Плавали! знаем?

   



Как всякая энергия ни добро, ни зло не пропадают – они могут  откладываться, видоизменяться, но рано или поздно обязательно вернутся к своему создателю.

 Пятнадцать лет (1994-2009гг.) я прожил в глухой древне в 300 км от столицы, практически не появляясь в Москве, за исключением форсмажорных ситуаций. Времени  подумать и «собрать мысли в кучку» было предостаточно. По возвращению в столицу на зимовку я встретился с троюродной сестрой Зиной Колыбиной – родной внучкой Нины Васильевны -  младшей сестрой  моей бабушки Лидии Васильевны.  Зина познакомила меня с мемуарами Нины Васильевны и тогда окончательно сформировалась мысль продолжить историю фамилии, написав собственные «Воспоминания» для семейного пользования. Дело в том, что мои друзья и дочка Татьяна давно подбивали меня на этот «подвиг», но я не считал это важным, поскольку для широкого чтения это вряд ли будет полезным и интересным – я не птица высокого полета. То, что в нынешнее время развелось печатных мемуаров величайшее множество, так я полагал, что это просто попытка самоутверждения  людей, мнящих себя великими, но не познанными «широкой общественностью». Другое дело – написать только для своих: детей, внуков, друзей. Им это будет и интересно и полезно – дабы не наступали на те же грабли, по которым так продолжительно шагал их дед. Предупредить о  средствах и методах приобретения «шишек на собственную голову». Лучше понять истоки и коренные причины поведения старшего поколения. А в итоге – четче сформулировать собственные цели и задачи, определить пути их реализации.                                            
Формирование поведения человека зависит от трех основных факторов – ГЕНОТИПА, ВОСПИТАНИЯ И СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДЫ (В.П.Эфроимсон), то и своё повествование я постараюсь построить с учетом этих направлений, если, конечно, удастся. Благодаря этому формированию складывается сущность человека – его три составляющих - ТЕЛО, РАЗУМ И ДУША.   

                   ДЕТСТВО. 

Самое первое, что вспоминается из раннего детства – бомбежка. Летом 1941г. мы с мамой гостили в деревне Тепляково Ярославской  обл. Рыбинского района. Жили у бабушки Ольги Николаевны Носковой – матери моего отчима Полевого Вячеслава Алексеевича. Деревня отстояла от г.Рыбинска примерно на  25-30 км и бомбили, конечно ж, моторостроительный авиазавод в Рыбне (так бабушка называла город).  Но дело в том, что уже несколько дней шли разговоры о войне с немцами, а в  момент бомбежки я – трехлеток, был в доме один, то, естественно, услышав взрывы,   и, не понимая, где это происходит, я решил, что немцы пришли. Что делать? Спрятаться. Куда? Под кровать. Сказано – сделано.  Залез  поглубже, полежал-полежал да и уснул. Вернулись с поля бабушка и мама – меня нет. Искали долго. Наконец «откопали», извлекли, разбудили, расспросили – рассмеялись.

Следующий эпизод в памяти. Поезд с эвакуированными идет еле-еле с длительными остановками в Усть–Каменогорск (Казахстан). Общая беда сблизила людей – одна большая семья. Рядом вагоны с ранеными. Я, как и другие дети, бродим по соседним вагонам – знакомимся. Отношение к нам доброжелательное. Голодновато – и раненые делятся с нами едой. Помню здоровущий (по тому времени) кусок сахара, которым одарил меня полностью забинтованный раненный, только глаза чернели между бинтов. Наверно, был обожжен. Чтобы не заболеть, мама применяла единственно доступное «средство профилактики» - керосин. Им смазывалась голова – от вшей, и горло – от ангины и простуды. Раненных везут в трех хвостовых вагонах, прицепленных к нашему. Налетели немецкие ассы Люфтваффе и разбомбили   последний вагоны с красными крестами на крыше. Так Безносая пощадила меня первый раз. А может  это был Ангел-хранитель. А может оба.

В Усть-Каменогорске (Семипалатинская. Восточноказахстанская обл.) нам выделили комнатку в бараке, где мы и жили до 1943г – мама, я и подобранная кошка Марфа.  Мама пошла работать, а меня в детский сад на пятидневку. То ли потому, что я был «домашний», то ли врожденный инстинкт, но жить по предписанному распорядку мне очень не нравилось, и я регулярно убегал в горы. Вот там мне было хорошо – интересно и свободно. Поступаешь так, как сам решил, и никто тебя не ставит в угол или сажает на стул (я был непоседа и воспитательница быстро смекнула, что сидеть на стуле для меня большее наказание, чем стоять в углу, где я мог подпрыгивать, приседать и пр.) Экстрим для меня был тогда, когда откинув очередной камень, я обнаруживал под ним змею. Вот тут-то надо было задать стрекача, - единственное, что приходило в мою бесшабашную головенку. Найти и убежать! Любопытство и испуг? Затрудняюсь найти объяснение даже сейчас, с позиции 70-летнего деда. И еще – рукоятки у всех ложек были отломаны и мы ели суп, держа пальцы внутри емкости. Гущу – сдвигали в рот, прислонив губы к краю тарелки. Так  воспитывались «хорошие  манеры». Съедали все, что можно было есть. И я никогда не понимал впоследствии – когда люди говорили: «я это не буду, я это не люблю». Эта школа питания засела во мне на всю оставшуюся жизнь – ел всё, по возможности почаще и побольше.

Другой эпизод – мама напекла печенья, чтобы отправить отцу (я всегда называл В.А.Полевого отцом, даже после того, как познакомился с родным Б.М.Коноплевым и взял его фамилию) посылочку на фронт. Она сложила печенье в наволочку и подвесила под потолок, чтобы я не мог достать. Туда же вложила и связанные ею шерстяные рукавицы. Ну, рукавицы меня мало интересовали, а вот печенье – да! Если пододвинуть стол и поставить на него стул, то цель становится настолько близкой, что можно взять только одну единственную печеньицу и все. Но оказалось, что если эту операцию повторять многократно, то «наличие отсутствия» становится совершенно явным и само по себе не восстанавливаемым. А потому…  Ну разве в 4-5-летнем возрасте порка остановит и пересилит желание полакомиться? Отец – понятие абстрактное: где-то на войне, а печеньице – конкретное, осязаемое.

Летом, убегая из детского сада, я присоединялся к местным мальчишкам – мы запруживали арык (небольшая по ширине и  глубине мелиоративная канава) и купались в   образовавшимся водоёмчике. Я не умел плавать, но если одной ногой идти по дну, а другой  дубасить по воде, то создается видимость, что вроде бы и умею. Но приходил крестьянин, к которому вода не поступала на участок, и разрушал нашу запруду. Через некоторое время мы из камней складывали другую. Все повторялось. Кто не успевал убежать – получал от взрослого  пинок или подзатыльник. Так и понимали – делай, что задумал, но не попадайся.

В 1943г приехала тетя Тоня (мамина сестра) и увезла нас в Москву. Наша комната на Варсонофьевском пер. в доме №7 была разрушена взрывной волной от бомбы, попавший в соседний гараж НКВД, и мы устроились в квартирке у тети Тони на Преображенском валу, напротив рынка. Она там жила с приемным сыном Володей, отец которого почти сразу погиб в рядах ополчения. Ему было лет 15-16. Он снисходительно относился ко мне – «маленькому шмакодявке», но использовал в отдельных случаях. Например,  надо было поколотить своего врага – такого же мальчишку, как он сам и его товарищи. Нужен повод придраться. Следует команда: «Витька! Иди, дай тому дылде в глаз!» Дилемма – не выполнишь, получишь прямо здесь, а выполнишь – там. Но! Подчинившись, есть надежда, что Вовка поможет тебе в конфликте с моими сверстниками, все таки «старший брат». Идешь. Подпрыгиваешь. Бьешь. Получаешь затрещину и летишь в сугроб. Подходит «коллектив» - «Ты чего это братишку маленького обижаешь?» Идет своя разборка. Так «ковался» характер.

Были и  радости. Мама отдала мне свои коньки «Нюрмис». Я, как и все мальчишки того времени, прикручивал их с помощью веревочек и палочек к валенкам, и мы гоняли по заледенелому асфальту. Любимый номер – с помощью крюка из толстой проволоки, цепляться за бортовые машины. Правда шоферам не нравилось это наше упражнение, и они старались нас подловить и всыпать. Становилось еще интереснее: и прокатиться и не попасться. Другое развлечение – кататься на подножке или буфере трамвая до станции метро «Сталинская» (впоследствии переименованная в «Измайловскую»). И, наконец, катание на лыжах с берега  Крапиловки, маленькой речушки через пустырь от нашего дома. Поскольку у меня был только один костюм – черненький фланелевый комбинизончик (сшитый мамой), на все случаи жизни, то, даже промокнув до нитки, я домой не возвращался, дабы не прерывать прогулку. Вечером, а зимой темнеет быстро, являлся мокрый, озябший и голодный. Мамины нотации выслушивал в пол-уха, не отрываясь от еды. Отсутствия аппетита не наблюдалось.

В Москве орудовали воры и бандиты. Одной из известных была банда «Черная кошка». С ней  связан комический случай. Поздно вечером через наш пустырь возвращалась с работы пожилая женщина. Одета она была в телогрейку и кирзовые сапоги. На пустыре её остановили несколько молодчиков. А дело было зимой. И потребовали, чтобы она разделась. Бабка опешила и стала что-то говорить о своих трудностях, нужде и т.п. Те ей строго – «Раздевайся!» Бабка сняла с себя все до нижнего белья. «Все снимай!» - следует команда. Стоит нагишом на снегу. Развязывают мешок и достают шелковое нижнее белье (самый «писк» по тем временам). Платье из панбархата. Меховую шубу, шапку и муфточку. Туфли на высоком каблуке. «Одевайся!» Оделась старушка и рванула побыстрее от благодетелей. Такие нравы.

Наконец-то, наша комната была отремонтирована, и мы перебрались в Центр Москвы – на Варсонофьевский переулок. Во дворе был свой коллектив – мальчишки из двух корпусов дома №7. Как встречают новичка? Проверкой – надо его поколотить и тогда само собой определится его место в новой иерархии. Предстояла серия драк. Возглавляли кланы от каждого корпуса по вожаку: от нашего – Рыжий  (Витька Мартынов – сын сапожника из 1-ой квартиры), а от второго корпуса – Блин (Игорь Кухтин – сын трудолюбивейшей, вечнозанятой тети Греты, в одиночку растившей двух сыновей).  Я всячески старался избегать драк. Но куда же тут денешься? Всю жизнь не набегаешься. Приходилось принимать единоборства. Постепенно завоевал себе право не вступать ни в какие кланы, а с вожаками установился «нейтралитет». Образовались и друзья – Борька Хавин и Витька Зюкин.  Оба росли без отцов. Их матери пропадали с утра до вечера на работе. Жизнь была насыщена событиями: вернулся из заключения Вовка Черный, «герой местного розлива», - убегая от милиции, как утверждала молва, он по пожарной лестнице взобрался на крышу четырехэтажного второго корпуса, а потом сиганул метров через восемь на крышу двухэтажного гаража, когда опера совсем уж было его схватили. Вообще, мало из тех «больших ребят» с нашего района, которые не посидели бы в тюрьме. Вовка Черный обещал покровительство всем, кто принесет ему серебряный полтинник – для рукоятки на финку, как он объяснял нам - мелюзге. Были, конечно, и игры: футбол (в старый носок набивали тряпок и гоняли с увлечением), росшиши, в пристеночку и в догонялочку – это все игры на монетки, т.е. денежные.

Вот еще показательный эпизод. Соскучился я по тете Тоне и стал просить маму поехать к ней. Видимо, я ей надоел настолько, что она дала мне несколько монет на метро и трамвай – езжай сам, раз неймется. Я оделся и вышел на улицу. И вот 6-летний «гвардеец» отправился в первое большое путешествие по столице. Благополучно перешел Кузнецкий мост, а вот к Метрополю переходить стало страшновато. Попросил какого-то дядьку – «переведите меня на ту сторону». Тот  молча  взял за  руку  и  перевел. От станции   «Площадь революции»  до    «Сталинской»  –  без  пересадок. А там любимый и хорошо  знакомый трамвай, и я вхожу к т. Тоне. А мама где? – Дома. Так ты сам доехал? Сам! Есть будешь? Спасибо! Сижу, ем. Влетает мама и дает мне пинка. А тетя Тоня такого же пинка - маме: сама деньги дала и отправила, а теперь руки распускаешь. Мама расплакалась. Теперь-то я понимаю, как она изнервничалась, кляня себя за необдуманное решение. А тогда? Тогда удивился – не больно же ногой по «мягкому месту». А мораль? Захотел – добился – выполнил.  В 6 лет! Настырный!

В одно прекрасное раннее утро проснулся оттого, что мама, как сумасшедшая стучала двумя кулаками в стенку к соседям. Там жили Солдатовы – муж (дядя Ваня), жена (Дарья Никифоровна) и их сын Володя. Дядя Ваня воевал в Гражданскую войну каким-то командиром, и у них на стене висела его шашка (очень она меня интересовала!). Между нашими комнатами была довольно слабая перегородка. Дело в том, что до Революции весь этаж занимал какой-то граф, а наши две комнаты по 30 кв.м. были единым танцевальным залом. Так вот: мама барабанит им, а они нам! В чем дело? – удивился я спросонок. «ПОБЕДА!» – кричит мама. «УРА!» – заорал я. После завтрака пошел на лестницу и сел на подоконник. Долго сидел. Выглянула мама и спрашивает – «ты чего тут сидишь?» «Папу жду! Раз победа, то война кончилась. А раз она кончилась, то он должен приехать». Теперь это кажется смешным, а тогда очень сильно хотелось увидеть папу. Кто-то в небесах прислушался к  зову моего сердца…
      
               ОТРОЧЕСТВО.

Неожиданно для меня к нам приехал военный старшина дядя Толя Федоров, которого отец, командир геодезического отряда, прислал за нами, чтобы сопроводить в Ригу. Итак, летом 1945г мы с мамой оказались в отцовском отряде, который выполнял свои геодезические функции в Латвии и, частично, в Литве. Началась совсем другая жизнь. Почему другая? Несколько причин: кончилось детство – уже 7 лет. Попал в среду, где не было сверстников, а были воевавшие, познавшие жизнь и смерть,  офицеры и солдаты. Вместо игрушек у меня было три штык-кинжала от немецкого карабина, сам карабин, но без затвора. По лесам шныряли банды «лесных братьев», которые обстреливали автомашины из леса на крутых поворотах. Несколько раз маме сообщали, что отца нашли убитым – к счастью для нас – ошибались. Однако, до выяснения ошибки, проходило время в сильнейших переживаниях. Один раз стреляли и в нас. Отец сбросил меня лицом на пол виллиса и расквасил нос. Пули пробили обшивку, но никого не задели – проскочили. Да! Жизнь другая!

Жизнь-то другая, да я-то прежний, пока. В кустарнике стояло сухое дерево с дуплом. Конечно, залез и на дерево и в дупло. Там оказалось несколько десятков патронов от автомата ППШ. Пошел к часовому – «дай стрельнуть из автомата». Тот отнекивается - мол на посту, мол патронов лишних нет. «Свои имеются!» Подошел дядя Толя и изъял все патроны и даже те, которые я предусмотрительно оставил в дупле. Пришлось ему сказать все то, что я про него подумал. Он рассмеялся и предложил выстрелить из карабина и парабеллума. Карабин он держал сам, а мне было разрешено потянуть за спусковой крючок. На мне был серенький в клеточку костюмчик, также сшитый мамой. Раздался выстрел. Я от неожиданности «сел на задние ноги» прямо в лужу. Снял штанишки и застирал в пруду, чтобы мама не видела. Вернулся к дяде Толе: «а из парабеллума?» Пошли к пруду. Я взял тяжеленный револьвер и выстрелил, как и было приказано в сторону воды, но «почему-то» в прицел попал домашний утенок хуторянина. Пуля попала ниже цели, и утенок на фонтанчике подлетел вверх, а у меня отняли револьвер и  дали подзатыльник, - чтобы не баловался. Сохранились фотографии, где я, в числе коллег отца, на берегу Балтийского моря на батарее немецких дальнобойных пушек. Кругом валяются снаряды, гильзы, головки от снарядов, длинный, как макароны, артиллерийский порох. И, конечно, я собственной персоной -  в пилотке, в том самом клетчатом костюмчике, сидящим на стволе орудия. Детские интересы, но ребенка военных лет.

Были шалости и посерьезнее. С десяток солдат пошли мыться в баню на соседний хутор. Я, разумеется, увязался с ними. Мыться, париться – мне не интересно. Пошел шариться вокруг бани, стоящей на берегу озерка. В воде заметил и вытащил металлическую ленту с патронами от немецкого пулемета. Поковырял – без толку! Никакого эффекта. Зашел в баню и бросил ленту в печку, в самое пламя. Подождал. Опять ничего! Чем бы заняться? Пошел еще чего присмотреть. Вдруг из бани выбегают голые солдаты и начинают стрелять в лес и в кустарник около озерка. Я залег – наблюдаю. Стрельба стихла. Солдаты полежали немного и вернулись в баню. Вскоре раздались их гневные возгласы в мой адрес. Тут-то я и понял – это ж моя лента подняла стрельбу первой  и разворотила печку, а солдаты приняли это за нападение бандитов. А теперь они нашли ленту и гильзы. Ясно ж чья это работа! Возвращаться в баню – искать на свой зад приключений, да еще под горячую руку. Вернулся на базу, пройдя несколько километров, и притаился в комнате. Вернулись и солдаты, напрасно проискавшие меня вокруг бани, что добавило несколько капель яда в их растревоженные души. Доложили отцу. Он выпорол меня лично. Так  мне доходчиво объясняли, что  за глупость надо рассчитываться.

Следующий показательный эпизод. Двумя машинами ехали из Риги на свою полевую базу недалеко от городка Талси. Форд, с продуктами умчался вперед, а мы на полуторке отстали. Проголодались. Лейтенант с солдатом пошли по дорожке к хутору, отстоявшем от шоссе метров  на 300. Я за ними – в сандаликах, обходя лужи. Конечно же отстал и подошел к дому, когда они уже были внутри. И тут на меня с лаем и рычанием бросились две большие собаки. Достаю штык-   кинжал и готовлюсь к защите. Спасает меня ли, собак ли работница при хуторе – прогнала собак и предложила зайти. Там следующая картина – лейтенант, получив отказ в продуктах, садится за стол, достает полевую сумку, из нее тетрадь и карандаш, и вежливо просит хозяев назвать свои фамилии – он их сейчас в колхоз будет записывать. Моментально нас снабдили караваем хлеба и шматком сала.  Вот и верь после этого, что колхоз – это не    рентабельно!

В другой раз необходимо было поехать в лес за дровами. В отряде было несколько пароконных телег, полуторка и американский бортовой «форд». Решили ехать на полуторке. Старшим был дядя Толя Федоров и старшина  Чуркин, тоже дядя Толя. Он до войны учительствовал  и мы стали друзьями. Из Риги ему привезли новенькую форму, сапоги, шинель. И, самое главное, - ПРИКАЗ о его демобилизации. Он переоделся и решил последний раз съездить и помочь товарищам в заготовке дров.  Я напросился с ними. Согласились, но велели спросить разрешения у мамы. Побежал к ней. Не разрешает! Оказывается я что-то, где-то, как-то успел набедокурить и меня, таким образом, наказывают. Уехали без меня. Через какое-то время услышал как-то странно завывающий мотор полуторки – едут на первой скорости. Остановились у дома. Я положил ствол своего карабина (который без затвора) на борт грузовика и командую: «Руки вверх!» В ответ - стоны. Лезу в кузов. На дровах лежит мертвый дядя Толя Чуркин с кровавой раной в переносице, рядом – два раненных:  молодой русский солдат, а стонет солдат-казах (не помню их имен). Дядя Толя Федоров вылезает из кабины автомобиля бледный и шатается. Пошел в штаб докладывать. Пришли офицеры. Выяснилось, что солдаты начали пилить сухие бревна в завале, прямо у дороги. А завал был заминирован. Вот, что делает случай! Судьба для дяди Толи Чуркина! Всю войну прошел и живой, а тут – после Дня Победы… А дяде Толе Федорову осколок пробил сапог не ранив. Тоже судьба? А если бы я поехал с ними? Мог бы первым «найти» замаскированную мину. Опять судьба? А может материнское предвидение… Кто знает?

В сентябре в школу не пошел – отряд был в поле и я с ними. Отец велел переписывать книгу Б.Житкова «Что я видел» про Почемучку. Я, конечно, переписывал печатными буквами, но мне это занятие было не по душе. Так же как и зубрить таблицу умножения (по столбику в день) или заучивать стихотворения о каких-то трех пальмах, или одинокой сосне на севере диком. Я не видел смысла в этом учении. Зачем оно? Что с этим делать? Как употребить? Чтобы избежать наказаний (а я уже и на гауптвахте посидел – это подвал в нашем доме), конечно, делал вид, что занимаюсь, но как только мама или отец за дверь  - я доставал солдатиков. Настоящих! Оловянных! Вот это дело! Линия нашей обороны: слева - чернильница, справа – пенал. Задача отделения… и т.д.
Как-то идем с мамой по улице – навстречу солдат с красивой немецкой овчаркой. «Куда ведете?» – спрашивает мама. «Пристрелить приказали!» «Почему?»  «Собака – миноискатель, при взрыве ей выбило несколько зубов, выбраковали». «Оставить её мне можешь?» «С удовольствием!» Так у меня появилась первая собака – настоящий друг и защитник. К примеру, она молча встала между мной и ефрейтором, которого я запер в сортире часа на полтора, за то, что он мне чего-то не разрешил или одарил подзатыльником. А когда его высвободили – бросился меня искать, дабы рассчитаться. Не рассчитался – Мина (так назвали собаку) не позволила. Были и другие аналогичные ситуации. С тех пор собаки прочно вошли в мою жизнь.

Однако, поле окончилось и отряд вернулся в Ригу на зимние квартиры. А меня определили в русскую школу. Недалеко от моста через р. Даугава. Рядом была и латышская - в красном здании. В школу мне надо было ездить две или три остановки на трамвае. Пригодились навыки езды, приобретенные в Москве – на подножке, на буфере. Наконец, на «протырку». Появился и дружок – по прозвищу Фуня.
Учеба в классе началась своеобразно. А начал я её с того, что выгнал соседа по парте – он мешал мне расставлять солдатиков на сидении. Учительница что-то говорила, а я занимался своим делом – играл. Увлекся. Вдруг вижу – кто-то забирает моих солдатиков. Стоит какая-то тетка, что-то кричит и, главное, хапает моих солдатиков! Я достал штык-кинжал и, видимо, глянул на неё как-то весьма выразительно. Она замолчала и ушла из класса. Я продолжил свое занятие – опять расставил свою армию и бой закипел. Не помню, чем закончился эпизод в школе, но дома отец меня выпорол и отобрал все три штыка (такое не забывается). До сих пор обидно – клинки были хорошей стали. Тут  Вам и характер! И гены! И воспитание! И среда! Мальчишка в 7 лет имел свою точку зрения на жизнь и отстаивал её.

Тем не менее, дело понемногу налаживалось и я стал привыкать к школе. Особенно мне нравились уроки труда. Мы приносили рваные носки из дома и учились их штопать. Я до сих пор это прекрасно делаю. Чем нравились? Конкретикой – была дырка, и нет её. Все ясно. Тоже и с вышиванием – потрудился, и цветочек или буковки-вензеля появились на рубашке. Красиво! Много лет спустя я вышил буковку «Д» на ватерпольной шапочке, всем понравилось. Даже заказы поступали.

Вспоминается еще один эпизод.  На набережной Даугавы вешали немецких генералов за их военные преступления. Разумеется, я в школу не пошел, а побежал на набережную. Пролез в самый первый ряд. Подъехал грузовик. На лавочке в ряд сидят генералы в военной форме. Поразило, что лампасы на штанах у них красного цвета. Как так? Это ж наш цвет – советский. Офицер что-то зачитал. Одели петли на шеи, но не всем – одного обошли. Почему? Говорят – он заболел. Придется отложить ему казнь, пока не вылечат. Странно – лечить, чтобы убить. Ну ладно! Машина отъехала, а три генерала остались висеть. Вокруг виселицы ездит конный патруль. Зачем? - спрашиваю у какого-то офицера. «Чтобы сапоги не сперли». Объяснение понятное. В течение нескольких дней после школы забегал посмотреть – сперли или не сперли? Не сперли. Практичный рос мальчонка.

А время шло. И наступил момент, когда мне сказали, что мы едем в Москву – отца переводят туда по работе в Академию им. Куйбышева, - он, выпускник МГУ, был математиком высокого класса, да и  жилье в городе  имелось.  Итак, снова Москва.

Варсонофьевский переулок расположен в самом центре города: между Большой Лубянкой и Рождественской улицами. Параллельно Кузнецкому Мосту и Большому Кисельному переулку. Наш дом №7 был в окружении учреждений НКВД-КГБ – медсанчастью и гаражом.  В доме было два корпуса и небольшой садик и пустырь. Зимой на этот пустырь свозили снег и получалась довольно большая гора. В этой горе мы рыли туннели, вход в которые был отшлифован нашими животами. Дело в том, что если с разбегу бросаешься «рыбкой» в эту дыру, то неровности  на входе стачиваются (вместе с пальтишками). Почему бросались? Жизнь заставляла! Посудите сами. Если раздобыть длинную водопроводную трубу и согнуть ее пополам под небольшим радиусом в месте изгиба, то получаются две параллельные трубы. Теперь, отступив полметра от изгиба, еще раз согнуть эти трубы перпендикулярно земле. Получались импровизированные сани на полозьях которых могут стоять 5-8 мальчишек одновременно, держась друг за друга, а первый – за приподнятый согнутый поручень. Теперь,  разогнавшись с горы во дворе, вся эта кавалькада вылетает на проезжую часть переулка.  Автомобили, «случайно» оказавшиеся на нашей трассе, встают аж на дыбы от выжатых тормозов, а мы с разворотом мчимся вниз до Рождественки, поворачиваем чуть-чуть направо, а дальше разгоняясь все сильнее, по Сандуновскому переулку до Неглинки. Там «на дыбы»  встают еще и троллейбусы. Нам, при нашей массе и скорости, затормозить практически невозможно, сколько не жми подошвами на обледенелый асфальт, не поможет. В случае крайне экстремальной ситуации необходимо было всем синхронно падать на одну сторону, а потом спасаться от разъяренных шоферов и сочувствующих им прохожих. Вот эта «жизнь» и заставляла полировать входы в наши снежные «катакомбы» - туда взрослому не пролезть.

Летом схожая история повторялась несколько иным манером. Надо было раздобыть два больших подшипника (добытых от тележек продавцов) и, с помощью двух досок и куска бруса, смастерить индивидуальный самокат. Маршрут гонки не менялся, так же, как и ситуация с транспортом. Жизнь развивалась по спирали, независимо от времени года.

Меня определили в прикрепленную территориально школу №239, расположенную между Колокольниковым и Печатниковым переулками рядом с Трубной площадью. Здесь жили потомки легендарных, описанных в книге Гиляровского, личностей Трубы. Опять драки. Опять определение себя в иерархии стаи. Все, что запомнил по учебе – это учительницу Анну Акимовну, которая читала нам на уроках добрые истории про зверей, таких, как Чаплыгинский тигр Васька и др. В школу шли всем двором, т.е. оравой, иначе в проходных дворах побьют местные группировки. Как-то, возвращаясь из школы, я получил по    голове куском шлака – образовалась шишка с голубиное яйцо. Сел обедать в кепке. Мама сняла с меня кепку, увидела шишку и ужаснулась. Пришлось отцу идти и устраивать меня в другую школу – благородную. Таковая оказалась в соседнем районе – между Петровкой и Пушкинской улицами на уровне театров  Ромен и Станиславского.
В школе №170 учились дети знаменитостей: Алик Светлов (сын поэта), Алик Иоффе (сын академика), Алик Володарский (сын политика) и другие «алики».  Тем не менее, шпанистый ареал был представлен и здесь: мелкие воришки, голубятники и т.п. Здесь были мальчишки с  улиц Неглинки, Петровки, Пушкинской и Горького, включая  переулки: Столешников, Козицкий, Петровский и др. В компанию «аликов» я никак не вписывался, а потому, оставаясь независимым, в большей степени контактировал с такими же, как сам. Вот, например:  мой сосед по парте – Толя Ч. (из аликов), каждый день (!) приносил на обед целую (!) вареную курицу. Мне тоже давали каждый день бутерброд черного хлеба с маслом. Вместе со своим приятелем Эдиком Голодубовым мы доходчиво (с «помощью жестов») объяснили Толику, что совместное с нами питание ему более полезно, а вот родителей об этом (ни своих, ни наших) просвещать не надо. Во дворе магазина по производству пирожных в Столешниковом пер. выставили котелок с кремом для охлаждения. Мы перенесли его на чердак и руками выгребали в рот вкуснятину. Остатки отдали своим юным последователям. Во дворе театра Станиславского стащили бутафорские винтовки – за несколько котрамарок вернули их хозяевам, а сами впервые попали на спектакль. Так  произошла моя «встреча с прекрасным». Во дворе дома 17 по Петровке стояла бортовая машина с арбузами – стащили несколько штук, наелись до отвала. Таких историй всех не перечесть, да и не стоит.  Я их упомянул только для того, чтобы показать ту среду в которой я рос и притирался к жизни, какими методами находил свое «место в стае». Вот так и знакомился с жизнью, которая «научит».

Жизнь в послевоенное время была трудной. Продуктовые карточки отоварить было не просто, во всяком случае, по некоторым позициям. Хорошо помню тысячные очереди за мукой. Химическим карандашом на руке писали  порядковый номер и люди бдительно следили, дабы кто-либо не пролез без очереди. Мальчишки и девчонки также участвовали в этом процессе вместе с родителями. Вся процедура занимала практически целый день.  Впоследствии мама пекла пироги, хрусты, плюшки и другую выпечку к чаю. Вкуснятина!

Почему-то ассоциативно вспоминаются вместе с очередями за мукой и наводнения на Неглинной улице. Наверное, именно там был продовольственный магазин, в котором продавали муку. Дело в том, что во время ливней потоки воды с Кузнецкого моста, Варсонофьевского и Б.Кисельного  переулков, с  Рождественского бульвара на Трубную площадь и Неглинку стекали огромные потоки воды с большой скоростью. Подвальные помещения заливало и гибли живущие в них люди.

Летом  меня отправили в пионерский лагерь от академии им. Куйбышева. Я не был пионером – плохая дисциплина. При каждом случае мне в школе напоминали, что вот поэтому-то меня и не принимают. Решил вопрос просто  - пошел в магазин «Пионер» на Неглинной ул. и купил себе галстук. Приехав в пионерлагерь объявил себя пионером, а вернувшись осенью в школу, сказал, что меня приняли в пионеры  в лагере. Но оказалось, что теперь я все время чего-то должен: умеешь рисовать – делай стенгазету, силен на уроках физкультуры – будешь отвечать за спортивную работу в классе и т.д. Ох, и противно же я себя почувствовал! Да еще все время должен ходить в галстуке (селедкой мы его назвали). Чуть что и на улице укоряли: «А еще пионер!» Как я сожалел, что принял сам себя в пионеры!  Важно отметить и то, что из пионерлагеря я дважды убегал, и за мной были организованы погони. В конце концов,  я в лагерь не вернулся и провел остаток лета в Москве. Тяга к свободе (или отвращение к коллективному общежитию), наблюдавшиеся еще в детском саду, проявлялись все четче и четче. Уж не от архангельских ли прадедов гипертрофированное чувство воли – там никогда не было крепостного права, а поморы известны своей независимостью и самостоятельностью?

Особое внимание хочется обратить на то, что параллельно со всеми описанными фортелями у меня настойчиво проклевывалось желание к практическому, созидательному труду. Полагаю, что первоисточником послужили воспитательные действия бабушки Ольги Николаевны во время моего деревенского жития. Кто-то из товарищей выбрасывал пишущую машинку «Ундервуд» (наверное, еще дореволюционного происхождения). Я забрал её, починил и научился печатать. Впоследствии свою диссертацию я печатал сам – пригодились отроческие навыки! Школу я не любил, и учиться мне было неинтересно. Как-то в ультимативной форме я заявил об этом отцу. Он предложил мне попробовать и походить на работу к ним в механические мастерские при институте, благо были каникулы. Я с радостью явился в цех. Меня представили новым коллегам, и каждый из них поздоровался со мной за руку. Это было ошеломительно! Как  с взрослым!!! Мастер дал мне чертеж какой-то детали и предложил сделать её в железе. С увлечением взялся за работу. По ходу дела мне показали, как надо работать на токарном и строгальном станках. Трудился несколько дней. Домой уходил, не вымыв руки – должны же москвичи видеть, что «идет рабочий класс». Наконец деталь готова. Мастер берет чертеж и проверяет все размеры. «Молодец! Все правильно! Это мне для спиннинга нужно». Работать мне понравилось, и Вячеслав Алексеевич долго придумывал – как бы меня отвадить от мастерских и заставить добровольно возвратиться в школу. Добровольно не получилось. Получилось принудительно.

«Оппозиция» в школе бушевала по-своему. Именно в нашей школе выбросили парту с шестого этажа (без меня), норовя попасть в директора. Я же отличился тем, что вывихнул большой палец руки своему классному руководителю – Борису Ефимовичу Спитковскому. Он меня и раньше-то не любил и постоянно придирался и вызывал родителей, а уж тут ему и карты в руки – перевели меня в другую школу №177. Территориально она располагалась на ул.25-го Октября, немного не доходя ГУМа и Красной площади, якобы именно там в церковно-приходской когда-то учился Ломоносов. Здесь так же появились друзья и враги, а ареал обитания расширился. Теперь я мог «тыриться» проходными дворами и по крышам, что бы посмотреть военный парад на Красной площади  – везде были приятели и друзья – проведут.

Из доступных развлечений были каток Динамо на Петровке и кинотеатры Уран и Метрополь. На каток ходили всем двором. К кассам не пробиться – сплошная толпа. Самого легкого из нашей компании бросали поближе к кассам прямо на головы впередистоящих – так добывались билеты. В кино «тырились» во время выхода зрителей после окончания сеанса – шли против течения и проникали в фойе. В Метрополе было три зала: красный, зеленый и синий. Тут уж мы выбирали фильм по вкусу. Один раз там встретил маму с соседкой. Соседка меня заметила, но не выдала – я прогуливал школу.

По субботам было еще одно, может быть, самое главное удовольствие. Всю неделю мы откладывали монетки, что бы набрать 80 копеек и пойти в Сандуновские бани высшего  разряда, т.е. с  бассейном, душем  Шарко, ваннами и другими достижениями цивилизации. Дело в том, что в нашем доме были коммунальные квартиры. Например, в нашей квартире жило 36 человек из 9 семей. На всех одна уборная и одна ванная. И туда и туда занимали очередь по утрам и вечерам. Криками  и стуком в двери подгоняя особо засидевшихся. Приходили мы в баню в числе первых и сразу занимали места в 2-е ванны и бежали в бассейн. Ванна бассейна была 17 метров длиной и метров 5 шириной, глубина не более 1,5 м. Здесь мы плавали в свое удовольствие. Кстати, когда я только начал заниматься в секции плавания и вскоре получил 2-ой разряд, то мои сверстники стали использовать это достижение: «Дяденька! Вы здорово плаваете! Но вон Витька вас обгонит туда и обратно». «Отстаньте!» Щщас! Они отстанут! Приставали до тех пор, пока дядька не соглашался. Спорили на 1 рубль. Звали меня. Дядька проигрывал. Тут же за ним устанавливалось два караульщика, - чтобы не сбежал не заплатив. Очумевший от постоянного преследования дядька ругался, шел в раздевалку и отдавал рубль.  На выручку тут же покупался квас, пирожки и приступали к поиску новой жертвы. Так я становился спортсменом-профессионалом в свои 11-12 лет. Уходили из бани поздно вечером. В новой школе я организовал драку с ремесленным училищем, причем сам участвовал на стороне «ремеслухи». Были и еще какие-то «достижения» – разве все упомнишь? Коротко говоря, воспользовавшись каким-то предлогом «полученный подарок» - т.е. меня, перевели через пару лет обратно – в школу №170. Вот уж действительно, история развивается по спирали! 

В 1951 году тетя Тоня дала мне пригласительный билет на первенство Москвы по плаванию, проходившем в бассейне Тюфелевских бань недалеко от метро «Автозаводская». Поехал. Посмотрел. Во-первых, я узнал, что существует бассейн в городе. Во-вторых – что я многих могу обогнать. Вывод: надо «записаться». Поехал «записываться». На лестнице перед регистратурой была толпа из нескольких десятков таких же, как и я. Нянечки упирались щетками в грудь первой шеренге и сталкивали нас вниз. «Мы пойдем другим путем!» По пожарной лестнице залез на крышу, оттуда на чердак, потом вниз и попал в душевую – выглянул: вот он бассейн! Разделся до трусов, вещички припрятал и подошел к какому-то дядьке – «запишите» плавать. Тот обалдел – стоит грязный (без душа) в трусах до колен  (а все в плавках),  но видно, что настырный. Расспросил, велел помыться, пустил проплыть несколько метров, сказал, когда приходить. Так я стал  заниматься в секции. Мне было все равно – какое   бассейн, какое общество, кто тренер, для чего они меня взяли. Важно   было одно – ходить плавать. Дядька куда-то делся, а меня определили к какой-то тетке. Тетка, так тетка. Плавать мне нравилось, и теперь я прогуливал школу в бассейне. На первых же соревнованиях занял второе место в своей группе и выполнил норматив 2-го взрослого разряда по плаванию. Горд был очень! Грамоту прибил гвоздиками к дубовому зеркальному шкафу. Отец, прочитав, посоветовал рядом прибить табель успеваемости в школе.  Щщас! Я лучше грамоту сниму. Значок 2-го разряда носил с гордостью на зависть всем мальчишкам.

Начиналась же моя   плавательная карьера совсем не в Москве и совсем не в бассейне. Летом в возрасте 8 лет, меня отправили  к  бабушке в дер. Тепляково, где я встретил войну.Бабушка Ольга Николаевна Носкова не могла уделять мне большого внимания – работала в колхозе и на своем участке. Работа в колхозе практически не оплачивалась (работали «за палочки» - трудодни в журнале бригадира), но за это разрешалось на лесных полянах косить государственно-народную траву на сено  для коровы и овец. Кроме коровы с теленком и нескольких овец, бабушка держала кур, несколько ульев с пчелами, конечно же, огород. Именно домашнее хозяйство  и позволяло  существовать, но за это право приходилось отрабатывать в колхозе «задарма». Государственная политика! – «находка» рабовладельческого социализма. Я помогал бабушке – теребил лен во время уборки и пропалывал его на колхозном поле от сорняков-васильков, утрамбовывал сено на возу, когда его вывозили, или в стоге, когда его «метали» и др. посильные работы.  Бабушка поощряла меня – возвращаясь из города, куда она возила на продажу молоко, она дарила мне карамельку – «петушка на палочке». Главным же моим занятием была вольная жизнь – гулял в лесу, по полям, помогал пастуху пасти деревенских коров и овец, добывал мед диких пчел и т.п. Плавать я не умел, но купаться ходил на мелиоративные канавы при торфоразработках – в бочагах. Берега там крутые и сперва надо было палкой нащупать мелкое место.

Один раз на месте купания оказались «большие ребята» из соседней деревни. Они, схватив меня за руки и ноги, раскачали и бросили в воду, несмотря на мои крики о помощи. Погрузился, замахал руками и ногами и всплыл носом к берегу, на котором стояли мои обидчики. Продолжая двигать конечностями, медленно, не умея повернуть, приблизился к берегу. «А говорил - не умеешь» - рассмеялись мои изверги и снова бросили меня в воду. На земле все-таки есть справедливость и на этот раз я всплыл носом к другому берегу. Доплыл. Выкарабкался на сушу. В образных выражениях высказал своим обидчикам все соображения о них (а в солдатской среде я овладел «фольклором» в превосходнейшей степени, чем они в колхозе) и бросился бежать, потому, как  чуткие души моих мучителей были оскорблены в лучших чувствах. Чего-чего, а бегал я здорово – не догнали. Однако надо было переплывать на свою сторону и идти домой. Собрался с духом и преодолел несколько метров злополучной канавы. Так я впервые поплыл, подтверждая великий закон Архимеда, что «тело вопертое в воду, не потонет в оной с роду! Оно прется оттуды - силой выпертой воды».

С огромным удовольствием вспоминаю дер. Тепляково. Именно там под руководством пастуха Васи я приучился к рукоделию: плел корзины, мог сплести длиннющий кнут из волокон льна, смастерить коробушку из березовой коры под ягоды, обжечь на костре палку и потом вырезать различные орнаменты и пр. Вы  не пробовали привязать к концу такого кнута картофелину и щелкнуть? Вот  уж праща, так праща! Убереги Бог, если в лоб засветит.

А история с котенком? На кухне бабушка положила телячью голову, заготовленную для холодца. На нее забрался малюсенький котенок и громким шипением оповестил всех, что это его добыча и никто в мире не смеет её касаться. Никто и не касался – все с любопытством стали ждать продолжения. Котенчишка начал торопливо отрывать и проглатывать кусочки мяса до того момента, пока его опорой не стали только три точки: либо две ноги с одного бока и пузико, либо две ноги с другого бока и все того же пузика.  Встать на четыре ноги он не мог – мешало раздувшееся пузо. Лежал, изнемогая от обжорства, но шипел, если кто проходил рядом. Сравните! Владелец 170 млр. долларов пожилой Бернард Мейдорф  получил 150 лет тюрьмы за финансовые махинации.  То же жадность? Очень принципиальная разница?

Мама и бабушка решили меня восьмилетнего крестить. Для этого выбрали церковь в Охотино на р. Волге, напротив  г. Мышкино. Из деревни мы пошли туда пешком – примерно 20 км. Воду для купели брали из Волги. Место очень красивое! Много раз я убеждался, что церковные архитекторы весьма умело выбирали место для строительства храма. На обратном пути заночевали в селе Николо-Корма у местного батюшки. Моя бабушка Ольга Николаевна была верующей и строго следила за моим поведением. Я выучил две молитвы и, прежде чем сесть за стол, должен был прочитать одну из них.

Не могу не рассказать об одном эпизоде. Бабушка вынула соты из ульев и на телеге повезла их в соседнюю деревню Кочевку, что бы отжать мед из сот. А пустые соты с воском вставить в ульи забыла. «Ограбленные» насекомые «озверели» в буквальном смысле этого слова: они набрасывались на всё живое, и деревня была ими терроризирована. Ужаленный петух пролетел через всю деревню. Два козленка были зажалены пчелами до смерти. Люди, не успевшие укрыться в доме, также были «наказаны» пчелами. Когда мы к вечеру вернулись в деревню, картина была плачевная. Жители принесли тела козлят, цыплят и свои разбухшие физиономии к дому. Бригадира ужалили четыре пчелы сверху и снизу каждого глаза – физиономия заплывшего жиром китайца. Бабушке пришлось заплатить за козлят, а бригадир получил в виде компенсации бутылку водки. На том инцидент и был исчерпан. Через несколько дней все вспоминали об этом с юмором и деталями.

Вернусь к спортивному плаванию. Ездить в бассейн часто я не мог – не было денег на метро. За зданием метро на помойке валялись оторванные части от билетиков, дающих право на проход в метро. Мы собирали эти оторванные кусочки и подклеивали их к корешкам. Иногда, правда, меня ловили на контроле и прогоняли. Шел к другому контролеру, где-нибудь, да проходил. Появились и плавки – их шили нянечки в бассейне и продавали недорого. Дома я привязывал плавки к ноге, а сверху  надевал штаны (мама иногда проверяла портфель, а так не заметно) и «отправлялся в школу». Рядом с нашей дверью в коридоре стоял сундук – за него я  прятал портфель и становился совершенно «свободным человеком». Разумеется, мои изыски рано или поздно выявлялись, и следовала лупка.  Одной больше, одной меньше! Однако количество перерастало в качество, и я убегал из дома на несколько дней, проживая у товарищей (наврав их родителям, что дома мол ремонт или еще что-нибудь), или на чердаках домов в знакомом ареале, благо «стараниями» школьных учителей он был весьма обширен. Меня находили, как правило, это был отец, но уже без лупки – применяли другой метод воспитания – увещевание и призывы к совести. Однажды меня приютила мой тренер – Лидия Ефимовна Соболева, заслуженный мастер спорта. Тетка добрая и, главное, обладающая даром отбора способных юных пловцов – Юра Сумцов, Люда Коробова и многих других,  в том числе и меня.

Следует несколько слов сказать об организации «Юный динамовец» куда забросила меня судьба. Она размещалась на стадионе «Динамо» и ведала там всеми делами некая РД (Раиса Даниловна). Вспоминаю всех их, как людей исключительно доброжелательных по отношению к нам  ребятишкам разных секций. Собственные такие же дети, прошедшая война и та огромная чаша горечи и испытаний, легшие на плечи того поколения не озлобили их, а приучили к сочувствию и сопереживанию. Большое горе объединяет людей, учит этим наиважнейшим качествам:  сочувствию, сопереживанию.

Итак, один, а то и два раза в неделю я ездил в бассейн. Не задумывался о секундах, дистанциях, способах плавания и прочих атрибутах спорта – просто ходил, плавал и радовался. И тут появились друзья-приятели, некоторые на десятилетия. К удивлению всех выполнил норматив 1-го взрослого разряда и стал одним из лучших не только у себя в секции, но и в городском масштабе. На первенстве Москвы среди юношей начал претендовать на первое место. Вспоминается психологическое состояние того времени. Завтра финальный заплыв. Основной конкурент - Борька Гришин из Мосгороно. Лег спать. Приснилось, что я  стою на старте. Выстрел! Прыжок! И… - я лежу на полу рядом с диваном к счастью на ватном одеяле. Вот такой эмоциональный настрой!
Стали появляться призраки СЛАВЫ. Мой приятель по школе Юрка  должен  «загреметь в армию», потому, что его отец был в командировке, а мать тоже куда-то умотала и Юрка жил «вольным казаком». Его квартира стала нашим местом сборищ. Как-то возились с ним и нечаянно разбили дорогую китайскую вазу. Что меня удивило? Осколки он собрал и спрятал – показать родителям! «А то подумают, что я её продал!» - пояснил Юрка. Такое мне в голову никогда не приходило. Юрка предложил мне сбежать с ним из Москвы на некоторое время, пока не вернется его отец. Я согласился, но сказал, что мой капитал 28 копеек. Финансовые проблемы Юрка взял на себя – кажется, продал в комиссионный магазин отрез сукна. Куда ехать? Я предложил к моей бабушке в  Тепляково. Поехали на Речной вокзал и купили два палубных билета на теплоход «Туркменистан» до Ярославля. Помимо 28 копеек я обладал пиджаком, одетым прямо на майку, но с прикрученным значком 1-го разряда по плаванию, сатиновыми шароварами и белыми матерчатыми тапочками китайского производства. Их полагалось чистить зубным порошком, поэтому первые несколько шагов отпечатывались на асфальте белым контуром.

Духота и вонь в трюме выгнали нас на палубу, где мы нашли фанерный ящик и, частично уместившись в нем, уснули. Утром пароход встал на стоянку в Угличе. Отвязал из-под коленки плавки и пошел поплавать. Отвел душу: и разными способами, и с ускорениями, и ногами вперед, и «по-бабьи» (попа над поверхностью воды), и с несколькими трюками (один из приколов: изображаешь тонущего и погружаешься под воду, а потом, за счет попеременной работы ног брассом, якобы сам себя вытаскиваешь из воды за волосы) и т.п. Собравшиеся на палубе зрители приветствовали мои выходки аплодисментами. С возбужденно-радостной физиономией я «взошел на борт своего парохода». Подошли несколько молодых матросов и начали расспрашивать – кто, откуда, где занимаюсь. Одним словом познакомились. Результатом этого содружества стала отдельная каюта, которая освободилась после того, как лоцман, поссорившись с капитаном, покинул борт нашего  дизельэлектрохода. В нее-то и поселили нас мои новые приятели. А к обеду мы сели на мель и до вечера проторчали без движения.  Так или иначе, но утром мы прибыли в Ярославль, где у Юрки были то ли родственники, то ли знакомые.

Здесь я так же дал «сольный концерт». Дочка хозяев повела нас на городской пляж купаться. Вот тут-то, как бы между прочим, я сказал, что, пожалуй, сплаваю на другую сторону Волги. Мне вполне резонно возразили, что, дескать, далековато, да и опасно – пароходы ходят по фарватеру. Испугали! Знай наших! Река там, если не изменяет память, шириной около 300-400 м. Для меня проплыть 800м не проблема. Но то, что это действительно опасно я понял, пересекая фарватер – «водоплавающие транспортные средства» бороздили гладь и сновали туда-сюда, словно мухи по столу с вареньем.  Да – это было глупо, хотя и бравурно. К счастью все обошлось благополучно, и я был встречен на своем берегу восторженно: глупость поощрялась такими же молодыми! А кто-то из взрослых пробормотал слово «дурак». Вот уж действительно: «Юнцы думают, что старики дураки, а старики знают, что юнцы дураки».

Другое, что мне тут запомнилось – это чувство ущербности от отсутствия воспитания, т.е. знания норм поведения. Дело в том, что обут-то я был в тапочки на босу ногу. Естественно, ступни  ног были грязные. И вот нас укладывают спать на белоснежные, да еще крахмально-хрустящие простыни. Я даже не слышал о таких. Ложиться на такое чистое с грязными ногами? Невозможно! А попроситься в ванную – стеснительно! Испытал сильное чувство от неловкости. У бабушки пробыли с недельку и вернулись в столицу без приключений.

Каникулы окончились, и наступил новый учебный год, а с ним и новые приключения. В школе мне по- прежнему было интересно только на  уроках по нескольким дисциплинам. Эти уроки я и посещал. Зато с увлечением ходил на факультативные. Учительница Вера Кузьминична владела стенографией и организовала кружок из добровольцев. Мне нравилось «зашифровывать» свои записи так, что большинство  окружающих меня людей не в состоянии понять мои записи. Через несколько лет, уже учась в институте, я воспользовался этим умением.

Куратор нашей группы  контролировал наши записи тех или иных лекций. Разумеется, я не только их не записывал, но и не ходил на них. Дабы отвязаться от менторских нападок этого куратора я предъявлял ему стенографические записи тех упражнений, которые вел в школе. Даже сегодня приятно вспоминать его вытянувшуюся физиономию при виде моих «лекций». Интуитивно он чувствует подвох, а аргументов нет – как же ему было противно иметь дело с таким нестандартным студентом.

Другой раз я воспользовался этими знаниями на экзамене по гимнастике (в институте физической культуры). Среди прочих теоретических, в принципе весьма полезных для меня истин, требовалось знать чисто специфические по гимнастике – терминологию. У гимнастов, как и в других профессиях, есть свой язык, например, «из виса стоя, переворотом вперед в стойку на руках». Для обычного человека полнейшая абракадабра. Так вот, я зашифровал всю эту тарабарщину на полных листах А4 и, взяв билет, нагло выложил все эти листочки на стол чуть вправо от себя, но на виду преподавателей. Когда экзаменатор заметил мои чересчур частые взгляды в сторону этих листочков, то подошел, взял их и стал рассматривать. Похоже на арабскую вязь. «Что это такое?» «Самому интересно!» Листочки он унес, но свое я уже сделал. Игра? Конечно! Однако, с пользой для лодыря. Для умного лодыря!  Для умеющего лодыря!

В школе мне нравились занятия по математике, физике, черчению, литературе, физкультуре – здесь все было конкретно и требовалось только разобраться и применять знания при решении задач. Другое дело – русский язык, с невообразимым количеством правил и исключений, история – где заставляли зазубривать даты, но не обучали пониманию логике событий (именно за это я впоследствии зауважал лекции В.О.Ключевского, труды Соловьева, Костомарова, Карамзина), географии – где надо было зубрить -  в каких районах какие полезные ископаемые и т.п. Все, что связано с зубрежкой было не по мне. Меня интересовали причины, а не следствия. Этого правила я инстинктивно придерживался всю жизнь, только во взрослом состоянии сумев его сформулировать для себя.  Истина эта не мне одному приходила в голову. В Московском физико-техническом институте на экзаменах разрешалось пользоваться лекциями, учебниками, таблицами и т.п. – важно было уметь решить заданную задачу, т.е. умение применять знания, а не зубрежка прописных истин. Знание и Понимание. Как же это важно при воспитании и обучении! В отдельных случаях, разумеется, нужна и зубрежка, например, латынь у медиков – это международный язык медиков разных стран.

Так ли, иначе, но надо было оканчивать школу и получать аттестат, чтобы поступить в институт. Поэтому, продолжал прогуливать некоторые уроки, но обязательно являлся на контрольные работы, по которым выставлялись итоговые отметки. Сама же школа со всеми её требованиями и порядками занимала в моей жизни далеко не первое место. Реальная жизнь, да еще в центре столицы, была слишком насыщена и привлекательна постоянно открывающимися для юноши новыми сторонами. Мои друзья и я с ними стали засматриваться на представительниц прекрасного пола – «а парни развернут гормоны и у околицы сидят». Заиграли гормончики! Появились знакомства, свидания и прочая лирическая атрибутика, хорошо известная всем пережившим этот период.  Вместе с ними пришли и разочарования, поскольку действительность резко отличалась от моих представлений, созданных героями Вальтера Скотта, Майн Рида, Дюма и других, обожаемых мною писателей (не зря же я прогуливал школу в библиотеке Исторического музея). Жизнь сурово вносила свои коррективы, которые с трудом вмещались в достаточно устоявшиеся  книжные представления.

Вспоминается такая история.Во дворе нашего дома был небольшой скверик. По вечерам там мы затеяли танцы: приносили патефон с пластинками и крутили их, пока родители не разгоняли по домам. Меня посетила «великая идея». Подбил на это своего одноклассника Вадима Кудрявцева – толкового парня из дома №5 по ул. Горького. Приближался юбилей нашей школы – 35 лет со дня открытия (тоже мне юбилей!) Этот момент я решил использовать в своих корыстных целях, но на благо двора. Вместе с Вадимом мы написали и вывесили в фойе школы объявление – чтобы все у кого дома валяются радиодетали, приносили бы их в кабинет физики (физичка Клеопатра Сергеевна была нашим классным руководителем). Через неделю радиодеталей нанесли с пару кубометров, включая довоенные радиоприемники. Из этих деталей мы собрали три усилителя низкой частоты мощностью ватт по 20! Один мы подарили от имени класса «родной школе». А два других утащили домой. Теперь у нас во дворе можно было проигрывать пластинки на том же патефоне, но через адаптер усиливать звук. Танцы достигли своего апогея! А в школе нас за это наградили книжками с надписью и печатью школы. Ну не ловкач?

Достаточно большое место стал занимать спорт. Плавание оставалось главенствующим, но появилось и водное поло. Дело в том, что многие тренеры из других видов спорта переманивали пловцов к себе. Это вполне объяснимо. Скажем, ватерполисты и пятиборцы сразу получали технически обученных (а это сложное дело), функционально хорошо подготовленных атлетов.

Ватерполисты московского «Динамо» занимали одно из ведущих мест  в стране. Мастера спорта, окончив собственные выступления, начинали готовить команду юношей, с ростом которой впоследствии они переходили на более высокие позиции. Под руководством великого тренера Николая Ивановича Малина с юношеской командой занимались Георгий Харебов (вратарь) и Джим Пущинский (полевой игрок средней зоны). Оба легендарные личности своего времени. Привлекли они к игре и меня, поскольку тренировались все в том же бассейне Тюфелевских бань. Основным нашим конкурентом была команда Мосгороно под руководством прекрасного тренера Павла  Николаевича Шубина. Именно малинцы и шубинцы впоследствии густо заполнили состав Сборной команды СССР по водному поло. В юном же возрасте мы пока успешно совмещали плавание и водное поло. Прекраснейшие пловцы, такие как мои друзья - Борька Гришин и Толик Карташов, мои приятели - Володя Семенов и Володя Новиков и многие  другие, однако, предпочли водное поло – мастерство требовало полной отдачи в чем-то одном. Правда, некоторым удавалось совмещать – например, итальянец Паоло Пуччи, играя за свою сборную на чемпионате Европы, выиграл и 1ООм кролем.

Вернусь к собственной персоне. Заканчивая последний класс (тогда была десятилетка) я стал членом  сборной команды среди юношей столицы по плаванию и, одновременно, в команде ватерполистов «Динамо». Во время выпускного бала в школе я находился в г. Севастополе на первенстве команд из разных республик, принадлежавших этому обществу. Впервые купался в  море. Меня поставили играть в нападение в паре с Юрой Григоровским (по прозвищу «Пиво»), ставшим через несколько лет одним из лучших нападающих страны. Игры проходили в отгороженном от моря наплавными дорожками поле. Волна с моря то поднимала вратаря высоко вверх, опуская ворота, то наоборот – поднимала ворота, опуская вратаря. Именно во втором случае и надо было бить по воротам – вратарь был бессилен. Жители Севастополя битком заполняли трибунку и все пространство рядом, дабы удовлетворить любопытство. Это 1956 год и зрелищ было немного. Команда у нас была замечательная – дружная и сыгранная. Юношеское первенство ЦС «Динамо» мы выиграли и вернулись в Москву. Здесь меня ждало новое испытание.Даже три! Первое – поступление в институт. Второе – Спартакиада СССР среди школьников.И третье – знакомство с родным отцом!

Если сказать, что учился я плохенько, то это будет жуткой похвальбой. В аттестате единственная «пятерка» по астрономии (никогда не понимал – как я мог её отхватить?), остальные в основном «тройки». Однако было и достоинство и, как оказалось, решающее. Это успех в спорте. Еще в середине учебного года я получил два письма из Авиационного института (МАИ) и Технического училища (МВТУ) с приглашением поступать именно к ним. Я выбрал МАИ. Надо было сдавать пять экзаменов: сочинение, математику, физику, английский язык и химию. Сдал на все «четверки», кроме химии – «трояк». Вообще-то я химию не любил и не понимал (а может и наоборот), вот и тут что-то вякал и на дополнительный вопрос – написать формулу кислоты из селициума,- я смело прибавил к селициуму кислотное окончание. Так у меня впервые в мире получилась кислота из песка. «Трояк» - вполне справедливое наказание за «новаторство» и глупость. Одним словом набрал 19 очков, а проходной – 21! Пошел в спортклуб института. Представился. Отругали – почему раньше не пришел? (Сдал бы все на пятерки!) Тем не менее, приняли на факультет «Вооружения» в группу «бомбосбрасывателей». Поступить-то поступил, а вот учиться не смог. Надо было ходить на все лекции, слушать, вникать в суть дела, конспектировать. У меня же не было навыка к регулярной трудоспособной работе – в школе-то я выскакивал за счет  способностей и штурмовых напрягов перед экзаменами. А тут с лёта не возьмешь! Тут к способностям нужна усидчивость.

Летом этого же года, почти параллельно с вступительными экзаменами проходила Спартакиада школьников СССР.  Я был в команде Москвы. Тренировались на водном стадионе «Динамо», а жили в помещении школы – напротив, через шоссе. Там  я тоже что-то нарушил и меня на педсовете решили исключить из команды. Исключить, так исключить. Взял свое барахлишко и пошел к остановке троллейбуса. Кто-то укорил меня,  сказав, что даже мой тренер Соболева Лидия Ефимовна от меня отказалась на этом педсовете. На остановке я её увидел и спросил – правда ли это? Правда! Ах, так! Пришло решение – быстрое и бесповоротное – «Прощайте и Вы!» И поехал в общежитие на стадионе «Динамо» - я к этому времени окончательно ушел из дома и жил в спортивном общежитии. В секции плавания меня устроили инструктором по спорту, и я три раза в неделю тренировал команду пожарников, одной из частей МВД. (В Трудовой книжке моя первая запись отмеченная  январем 1956г. 17,5 лет). В это время секцию плавания возглавляла Л.Е.Соболева, но вместе с ней работали еще несколько высококлассных тренеров. Среди них следует отметить Фелицату Борисовну Житкову (дочку Бориса Житкова, чью книжку меня заставляли переписывать) и Нину Максимовну Нестерову. Вся эта троица прекрасно дополняли друг друга, и секция успешно работала. Соболева была великим мастером по отбору – как рентгеном просвечивала и определяла способных ребятишек. Житкова – была величайшим мастером по становлению техники плавания всеми способами. Нестерова – специалист по функциональной подготовке. Разумеется, каждая из них были универсалами, я только выделил то, в чем, с моей точки зрения, они были особенно сильны.

Я обратился к Нине Максимовне с просьбой взять меня к ней в группу. Соболева не возражала. Так на многие-многие годы образовался наш союз. Меня приняли обратно в сборную команду Москвы («а куда ж они без меня денутся!») и я стал готовиться к Спартакиаде, но при условии (я настоял на этом), что питаться я буду в сборной, а ночевать буду уезжать на «Динамо».

Тут, пожалуй, будет уместно вставить ремарку. Детство и отрочество закончились – маленький человечек вырос и стал самостоятельным. Чем можно охарактеризовать предыдущие два периода? Попробую это сделать по изложенной выше схеме.
ГЕНОТИП. Анатомически и физически крепко сложен. Сильный, подвижный тип нервной системы (по Павлову скорее холерик) – самостоятелен, активен, настойчив.
ВОСПИТАНИЕ. Практически никакого - внешние условия жизни родителей (не могу обсуждать внутренние побуждения) не позволяли им серьезно заниматься воспитанием ребенка, - вынуждая их ежедневно выживать в условиях войны, послевоенной разрухи и т.п.
СРЕДА. Самая разнообразная по своей социально-иерархической оценке общества. Основное формирование бытовой философии - либо самостоятельное, либо среди взрослых, практически  минимальное со сверстниками. И что важно отметить – развитие интеллекта ребенка при отсутствии любви и внимания к этой стороне воспитания со стороны родителей. Выросший без любви способен ли сам любить? А это основное условие существования сообщества людей, как излагается в Программных документах человечества:  Библии ли, Коране ли, Талмуде ли.   Считаю важным отметить, что в нашей стране на протяжении всей моей жизни постоянно происходили различные катаклизмы: переделки, перестрелки, переклички, перестройки, ваучеризации, дефолты, кризисы и  т.п., как и бывает  на плохой конюшне: все не слава Богу -  то кнут сломался, то извозчик обоспался. Хронически  больны  наши руководители - не понос, так золотуха! И еще! Какое разительное отличие моего воспитания от воспитания Нины Васильевны! Она росла честной и принципиальной, а я – пронырой. Причины? Изменение социальной среды в обществе, изменения в семейном воспитании.

Ю Н О С Т Ь.

Продолжу свое повествование. Итак, открытие Спартакиады. Нам выдали яркого морковного цвета шерстяные тренировочные трикотажные костюмы с огромной буквой «М» на груди (делегации из других республик звали нас Морковками). В финале моим основным соперником был Ваник Пилоян из Еревана. Я выиграл с результатом 61,5 сек (100м вольным стилем).  Эта победа не запомнилась мне. Запомнилось отношение окружающих после неё. Одни радовались за меня, другие – откровенно завидовали. В центральной газете появилась статейка с моей фотографией.  Впервые в жизни! Про меня! В газете! Вечером взял бритву и на каком-то стенде вырезал эту статью «на память». Культура! Блин!

В общежитии, где я жил в комнатушке под трибунами стадиона, стояло 10 коек в два ряда. Соседями были известные спортсмены – легкоатлеты, футболисты, борцы, лыжники. Как говорится, «каждой твари по паре». Я был самый молодой среди них – это создавало между нами некоторую дистанцию. То один, то другой возвращались из турне «по заграницам» с последующим рассказом в нашей комнате. Речи были примитивны по форме, но увлекательны по содержанию. Например, футболист Генрих Федосов после Италии и Египта десятки раз повторял «Ну стадион …. – красавчик!», « а девки… - ну вы бросьте эти глупости». Эти две фразы он постоянно вставлял вместо знаков препинания. Чтобы не заржать в голос я утыкался в подушку. Легкоатлет («тройной прыгун» - Костя Цыганков), вернувшись из Англии, рассказал про арест Нины Понамаревой (стащила шляпки в магазине) и привез отрез хорошего сукна на костюм. Сукно это он проиграл в карты в первый же вечер, вернее в ночь. Вернее потому, что режим у моих товарищей был отработан до мелочей. Спали до 12-13 часов дня, обедали, отдыхали и шли на тренировку. В 19-20 часов ужинали и садились за карты до раннего утра. Разумеется, магнитофон орал всю ночь. Иногда (в дни получки) приводили девок. Напивались. Предлагали мне поучаствовать в веселье. Я отнекивался, объясняя это тем, что утром лекции, семинары. Эти слова обладали волшебной силой! «Ну ладно, студент. Дрыхни!»– снисходили мои старшие товарищи. Я ложился на живот, уткнув ухо и глаз в подушку, а другой глаз и ухо накрывал сцепленными в замок руками – темно и тихо. Вернее – почти темно и почти тихо.

Вспоминаю их с уважением – одаренные трудяги, а то, что не получили воспитания и лоска – не их вина. Родителей не выбирают! Но какие были выдающиеся спортсмены!  Хомич, Чудина, Яшин, Понамарев, Семичастный, Холщевникова, Щагин и многие-многие другие. Это было старшее поколение, к которому мы пристально приглядывались и перенимали то, что могло нам пригодиться. В день получки все собирались у кассы. Кассир Елена Александровна, приветливо улыбаясь, подавала ведомость для росписи. Заходил, например, Лев Иванович Яшин – величайший футбольный вратарь мирового класса – очередь почтительно расступалась, предлагая ему пройти первым. Он благодарил и становился в хвост очереди. А по слухам у него образование было 2 класса! Воспитанная с детства деликатность не имеет ничего общего с образованием. В последующей жизни приходилось общаться с некоторыми  академиками – отборнейшими хамами по поступкам и нарочито вежливыми по форме. Невольно вспоминал Яшина – кумира миллионов людей всех континентов, а каков в общении! Не могу не отметить, что в середине 50-х годов отношения между тренерами, спортсменами, администрацией и обслуживающим персоналом носили весьма дружеский, почти семейный характер. Так было, пока в «Динамо» командные должности не стали занимать, отслужившие и вышедшие на пенсию офицеры МВД и КГБ.  Появилось делячество, закулисные решения и прочие мерзопакостные делишки. Их бытие определяло наше сознание. Вот она - диалектика! Блин! 

Итак, я победитель Спартакиады школьников, а теперь еще и студент («козерог») 1 курса МАИ. За свою работу я получал 1200 рублей. Да еще стипендия в институте 240 руб. Огромные деньги по тем временам! В России, чтобы была понятна величина заработка, сопоставляли сумму с ценой одной бутылки водки. 21,2 руб. стоила поллитровка типа «Сучок» и 23,9 руб. –«Белая головка». Вот и сопоставьте! Разумеется, я чувствовал себя Ротшильдом. На первую получку я купил себе брюки и шляпу. Одним словом - жизнь была приятна и удивительна! А я был весел и беззаботен, как юный пудель на прогулке! Ещё бы – более 60 бутылок в  месяц! Ай да Витька! Ай да молодец! А молодца и сопли красят!

Ежегодно, в день моего рождения, приезжала меня поздравить тетя Галя – молодая, улыбчивая женщина (старше меня на 12 лет). Она сразу же наполняла нашу комнату каким-то солнечным светом. Отец и мать начинали суетиться, накрывать  на стол угощения. Отец бежал в Гастроном №40 за тортом и портвейном «777». Я тоже был доволен – она приносила какой-нибудь  необычный подарок, например, чернильный прибор из белого камня. Домашние-то мне всегда дарили что-либо из одежды – майку, рубашку, сандалии и т.п., а тут настоящий подарок! Она была, наверное, единственным человеком, в котором я видел любовь к себе в самом искреннем виде. Когда я учился в старших классах, то стал ездить к ним в гости. Она жила с отцом и мужем в Большом Власьевском переулке (именно тут в 1937 г арестовали мою бабушку Лидию Васильевну Коноплеву, мать Гали). Её отца все называли Егорычем (Волков Петр Григорьевич, муж моей бабушки). Он был такой же «солнечный» человек, как и Галя. Такого же эпитета заслуживает муж Гали - Ананьев Александр Николаевич – Саша. Когда я появлялся, дед, с разрешения Гали (!), бежал на Арбат за «красненьким», приходили соседи и пир начинался. После трапезы обязательно пели русские народные песни (Саша прекрасно играл на аккордеоне) – искренне, с настроением и радостью. Вообще, как-то всё всегда дышало радостью. Не могу передать этого чувства словами – радостно и всё тут!

В один из таких приездов (перед Спартакиадой школьников СССР) я застал у них в доме здоровенного дядьку с мальчишкой в школьной форме и с пионерским галстуком. Явился я без предупреждения, неожиданно. Меня явно не ждали – все как-то сразу засуетились. Дядька полез на шкаф устанавливать антенну для телевизора. Чувствовалось всеобщее смущение (кроме меня и этого мальчишки). Дед пробормотал Галке, что он «сбегает за красненьким» и в дверь. Я за ним. Идем молча. Через несколько минут я спрашиваю деда – что за дядька? Дед помялся, а потом и говорит: «В общем, это твой отец, Витька». Я замер. Давно я догадывался, что тут кроется какая-то тайна, что-то от меня скрывают. Но я не знал точно. Ну вот! Узнал! Попрощался с дедом и в дом не вернулся.

Несколько дней ушли в раздумье. А потом я заехал к ним и попросил организовать мне встречу с отцом – Борисом Михайловичем КОНОПЛЕВЫМ. Было лето 1956года. Через короткое время мы встретились и познакомились. Отец приехал на автомобиле «Победа» и мы покатили (по моему желанию) в аэропорт Шереметьево. Отец рассказывал какие-то свои трудовые биографические истории, я слушал, но не слышал и впоследствии не мог вспомнить практически ничего из его рассказа. Слишком велики были эмоции! Затем он пригласил меня к себе домой, чтобы познакомить с братьями и женой.

Жили они в Текстильщиках. Двухкомнатная квартира с большими комнатами и холлом, красивой мебелью, коврами, домработницей, двумя  8-ми и 11-тилетними мальчишками. Все было необычно! Они жили какой-то другой жизнью, совершенно незнакомой для меня. И между собой они общались не так, как я привык. Что это? В чем тут дело? Не понятно! Как же так? Всё время  я был Полевой Виктор Вячеславович, а теперь я, оказывается, Коноплев Виктор Борисович? Но меня же все знают, как Полевого. Как быть? И если мама столько лет  скрывала от меня истину, то стоит ли ей говорить? Множество вопросов и мало ответов. Думать надо. Не спешить!

Я и не спешил – пусть все идет, как шло. Время покажет. Да и события меня захватили и потащили за собой – уже оговоренные выше Спартакиада и поступление в институт. А раз уж приняли в Московский Авиационный институт, то надо попробовать учиться. И вот я вставал в общежитии раньше всех и уезжал на лекции и семинары, потом тренировка, потом личная жизнь, потом… много чего потом. Время летело незаметно.  Проводить его помогали хорошие друзья. Их было несколько – Борька Гришин, Толик Карташов, Сережка Лаппо, Игорь Кухтин, Борька Хавин и Витька Зюков. Помимо друзей я оброс несколькими десятками приятелей и  еще большим количеством знакомых. Дело в том, что занятия плаванием и водным поло, плюс студенческая среда невольно расширили мой круг общения. Правда, приоритет этого общения был сдвинут в сторону именно спортивную, в ущерб друзьям по Варсонофьевскому двору (где я появлялся весьма редко) и  друзьям по школе.
В институте мне больше всего пришлись по душе занятия в мастерских – литейной, слесарной, кузнице. Познакомился с мастерами и стал прогуливать лекции в мастерских. На военной кафедре я попросил несколько моделей самолетиков и сделал их отливки из силумина. Кто-то из товарищей по спорту привез пластмассовый парабеллум (как настоящий – я ж помнил) и я сделал такую отливку. Все отливки я раздарил мальчишкам во дворе. Вот уж были рады! Однако здесь же в институте я начал испытывать чувство какой-то ущербности. Дело в том, что по некоторым дисциплинам я ощущал себя полнейшим идиотом. Буквально! Я совершенно ничего не понимал ни во время лекций, ни в учебнике ВКП (б) – Краткий курс. Какие вопросы решались, на каком съезде, какое это имело значение, зачем я должен все это запоминать? Абсолютно никакого смысла до меня не доходило, а когда я пытался на семинарах задавать вопросы, то преподаватель весьма недоброжелательно уклонялся от них, применяя ко мне термин «демагога».  (Из анекдота: демагог – это старик профессор, который пытается убедить молоденькую студентку, что мягкий член намного лучше твердого.)  Я ничего не утверждал, я только спрашивал! Я же не Сократ! Еще я понял, что у меня плохо  развито пространственное воображение. На занятиях по начертательной геометрии я не смог правильно вычертить развертку кабины среднего бомбардировщика на плоскость. То есть на листе ватмана у меня, конечно ж, все соединилось, но как именно это произошло, - я не смог объяснить. Появились трудности и на занятиях по высшей математике – интегральное  и дифференциальное исчисления мне не давались. Я совершенно не мог усвоить, как, имея уравнения прямой и шара, можно решить – пройдет ли прямая через шар. Разумеется, я мог бы съездить к Вячеславу Алексеевичу и он бы растолковал мне все это в два счета. Но… я не мог определить свой новый «семейный статус», в связи с  изменившейся ситуацией. Коротко говоря, созрели объективные предпосылки «завалить» зимнюю сессию.
Я не стал дожидаться этого момента и написал заявление с просьбой предоставить академический отпуск. Спортклуб МАИ ходатайствовал перед  деканом «дядей Петей», который к моему огромнейшему удивлению, отнесся ко мне весьма доброжелательно. Большое спасибо Петру Мотаеву – декану 3-го факультета МАИ! Итак, зима 1956-57гг. Все силы на плавание – в учебе перерыв.
Начался новый виток счастливой жизни. Как-то отец (Борис Михайлович) заехал на стадион «Динамо» ко мне в общежитие и его неприятно удивила моя жизнь под трибунами стадиона в той среде моего окружения, которую он не считал правильной для моего дальнейшего развития. По-видимому, он переговорил со своей женой Евгенией Федоровной Дубовицкой, и они приняли решение пригласить меня поселиться у них. Одна из комнат была «мальчишецкая» - там мне и поставили диван. Я не возражал – было интересно пожить в новых неизвестных и непонятных для меня условиях. Разумеется, свою зарплату я отдавал Евгении Федоровне. Это была умная, симпатичная женщина, замечательная  хозяйка, которая успешно сочетала работу в институте с ведением домашнего хозяйства – прекрасно готовила еду, умела шить и т.д. Ко мне она отнеслась доброжелательно, понимая желание мужа видеть старшего сына возле себя. Отношение ко мне с их стороны было заботливое (занялись моей экипировкой – сшили в ателье ГУМа демисезонное пальто и два костюма – все высшего класса, купили шикарные полуботинки на модном в то время каучуке и т.п.) и слегка ироничное над моими привычками. Ирония была не обидная, а дружеская. Привычки невозможно изменить быстро – стереотип условных связей достаточно прочен  (с правотой И.П.Павлова об условных рефлексах не поспоришь!), однако отец упорно и деликатно растолковывал мне хитросплетения жизни. Например, он ненавязчиво высказал мне такую мысль, что обижаться на кого-либо глупо -  тебе сказали  неприятную для тебя истину, то: если это был умный человек – прислушайся, вникни, проанализируй и прими к сведению. Если же это был глупый («хам трамвайный») человек – то обижаться на такого просто смешно и недостойно тебя самого. Я был весьма самолюбив и агрессивен – Борис Михайлович (Б.М.), понимая, к каким неприятным последствиям это может привести в будущей моей жизни, старался исправить эту сторону моего воспитания. Дальнейшие десятилетия показали его правоту, но полностью истребить это качество характера мне так и не удалось. А жаль! Хлебнул я неприятностей на этой ниве.
Другой эпизод. Как-то в радиомагазине я увидел блок высокой частоты от радиоприемника.  Должен отметить, что в прежней жизни, еще старшим школьником,  вместе с приятелем покупали радиодетали, собирали приемники и продавали их. Будучи школьником средних классов  с приятелями рисовал галстуки  (с морем, пальмой и обезьяной) для стиляг на ул. Горького. Возможно, что эта привычка подрабатывать сказалась и в данном эпизоде  (она сопутствовала мне всю мою активную жизнь – старался и умел зарабатывать, помимо основной работы). Так вот Б.М. стал меня ненавязчиво отговаривать от покупки, аргументируя моей занятостью учебой и спортом. Я уперся и купил этот блок. Отец не возражал. Много лет этот блок так и валялся в ящике живым укором моего упрямства и нерасчетливости. Этот урок я усвоил. Понемногу я понял, что в моих с ним спорах он  практически всегда бывает прав и стал принимать его советы безоговорочно. Он добился моего доверия без нажима, только за счет разума и доброжелательства, т.е. без насилия и принуждения. Это элемент Любви? Я уверен, что – ДА! В прежней семье, исключительно из добрых побуждений, мне пытались «вбивать» полезное, но тут же появлялось противодействие  моего характера насилию, и полезный смысл уходил либо на вторые роли, либо вообще в эфир. Как я впоследствии заметил, -  самостоятельность, независимость, упорство, жажда справедливости (пусть даже в том виде как её понимаешь ты сам) свойственна всем Коноплевым – видимо, это нечто генное.
                С П О Р Т И В Н А Я   Ж И З Н Ь.


А время бежало без остановки и с ним вместе продолжалась моя насыщенная событиями жизнь. Поскольку учеба на полгода отпала, я переключился на спортивную подготовку. Дело в том, что после победы на Спартакиаде школьников СССР, ко мне стали относится внимательнее и спортивные руководители включили меня в состав взрослой команды пловцов Центрального Совета «Динамо», т.е. не московской городской, а всесоюзной организации. Пригласили на спортивно-тренировочные сборы, где я мог готовиться вместе с известнейшими пловцами общества, - такими как  Эндель Эдасси (Таллин) и др. Меня включили в группу эстонского тренера Пета Соосара. У него занимались выдающиеся пловцы того времени, такие как Ульви Воог, Эндель Пресс, Эндель Пярон, Анне Типель и др. Это был спокойный, вдумчивый человек. На соседних дорожках работали знаменитые тренеры из различных городов страны – Клавдия Ивановна Алешина и её муж А.И.Шумин  («отцы» российского плавания из Питера), Лука Александрович Иоакимиди из Тбилиси, Николай Матвеевич Кофнер (Львов), и многие другие тренеры и пловцы из Нижнего Новгорода, Сталинграда, Ворошиловграда и пр.

Масса полезного и просто интересного вывалилась на меня в одночасье. В молодые годы быстро осваиваешься и привыкаешь к новому. Привык и я, и ничем не отличался от своих новых товарищей. Главным тренером ЦС «Динамо» был Абрам Петрович Гильд – человек мудрый, грамотный и доброжелательный. Подготовка к Всесоюзным соревнованиям на Приз газеты «Комсомольская правда» шла полным ходом. На этих соревнованиях я должен был померяться силами с такими «китами», как Виталий Сорокин, Лев Баландин, Геннадий Николаев, Владимир Скоморовский и многими другими. Дело в том, что моя дистанция 100 м вольным стилем была самая популярная как среди пловцов, так и среди зрителей. Предстояло мое первое серьезное «сражение». Однако, то ли я плохо понимал это, то ли мне было безразлично, но  я не волновался особенно.
И вот наступил день открытия этих соревнований. Я удачно выступил в предварительном заплыве, а потом и в полуфинальном. Итак, завтра финал, причем я в числе первых (четвертым попал), т.е. на одной из центральных дорожек (шестая) – меня во время заплыва будут видеть главные участники финала. Будут, так будут!
Старт. Выстрел – прыжок, вход в воду и пошла работа. Первые 5О м шел быстро, но легко, без напряга. Начиная с 75-метровой отметки начал прибавлять и вышел на максимум усилий. Теперь главное терпеть и не допускать мысли об усталости.
Терпи и жди, когда устанут и начнут «отваливать» другие. Мысленно только один приказ самому себе – «вперед, вперед!» Коснулся финишного щита. Трибуны орут, хлопают в ладоши. Шум страшный! Надо же – столько эмоций у болельщиков! Сквозь крики слышу – «Молодец, Витька! Ты первый!» Это подбежал Алик Антонян. «Врешь?» «Давай поспорим на шоколадку!» - предлагает Алик. Я соглашаюсь. Через некоторое время диктор объявляет о моей победе. Вот это да! Видимо, сработал эффект «черной лошадки» на которую опытные ассы не обратили внимания. Ну и ладно! Это их проблемы! А я – лучший в СССР!                  
Итак, я лучший!  По телевидению показали – раз! По радио сказали – два! В центральных газетах напечатали о победе  ВИКТОРА  ПОЛЕВОГО – три! А сколько знакомых, приятелей и друзей пришли поздравить! Это ж все не хухры-мухры!  Это ж известность, паблисити.  Ой,  какая я теперь знаменитость! А как весело рассказала Евгения Федоровна о реакции Б.М. во время заплыва. Они сидели на правой трибуне бассейна ЦСК на Ленинградском проспекте и отец молотил кулаками по спинке сидения и орал во все горло – «Шестая! Шестая!»  Видимо, забыл, как меня зовут, да и кому он кричал? Неужели он думал, что я его слышу?  Да и все эти люди на трибунах – чего орут?  - мы же работаем и нам не до вас.  Какие же вы все эмоциональные! Ну да ладно. И всё же ой, какой я теперь известный!!!

Вот с таким настроем  я 17-летний паренек вышел на следующий день из дверей гостиницы на улицу. Было утро и озабоченные своими делами москвичи шагали на работу. Все они проходили мимо меня и не здоровались, не улыбались мне. Вообще на меня ноль внимания! Как же так?! Еще вчера вечером мне было столько внимания, а сегодня в упор не видят? Что же они телик не смотрят, газет не читают, наконец, радио не слушают? Это ж я! Виктор Полевой!  Я был в шоке. Бремя славы наложило на меня свою лохматую тяжелую лапу. Под тяжестью этого бремени я  ВОЗОМНИЛ. Возомнил себя неким  ВЕЛИКИМ ЧЕЛОВЕКОМ.  Это мнение поддерживалось ровесниками, которые продолжали меня поздравлять и радоваться моему успеху. Я почувствовал свою  ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ. Конечно, еще бы – лучший на  1/6 суши земного шара!  Видимо, это сказалось на моем поведении. Мой очень близкий друг – Сережка Лаппо подметил это и как-то  высказался: Вить! Представь себе человека, который умеет очень быстро шевелить ушами. Ну, скажем, с частотой 50 герц. Ну и что? – удивился я. А то, что в мире такого больше нет, он единственный. Ну и что? – тупо повторил я свой вопрос. Да нет, ничего, просто интересно – закончил свою мысль Сергей. Я задумался – а ведь действительно, велика ли разница? Он ушами на суше, а я в воде руками …  С тех пор я старался никогда не позволять себе никакого высокомерия из-за того, что я умею что-то делать лучше, чем другие. Почти никогда не надевал свои медали – стеснялся. Не носил и значок «мастер спорта». Впоследствии мне доводилось видеть уникальнейших мастеров своего дела в различных профессиях -  токаря, стрелка диких оленей, механика и т.д. – скромных и благожелательных. Более того, я обратил внимание, что чем выше профессионализм человека, тем скромнее он себя ведет. Он знает свои возможности, он уверен в себе, ему не надо самоутверждаться, не надо выставлять себя. Он знает сам свою высокую цену и этого достаточно!  Спасибо Сережке, что он вовремя меня одернул от зазнайства.

Правда и другое – некоторым людям чрезмерное собственное самомнение помогает добиваться некоторых успехов. Оно стимулирует их.  А этот успех основан на том, что кто-то из их окружения не разбираясь в сущности дела (доверчивые «лопухи»!), - верит им на слово. Таких людей тоже приходилось встречать.

В финальном  заплыве  я стал не только победителем «Комсомолки», но и выполнил норматив  «Мастер спорта СССР» - осуществилась давнишняя мечта получить этот замечательный квадратный значок. Тут  же произошла смешная история, о которой я узнал только несколько лет спустя. По правилам соревнований помимо плавок необходимо было иметь поверх них плавательные трусы. За 2 рубля  я и купил трикотажные штанишки для малышей в Детском мире в центре Москвы. После финала они у меня пропали в раздевалке. Было не до них и я забыл об этом. Оказалось, что они не пропали, а их (!) похитили. Нет! Не поклонницы. Ими оказались  суеверные пловцы, верящие в приметы:  раз в эти штанишках выполнил норматив Мастера один, то сможет и другой. Эта версия подтвердилась – именно в этих штанишках стали Мастерами спорта, сперва Игорь Лужковский, а потом Боб Гаврилов (оба Питерцы), потом еще кто-то.  Они и рассказали мне эту историю.

После «Комсомолки» меня приняли  в Сборную команду СССР по плаванию. Старшим тренером в то время  был ленинградец, известный в прошлом пловец Владимир Федорович Китаев. Он пригласил меня на учебно-тренировочные сборы  для подготовки к Ш Дружеским играм молодежи. Сборы были на стадионе Лужники, где располагался и плавательный бассейн, и ресторан, и гостиница. За несколько дней до стартов начали приезжать спортсмены со всего мира. Пресса усиленно пропагандировали  встречу двух десятиборцев-легкоатлетов  Василия Кузнецова и  чернокожего американца  Джонсона. Во время их старта в беге на 1ООм я сел на трибуне вровень с линией старта – мне было интересно посмотреть, как они уходят после выстрела судьи. Дело в том, что в силу природной лени (или творческой жилки) я всячески искал варианты улучшать результат наименьшими затратами. По поводу старта и поворота у меня были свои наметки. Важно  посмотреть, а как это в других видах спорта. Вот легкоатлеты занимают неподвижное положение на старте. Но, что это? Так и есть! Так я и предполагал! Джонсон очень медленно, буквально по миллиметрам  двигает  тело вперед. Это видно только если смотреть на него одного. Судья-стартер же пытается окидывать взглядом всех сразу. Сразу невозможно. Поэтому его взгляд мечется туда-сюда. Он не видит медленного ДВИЖЕНИЯ американца. Выстрел! Джонсон существенно впереди всех. Молодец! Мудро! Умно!  Физиологически это объяснимо – сигнал из коры  головного мозга постоянно поступает в мышцы-исполнители, а выстрел усиливает этот сигнал. Все остальные ЖДУТ сигнал и только после того, как они его услышат и переработают, следует команда мышцам. Моя теория подтвердилась  - буду отрабатывать в плавании. 

За несколько дней до старта я заболел. Совершенно неожиданно слег – ужаснейшая слабость. Приехал отец  Б.М. и увез меня на дачу в Кратово. Врачи ничего не могли определить. Однако через неделю все прошло само собой. Врач команды ежедневно стала меня возить на консультации к известным специалистам-медикам. Ну, и что? Никто ничего! Запомнились слова  одного  профессора из туберкулезного диспансера в Сокольниках. Там мне сделали прививку, а через день, когда я дунул им в спирометр (такие две кастрюли с водой) и верхняя кастрюля выпала на пол (выдул 7600 куб.см.) – этот профессор сказал – «Больше этого бугая ко мне не приводите. Какой тут к черту туберкулез?»  Мне надоело ездить с этой врачихой по медикам (сама не знает направления поиска, а всех спецов не объездишь и за год) и я написал ей бумажку, что отказываюсь. Ей стало хорошо – все дело в бумажке, её медицинская совесть чиста. Проблема, как выяснилось несколько десятилетий спустя, была в погоде и моей реакцией на неё. Действительно, за несколько дней до этих соревнований в Москве прошел ураган – деревья вырывало с корнем, падали башенные краны и т.п. Я почувствовал этот ураган заранее. Все дело в положительных или отрицательных ионах в воздухе – так мне объяснили впоследствии.

А впереди новые старты – первенство ВУЗов, а затем Первенство СССР по плаванию. Первенство ВУЗов проходило в Ленинграде в открытом бассейне какого-то лесопарка. Я выступал за Московский авиационный институт. В команде были очень симпатичные ребята – веселые, остроумные, инициативные. Мы отлично выступили и я вернулся в Москву.

Плохо помню подготовку и выступление на первенстве страны. Кажется, я был третьим. Почему? Потому, что меня уже знали и контролировали – это раз, а два – потому, что соревновательного опыта у меня было «кот наплакал». Вот и пролетел.

Отец с Евгенией Федоровной и братишками уехали в Коктебель и звали меня. Сразу же после соревнований я выехал в Феодосию.  В Коктебеле на берегу моря стояли палатки автомобильного кемпинга. В одной из них мы и жили. Купались, ходили в горы, играли с отцом в бильярд,  загорали – одним словом обычное отпускное времяпровождение. Младший братишка – Васька  (его звали «шурупчик», потому, что он легко завоевывал сердца взрослых) не умел плавать. Я взялся его научить. Эта процедура заняла два занятия. На первом я научил его лежать на воде носом кверху (на спине) и, одев  на него ласты, предложил поработать ногами.  Естественно, - Васька поплыл. Показал работу руками – Васька начал «гонять» вдоль берега. На следующий день я «потерял» сперва одну ласту, а через некоторое время и вторую. Васька нашел равновесие и поплыл без всяких вспомогательных средств. Я сам придумал этот способ обучения и пользовался им всю оставшуюся жизнь. Идея понятна: правильное положение тела и огромная подъемная и движущая сила за счет ласт – вот основные компоненты этого способа. Так и акулы плавают: остановится – утонет.

Там же произошел еще один памятный инцидент – я познакомился с чудесной  девушкой  Элей с которой поддерживал отношения много десятилетий (с перерывами).

Все хорошее должно быть либо большим, либо растянутым. Это в мечтах! А в жизни – отпуск кончился, вернулись в Москву и, как у той шахтерской лошади, все завертелось по кругу:  учеба - тренировки, бассейн - институт, переполненная электричка - переполненный трамвай и т.п.

В октябре должен был состояться матч СССР-ГДР по плаванию в Германии. Я готовился к нему и был включен в команду. Но не тут-то было! Декан МАИ факультета электромеханических установок, тот самый  «дядя Петя» Мотаев не отпустил меня, сказав, что мне нужно учиться. На него попробовали «надавить», даже через инструктора ЦК КПСС (тогда – ВКПб). Уперся «дядя Петя» - «нет и всё».  Уехали без меня. Я завелся – как так? Первая зарубежная поездка и мимо? Вся работа насмарку? И что? Я теперь всегда буду зависеть от чьей-то воли, желания? Ах, так! Большой привет! Поехал в институт физической культуры им. Сталина к зав. кафедрой Ольге Ивановне Логуновой. Подговорил на такой же перевод и Борьку Гришина, моего дружочка, он учился в медицинском институте. Вот мы оба и явились к Ольге Ивановне. Пишите заявление и подождите – велела она нам. Сидим, ждем. Через короткое время  она приходит, и мы узнаем, что ректор заявления подписал и нас приняли.  Поехал в МАИ к «дяде Пете» - «Зашел попрощаться, перевожусь в ГЦОЛИФК». «Жаль. Из тебя бы вышел хороший инженер!» Почему он так решил? Неужели за мои прогулы лекций в мастерских? Загадка!

Жизнь покатилась дальше. Теперь  мы студенты института физкультуры и завтра же должны явиться на занятия, потому, что учебный год начался три месяца назад. Надо догонять по всем предметам. Ну да с практическими всё ясно – сдадим. А как быть  с теоретическими? По анатомии нужно изучить все кости и запомнить кучу специфических терминов. В нашей группе оказалась  симпатичная девушка, тоже пловчиха, да еще и круглая отличница. Она согласилась натаскать меня «по костям». Какое-то время мы с ней приходили в анатомичку, брали тазик с костями и штудировали. На экзамене получил «государственную» отметку – «удовлетворительно». Профессор Вотрин  на мой вопрос – почему же «удочку», когда я все правильно ответил, заявил – «Вас натаскали. Я видел. Как легко запомнили, так же легко и забудете». Ладно! Трояк, так трояк. Я и сам понимал, что знаний у меня «не шибко». Правда повезло, на дополнительный вопрос – он взял со стола какую-то кость и спросил её название. Я мысленно начал её примеривать к себе и, надо же, угадал – большеберцовая. Ладно, пусть «трояк» - я же на стипендию и не рассчитываю.

В институте физкультуры  (мы его называли «Конно-балетная академия») мне понравилось.  Помню, в столовой МАИ я набрал еды на обед – тарелок пять или шесть. Сижу, ем. Подошла худенькая девушка с тарелочкой манной кашки. Присела,  съела немного. Увидела, как я «наворачиваю» свои припасы. В глазах у неё появились слезы (видимо сравнила). Встала и ушла. Молча!  Уф, как я себя паршиво почувствовал. Ну, разве можно всем объяснять, что в одну минуту в воде человек в статике теряет 1 ккал, а если еще и вкалывать?  А у нас две тренировки в день по 1,5 часа каждая! Посчитайте! Ну, конечно же, пловцы едят много, как удавы и  часто, как утки. А в инфизкульте все лопают, как можно больше. Тут все такие!

Дисциплины, которые здесь читали, были все понятны, доступны и интересны (кроме все той же Истории КПСС. Ну, никуда без неё!). С удовольствием слушал лекции Петра Жукова по педагогике. Он не бубнил себе под нос, а как истинный артист, вещал, расхаживая перед аудиторией. Иногда выделывал коленца. Например.  Спокойным голосом выдает тезис – «педагог имеет право на гнев». И вдруг лицо его преображается, кривится, краснеет  и он кричит, показывая пальцем на миловидную девушку – «Встать!!!» Та подскакивает, как ужаленная. «Сколько можно болтать у меня под носом? Вы специально сели на первый стол? Чтобы сорвать мою лекцию? Чтобы испортить мне настрой? Чтобы студенты  не усвоили этот материал? Вон из аудитории!» Та лепечет – мол, больше не буду, мол, я отличница, мол, я староста потока и пр. «Ах, еще и староста! Вон! И без записки от декана не являйтесь!» Красотка понурившись  покидает этот спектакль. Дверь закрылась. Жуков улыбается, подмигивает всем нам и абсолютно спокойным голосом, предварительно ехидно хихикнув, вещает: «Повторяю. Педагог имеет право на гнев». Мне надо было уезжать на учебные сборы и я пришел к нему на кафедру, чтобы попросить  разрешения на сдачу экзамена  досрочно. Хорошо, сказал он, только Вам придется кое-что прочитать. Запишите.  И  диктует мне список двух-трех десятков томов  Песталоцци, Ушинского, Руссо, Дидро и т.д. Требование «кое-что» я выполнил буквально – кое-что из его списка все-таки прочел. Прихожу сдавать экзамен. «Прочел?» «Как велели!» « Давай зачетку!» Ставит «отлично» без собеседования. Вот это номер! Ну как тут не полюбишь педагогику?

«Спортивные сооружения» читал  архитектор Поликарпов. Самым сложным в архитектуре является строительство вокзалов и стадионов – большое скопление людей, масса  подсобных и служебных помещение и т.д. Он был автором самого известного на то время стадиона «Лужники». Его лекции запоминались легко и надолго. Я до сих пор помню многие фрагменты. Он умел найти образ и выпукло донести его аудитории, вкрапливая туда элементы юмора. Вот несколько примеров. «Землю для стадиона нельзя брать в черте города или с огорода. Ну, Поликарпов (это он сам себе), ну почему же – все рядом: экономия  на транспорте, на горючем топливе, на времени, наконец. А вот побежишь, упадешь, из глаза гвоздь вынешь – вот тогда поймешь!» Или такое. «Стадион построил -  обсади по периметру деревьями. К каждому дереву назначь трех шефов – десятиклассника, семиклассника и первоклассника. Ну, Поликарпов, зачем же столько? А ты вникай! Десятиклассник просыпается утром – смотрит (тут лектор прикладывает десницу к глазам, на  манер Добрыни  Никитича) – засуха! Стучит в стенку семикласснику. Тот прибегает – «чаво?». Он хлоп ему подзатыльник – «Не видишь? Засуха! Иди дерево полей!». Семиклассник идет к первокласснику.  «Чаво?». Подзатыльник.  Плач младого чадушки. Бабка первоклассника берет ведро и идет поливать дерево. Вот для чего нужны три шефа!», -  заканчивает свою мысль Поликарпов. Ну, разве не образно? Незабываемо!

Прекрасными были лекции  Владимира Соломоновича Фарфеля по физиологии,  проф. Сергея Андреевича  Карпова – по врачебному контролю, проф. Михаила Федоровича Иваницкого – по анатомии, проф. Саркизова-Серазини – по лечебной физкультуре. («Лишь растяпы и разини не знакомы с Сиразини»).  Не менее замечательно и умело, проводили практические занятия преподаватели их кафедр. Можно только восхищаться тем, какой  великолепный  профессорско-преподавательский состав удалось подобрать администрации института.  Ректором был Григорий Иванович Кукушкин. Всем им долгой и доброй памяти.

В институте было три факультета: спортивный (готовил тренеров-преподавателей по конкретному  виду  спорта), педагогический (преподавателей общей направленности, т.е. всего понемногу из множества видов спорта) и вечерний. Я учился на спортивном  – группа «Плавание». Тем не менее, приходилось изучать практические дисциплины и в других видах спорта – легкой атлетике (куча различных дисциплин: ядро, диск, копьё, бег с барьерами, гладкий бег на различные по длине дистанции), хоккей с мячом, футбол, большой теннис, прыжки в воду, лыжный спорт и т.п. Ох, как болели мышцы!

Наша группа относилась к кафедре Плавание. Возглавляла кафедру красивая и мудрая Ольга Ивановна. В своем руководстве она придерживалась принципа Екатерины Великой, которая на вопрос, - «Матушка Екатерина, как же Вы управляетесь с такими  самостоятельными и непокорными вельможами, как граф Потемкин, граф Орлов?» «А я не мешаю им делать то, что они сами задумали!». Именно при Ольге Ивановне научные разработки были лучшими в стране. Ими успешно занимались С.М.Гордон и В.И.Белоковский в конкурентной борьбе друг с другом. Их изыскания были весьма оригинальными и полезными.  Они самоотверженно трудились  с полной отдачей творческих сил. Жаль, что со смертью О.И.Логуновой их деятельность понемногу затихла, а потом и вовсе почти закончилась. Преподавательский состав на кафедре был довольно разношерстный и, кроме Н.А.Бутовича,   я никого бы не выделил. Ну, да это моя субъективная оценка. Разумеется, почти все они были милые и симпатичные люди, однако, хороший человек - это ж не профессия. Нашу группу курировал В.И.Попов (я уже упоминал его). Он категорически заставлял меня ездить на практические занятии по плаванию вместе со всей группой. Я пытался его убедить, что после занятий в институте я еду к себе, в бассейн «Динамо» и там плаваю под руководством Нины Максимовны Нестеровой, и не три раза в неделю, а шесть  раз. «НЕТ!» - упирался наш куратор – «езжай со всеми. Можешь не плавать.  Но присутствовать обязан!». Ехал через весь город в бассейн (своего в институте не было) и 1,5 часа сидел на бортике, «присутствовал». Глупость, конечно. Бездарная потеря времени и сил. Поневоле на ум приходили фразы типа: «Не тот прав, кто прав, а тот – у кого больше прав». В то время я на него злился, а сейчас мне его жаль – не в своих санях ездил длительное время. Ему бы в армию – прапорщиком. На экзамене мне попался билет по технике плавания брассом. Я рассказал. «А под каким углом к поверхности воды должны быть предплечья во время гребка?» – спрашивает он меня. «Я не знаю, могу только показать». Он задумался, - «идите, прочитайте». Вышел в коридор, прочитал, и пока не забыл  - скорее к нему, вот такой-то. «Отлично!» « Как отлично? Я же не знал градуса!» « Идите, идите!».

А вот на гимнастике ко мне было другое отношение. Практические занятия с нашей группой вел Вячеслав Рыбин. Боря Гришин и я ростом достаточно длинные и задирать такие рычаги при махах на коне довольно сложно, уж не говоря про инерционные силы – большинство гимнастов маленького роста.  Разумеется, нам было трудно, и преподаватель это прекрасно понимал. Я должен был уезжать на соревнования и пришел к нему за разрешением сдать зачет по гимнастике досрочно. «Поезжай! Выиграешь – зачет будет автоматически, проиграешь – будешь сдавать». Я приплыл вторым.  Являюсь на зачет. Зачетное упражнение на кольцах – из виса подъемом силой в упор, переворот в вис и соскок с разножкой. Все мог сделать, кроме подъема силой. Подходит моя очередь, Рыбин смотрит хитрым глазом  (это студенты думают, что они находчивые и умные, но преподаватели получают опыт этих хитростей каждый день по нескольку десятков). Я начинаю натирать магнезией руки. Долго натираю, пока не замечаю, что Рыбин отвернулся. Подмигнул коллегам, и они вытолкнули меня в упор. Из этого положения я обиженным тоном обращаюсь к преподавателю – «Что же Вы не смотрите, я продолжаю!» «Продолжай-продолжай!» Заканчиваю упражнение разножкой, стою. «Хорошо! Только разножка не получилась! Повторить!». «Я тогда  повторю только разножку?» «Нет, пожалуйста, все упражнение». Опять натираюсь магнезией, опять он отворачивается, опять меня поднимают в упор, опять обращаюсь к нему, требуя внимания. И тут замечаю, что  отвернулся-то он к зеркалу и прекрасно видит все мои ухищрения. Перехватив мой взгляд, он хохочет. Я спрыгиваю и говорю, что мол второе место на всесоюзных соревнованиях не так уж и плохо. Ну, ладно, соглашается он, только первое все же лучше. Много лет спустя мы случайно встретились и вместе посмеялись над студенческими фортелями и преподавательскими приколами.

Сразу после зимних каникул весь второй курс  (пара сотен студентов) отправляется в подмосковный дом отдыха в районе станции Сходня и все время отводится лыжной подготовке. Нашу группу ведет  Борис Аристархович Сферин  (автор и изготовитель лыжных мазей), человек лет  50-ти с хвостиком. Наша группа функционально прекрасно подготовлена по сравнению с ациклическими видами спорта. Предвкушаем  легкие занятия  –  «старикашка  же нас не загоняет». Построились. Рассчитались. «На пра-во! За мной марш!»  Марш, так марш. Идем за ним полчаса, час –  он, как ни в чем не бывало, а мы начинаем отставать. Вот вам и старикашка!  Правда я заметил его «маленькие хитрости» - через несколько дней, когда усталость накопилась, он делал учебный круг и гонял нас по нему с различными упражнениями, а сам передвигался понемногу внутри, давая  нам указания  по технике. Или другой прием – уведет нас  часа за полтора от базы, а потом командует – «На базу! Самостоятельно! Марш! Кто опоздает к обеду, останется голодным».  Ну, тут, конечно,  «ноги в руки» и ходу. На зачетных соревнованиях многие из нас выполнили первый разряд по лыжам. Сердце и легкие пловцов плюс  техника от Бориса Аристарховича сделали свое дело. Великий был специалист и педагог – спасибо ему!

Были и неприятности. Ежедневные  5 – 6 часов серьезной лыжной подготовки  для молодых людей  требовали хорошего питания, казенных харчей конечно же не хватало. Что бы хоть как-то заполнить желудок мы покупали большие белые батоны и сахар. Вечером вся группа садилась за стол и уплетали хлеб с сахаром, запивая водой. В нашей группе учился сын уже упомянутого куратора. Его родители снабдили пропитанием, которое он по ночам, когда все спали, и уплетал «в гордом одиночестве». Кто–то из ребят это подметил. И вот в один прекрасный день группа является в нашу комнату,  а там лежит раскуроченный чемодан этого сыночка, но уже без съестного. «Сыночек» побежал жаловаться руководителю  лыжного сбора Аграновскому.

Положение этого руководителя трудное – как найти виновного? А очень просто – поскольку я самый авторитетный в группе он меня и вызвал.  Разумеется, я был вместе со всей группой и ничего не знал. «Ты должен следить за порядком в группе, ты и будешь отвечать!»  « Почему я? Только потому, что плаваю быстрее?»  И тут он находит гениальное решение, когда и волки сыты и овцы целы: «поезжай в деканат и скажи, чтобы тебя наказали».  Поехал в Москву, явился к декану Катулину Алексею Захаровичу. «Ты чего приехал?» «За выговором!» «Объясни!» Рассказал. «Возвращайся. Скажи, что я тебя наказал». Вернулся. Сказал. Однако, показал свой характер - попросил разрешения жить дома с тем, что каждое утро я буду приезжать на построение и занятия. Разрешили. Так и ездил каждый день, но зато больше не привлекался к ответственности. Тяжко быть белой вороной! «Терпи, казак – атаманом будешь!» Время идет и все проходит, закончились и лыжные сборы.

Начались будни. Опять занятия в институте и опять тренировки в бассейне «Динамо» под руководством Нины Максимовны Нестеровой.  Несколько слов о Нине Максимовне. Ярко красивая, хотя и полноватая женщина с синими огромными глазами. Мне рассказывали, что её муж Иван Нестеров (министр морского флота, именем которого впоследствии был назван  сухогруз) приехал в Москву на несколько дней, чтобы жениться. В жены ему сватали красавицу из Батуми Ольгу Ивановну Логунову. Но! К счастью или к несчастью, не знаю для кого, её не оказалось в городе. И ему посоветовали 18-летнюю Нину Нестерову, сироту, красавицу. Он взглянул на неё и…  согласился. Через некоторое время у них родилась дочка, которую назвали Марфой.  Ольга Ивановна так и не вышла замуж…

В бассейне начал разучивать новый скоростной поворот и старт. Мой поворот отличался от привычного тем, что набранную при плавании инерцию я не  гасил упираясь рукой в бортик, а переводил во вращательную - кувырок вперед с полувинтом. Это давало экономию во времени примерно в полсекунды. Для спринта это очень  много! Однако  требовалось новый навык довести до автоматизма, причем  как под правую, так и под левую руку. Появились и критики – «поворот один, а метров  сто» – хихикали они. Другие утверждали, что этот поворот очень энергоемкий, сбивает с дыхания и пр. Я чувствовал, что я прав и все эти  разглагольствования  только мешают мне. Очень хотелось доказать свою правоту. Случай представился на первенстве ЦС «Динамо». Я вызвался плыть 1500м в 25-метровом бассейне, причем заявил, что все 58 (!) поворотов выполню сальто. Это была коронная дистанция Генки Андросова, замечательного паренька из Львова, моего дружочка. Конечно, он выиграл, но тренеры, пловцы и зрители длительное время видели, как после поворота я отыгрывал корпус (длину тела с  вытянутыми вперед руками), на  который  Генка обгонял  меня в чистом плавании. Это было убедительно!  Практика лучший критерий теории.

Так скоростной поворот получил прописку в СССР. Чиновники от спорта умудрились  испоганить этот почин. В 1961г. Первенство СССР ими было решено  проводить в Львовском бассейне, в котором не было белого кафеля, т.е. поворотный щит и дно были темные (бетонированные), что является нарушением правил соревнования. Положено  иметь черную полосу по дну и на повороте, чтобы пловец мог контролировать свое движение по прямой и заранее под водой «прицелится» перед поворотом. Но! Был издан приказ, чтобы все спринтеры делали только скоростной поворот. Поскольку «ничего в волнах не видно», пловцы вынуждены были поднимать голову и снижать скорость,  чтобы увидеть поворотный щит, да и плыли «зигзугой».  Некоторые винили меня за это «изобретение».
Со стартом получилось еще хуже. Я отрепетировал свою идею  ухода со старта и впервые применил её на первенстве Москвы. Разница получилась в корпус! Но!!! Судья решил, что это фальстарт.  Дают вторую попытку. Опять корпус впереди. Опять возвращают – фальстарт. Ух, я и разозлился – я же знаю, что я ухожу с выстрелом, а не ранее. После третьей попытки никого возвращать нельзя, просто виновного дисквалифицируют. Раздался выстрел. Все прыгнули. Я поднимаю руку и кричу стартеру – «можно?». Он кивает. На трибунах смех! «Страшен я в гневе!»  К 70-метровой отметке догнал лидера и на самом финише выиграл. Выиграл обманно для судей. Рука еще была сантиметров на  5 до щита, а я уже дернул головой, как будто коснулся стенки. Судьи на финише, чье мнение решающее, сидят сбоку и видят финишный створ сразу на всех восьми дорожках, но не в состоянии видеть деталей, т.е. кисти руки. А вот поднятую голову видят. Получите! Как вы к нам, так и мы к вам!  Инициатива наказуема? Результат был конечно ж слабенький – 59,7 сек., а на «Комсомолке» 58,3! Состязание с судьями?

Сейчас в бассейнах установлены автоматические регистраторы касания. А вот на Олимпиаде в Риме (1960 г.) в беге на 100м немец Армин Хари выиграл финал, применив именно эту идею ухода со старта. Я не отрекся от своей затеи, но стал её применять более аккуратно, чтобы не конфликтовать с малоквалифицированными судьями. Полкорпуса я выигрывал на старте и почти столько же  на повороте! Находка для умного лодыря! 

Великий Бернард Шоу говорил – «Кто умеет делать, тот делает.  Кто не умеет – тот учит, как надо делать. Кто не умеет ни того ни другого – тот учит, как учить!» Поворот я делал, но решил и других поучить – написал статью во Всесоюзный журнал «Теория и практика физической культуры». Удивительно, но статью студента напечатали – это моя первая научная публикация – «Классификация поворотов в спортивном плавании». Впервые обнаружил в себе склонность к классификации, т.е. от частного переходить к общему. Второе – с помощью рисунков отобразить текст. Многим некогда или лень читать, а картинка раскрывает смысл. Я потом и диссертацию почти всю изобразил в графиках и картинках. Боле того, забегая на много лет вперед, скажу, что и на серьезных совещаниях  я докладывал с обязательным  показом иллюстраций,  а то и кинофильма - так  слушателям  (зачастую весьма далекими от специфики излагаемого материала) легче понять смысл сообщаемого. Это выигрышный момент! Что же касается поворотов в плавании, то через некоторое время после опубликования в страну приехал западный немецкий специалист и разыскал меня с просьбой показать повороты в воде. Конечно, я с удовольствием поехал  в бассейн и продемонстрировал все, что он просил. Это натолкнуло меня на мысль снять фильм о поворотах. Накопил денег, купил 35-миллиметровую камеру «Конвас-Автомат» (профессиональная) и отснял фильм.  Мечта сделать его учебным, с тем, чтобы окупить затраты на камеру, пленку, проявку, печать позитива и пр., оказалась чересчур сложной в тех условиях личной инициативы  при «социализме по-русски». Денег не жалко – все делалось с удовольствием.  Это было уже на старшем курсе и я овладевал навыками, готовя себя к поступлению в аспирантуру.

Однако  я увлекся  и  на несколько лет забежал вперед.  Вернусь к зиме 1957-58 года.  Основная цель года – первенство Европы по плаванию в Будапеште (проводилось один раз в четыре года).  Свою первую сессию в инфизкульте я сдал успешно и начал готовиться к Будапешту.
Первенство Европы достаточно редкое событие, а жизнь в спорте бывает весьма скоротечной.Нина Максимовна предложила, и я согласился, сконцентрироваться на подготовке к этим важнейшим соревнованиям сезона. Всё, что мешает этой подготовке, долой! Так и решили. И придерживались этого решения.  Началась тяжелая физическая работа при соблюдении режима питания, сна и пр. Много внимания Нина Максимовна уделяла, так называемым, «мелочам». Обычно мало обращают внимания на выполнение касания финишного щита, входа в воду после старта, положение ступней ног на поворотном щите и т.п. А это все доли, а то и целые секунды. Нина Максимовна организовала мне серию занятий с известным тренером по прыжкам в воду Лесиком Григоренко  (человеком весьма симпатичным, грамотным и доброжелательным). Он занимался со мной техникой стартового  прыжка. «Ты должен так напрячь все тело, особенно пальцы рук, чтобы входил в воду, как нож в масло» - учил он. «Не уходи глубоко под воду! Падай на воду, дожидайся, когда скорости от прыжка и при плавании совпадут и только тогда начинай плыть. Используй инерцию от прыжка по максимуму!» «Как это падай на воду?»  «А так! Видел в цирке, как клоуны-повора прыгают и скользят по плите?» « Видел». «Вот так и ты ложись на воду, не заныривай! Представь, что ты хочешь допрыгнуть до поворотного щита! Вот туда и лети!»  «И руки при стойке на тумбочке не задирай сзади-кверху, а опусти их вниз – кисти у колен, локти в стороны. Отсюда быстрее вперед подавай их во время прыжка!» Все его советы я четко выполнял.  Как же я был ему благодарен за квалифицированную помощь!   Таким образом, старт,  повороты  и касание были  нами отшлифованы и доведены до совершенства.

Однако метров действительно сто и необходимо было повышать функциональную сторону подготовки. Тут уж все карты Нине Максимовне в руки! Она была мастер своего дела!  Использовался весь арсенал средств и методов – она предлагала плавать на разных дистанциях, разными скоростями, т.е. повышала уровень подготовки, но избегала возникновения динамического стереотипа, т.е. привычки, которую весьма трудно устранить при переходе на другой скоростной уровень. Одним словом – Мастер. Великий Мастер!

По ходу подготовки к Будапешту уровень готовности проверялся в  других соревнованиях.  На Всесоюзных студенческих играх в Киеве я выступал за спортклуб Инфизкульта и выиграл с результатом 58,9 сек на 100м в/с. Совершенно не помню этого заплыва и этих соревнований. Был «под нагрузкой», т.е. без восстановительного отдыха после тяжелых тренировок. Тут важна была победа, для эмоционального настроя. Затем первенство Москвы. Здесь я тоже выиграл -  58,2сек. И, наконец, первенство СССР. Тут собрались сильнейшие пловцы со всей огромной страны, включая Питерцев, чья школа плавания славилась долгие годы. Яркими представителями в спринте были Виталий Сорокин и Игорь Лужковский. С ними и предполагалась основная борьба. Этот финал я помню хорошо. Со старта я ушел вперед и они меня догоняли до самого 50-метрового поворота. Догнали. После поворота я опять впереди на полкорпуса. К 75м опять догнали. Но тут уж и я вышел на свой максимум усилий. Оторвался от Сорокина сантиметров на 35-40 и решил, что этого запаса хватит на оставшиеся  5-6 метров до финиша. Виталий опытный боец и именно здесь он выдал прекрасный спурт и выиграл у меня касание. Ах, как я был раздосадован своей  неопытностью! Ну, разве ж можно успокаиваться, не закончив дела?! Урок на всю жизнь! Спасибо Виталию, - научил уважать соперников! Второе место – 57,4 сек. Как же важен соревновательный опыт с сильнейшими!    

А вот и сильнейшие со всей Европы – немцы, венгры, итальянцы, голландцы, французы и т.д. Началось первенство континента. Спринт наиболее любимая дистанция среди любителей плавания. В Венгрии водное поло и плавание пользовалось особой любовью среди населения. Даже на тренировках в бассейне на острове Маргит было полно народу, причем многие с секундомерами. Бассейн прекрасный – вода прозрачная, разметка по дну и на поворотах четкая. Нашу команду разместили на этом же острове в гостинице «Грандотель». Шикарные двухместные номера. Меня поселили вместе с Игорем Лужковским, с которым давно завязались дружеские отношения.
Регулярно от гостиницы к плавательному комплексу  (несколько бассейнов) подавался автобус. Питание в ресторане при гостинице. Тут с нами произошел небольшой казус. Стол был сервирован по высшему разряду. Около каждой тарелки находилось по нескольку ложек, вилок, ножей. Откуда же нам было знать, когда каким прибором  нужно пользоваться? Всю жизнь нам хватало одной ложки и одной вилки! Сидит команда и переглядывается – смотрят друг на друга – кто пример подаст. Неудобно свою невоспитанность показывать перед Европой! А есть, страсть как хочется! Выход из положения нашел Славик Куренной. Вообще ватерполисты народ более находчивый – игровики.  Он взял металлическое блюдо с дюжиной бифштексов и первой попавшейся ложкой сгреб к себе в тарелку несколько штук. Такой вариант всем понравился и «дело закипело».
Предварительные и полуфинальные заплывы я отработал нормально и перед финалом оказался в числе лидеров – вторым. Решающий старт на следующий день вечером. Для меня важно сосредоточиться и не отвлекаться ни на что. Только финал. Только победа. Дабы никого не видеть и ни с кем не разговаривать ушел в парк и бродил в одиночестве. И пловцы, и мои друзья ватерполисты понимают это состояние и, как правило, никто не пристает ни с какими разговорами. Другое дело функционеры от спорта. Они считают своим долгом подойти и, сделав «слишком честные глаза», подбодрить, наставить, дать указания, напомнить, что Родина ждет от тебя победы и другие лозунги, которые приходит им в голову – нужно же как-то демонстрировать свою полезность. Тут я не стеснялся и посылал их по адресу, всей России хорошо известному.  Уф, как они возмущались, что какой-то мальчишка позволяет себе…  Но! Именно благодаря вот таким мальчишкам  они будут  в Москве выступать перед своим начальством с докладом об «успешно выполненной работе». А потому, отходили с улыбкой, но в душе запоминали мое послание. По молодости лет и по неопытности, по невоспитанности -  я не обращал на них внимания. А зря! Бездарные люди, да еще при должности - злопамятны!  Вежливость – великая сила! (Что б я был умным ДО, а не ПОСЛЕ).

Спал нормально, как всегда. Утром пошел в бассейн просто покупаться.  Пообедал. Часок поспал. Подошло время ехать в бассейн на разминку. Разогрел мышцы, укутался в тренировочный шерстяной костюм и махровый халат. Жду, когда вызовут на заплыв. Вызвали. Вывели наш заплыв на стартовый плот. Справа от меня высокий парень из Италии – Паоло Пуччи (вчера в полуфинале установил Рекорд Европы – 56,3 сек.), слева венгр Дьюла Добаи. Виталий Сорокин  на крайней восьмой дорожке. Еще надо приглядывать за немцем Бауманом.  Встали на тумбочки. Старт. Я впереди всех сантиметров на сорок-пятьдесят. Иду легко, свободно.  К 25-метровой отметке меня догнали, и Добаи  вышел немного вперед. К повороту меня обогнал еще и Пуччи. Поворот. С Добаи на равных, Пуччи отстал на полкорпуса. К  75 метрам я рядом с Добаи, Пуччи все еще немного сзади. Остается метров 10-12! Я впереди! Терпи, Витька – вот она Победа, видна невооруженным глазом. И тут вижу, как начал спуртовать Пуччи.  Не подпускать! Работаю на пределе сил. А он все съедает и съедает разрыв,  сравнялся, а вот стал выходить вперед. Засуетился я. Начал «смазывать» гребки. Вот и расплата – Пуччи впереди уже на полметра. Финиш! Всё! Проиграл! Злоба душит меня чуть не до слез. Этим делу не поможешь, - «поезд ушел». Ушел на всю оставшуюся жизнь! А и делов-то – засуетился! Вот и наказан! Не дергайся! У меня 56,9 – у него 56,6сек. 0,3 сек! Полгода работы коту под хвост! Тщеславный я, однако!

Вылезаю на бортик и попадаю в объятия генерала Фирсова Захария Павловича – Председателя Федерации плавания СССР,  члена всемирной федерации плавания ФИФА. «Молодчина, Виктор! Ты – второй!» Отталкиваю его довольно грубо и со злобой отвечаю – «Вот именно! Второй!». (Вот балбес! Опять нагрубил!)  Генерал обалдел – публично отталкивают, да еще этот мальчишка недоволен, что он второй на континенте. Плевать! (Эй, парень!  Не плюй в колодец – вылетит, не поймаешь!) Ушел в душевую. Злюсь на себя и ругаю.

Вызывают на награждение. «Залезаю» на пьедестал. Поздравляю Паоло и Дьюлу с их победами. Нас фотографируют, поздравляют, берут интервью, рисуют дружеские шаржи для спортивных журналов. А я никак не «отойду» - всё во мне клокочет и бурлит. Эй, милый! После драки кулаками не машут, уймись и сделай выводы. Если разобраться, то первый раз за границей, первые международные соревнования и лично второй в Европе. Серебро!  Не так уж плохо для  новичка! Однако, «азартный ты, Парамоша!»

Народу на трибунах, в проходах, даже на крыше соседнего здания полным-полно. Не могу не отметить рев на трибунах  во время представления каждого спортсмена на дорожке  и мертвую тишину перед выстрелом и, конечно ж, оглушительный шум после финиша.  Наверняка, и во время заплыва ор стоял. Боже ж мой, как они кричали, как аплодировали, как радовались зрелищу.  Венгры очень спортивная нация. Знают и почитают спортсменов. В первую очередь, разумеется, своих. Тем не менее, и я попал в число признанных ими – на улице, в трамвае, на вокзале даже спустя несколько  лет – называли мою фамилию – Полевой, и радушно здоровались – «Сервус, Виктор!»  На этих соревнованиях я получил еще и  две золотые медали – за победу в комбинированной эстафете и за предварительный заплыв в золотой эстафете 4х200м вольным стилем. Так со своими товарищами в 1958 г. я стал первыми в СССР Чемпионами Европы, так сказать  мы «прорубили окно».

В Москве наше выступление было признано удовлетворительным и победителям присвоено звание «Заслуженный мастер спорта», кроме меня – не хами старшим.

По возвращению в Россию все встало «на круги своя» и жизнь покатилась по наезженной колее. Светлым пятном оказалась поездка в Батуми, где проводилось первенство ЦС «Динамо» по плаванию и водному поло. Замечательный город! Долгие годы он у меня был в любимых. Одной из примечательностей города был известный пловец Алик Антонян. Замечательный и весьма самобытный парень. Это было  «дитя природы» выросшее на воле и слабо принимающее навязываемые ему правила  общества. Безумно влюбленный в рыбалку он мог сутками находиться в море с самодельным «самодуром» (приспособление для ловли ставриды). В плавании он был знаменит тем, что впервые предложил новый стиль при плавании брассом. Вместо традиционного ортодоксального классического брасса (ярким представителем был Владимир Минашкин из Питера),  Алик под руководством Луки Александровича Иоакимиди стал плавать более современным  скоростным брассом. Именно этим стилем впоследствии воспользовались многие наши пловцы и добивались выдающихся результатов. Но пальма первенства, с моей точки зрения, принадлежит именно Антоняну. Алик познакомил меня с Батуми и своими друзьями.
Среди новых знакомых должен отметить дядю Чолу и Араваса. Дядя Чола бывший капитан военного корабля,  уволенный из армии по какой-то надуманной причине. Предполагаю, что это и определило поведение дяди Чолы. Он с Дальнего Востока переехал в Батуми и устроился   разнорабочим (!) на водную станцию «Динамо». Жил в малюсенькой комнатушке тут же на станции на берегу моря. Ловил рыбу, подметал двор, ремонтировал оборудование станции и т.п.  Аравас – его бывший матрос, пожелавший разделить судьбу своего капитана. Иногда злоупотреблял потреблением крепких напитков, но всегда  и в любом состоянии оставался доброжелательным и улыбчивым человеком.  Они ко мне отнеслись очень приветливо и сразу завоевали кусочек моего сердца – уж очень симпатичные люди. Многие годы перед глазами стоит такая картина: раннее  утро. Море спокойно. На горизонте вот-вот появится солнце. Тишина. На берег выходит Аравас с трубой  и, повернувшись к восходящему солнцу, играет на трубе модную в то время мелодию «Вишневый сад». Звуки его трубы навечно запомнились мне.

Третьим в этой компании был Ловосас – батумский таксист. Тучный мужчина, знаменитый в городе тем, что мог (по слухам) съесть 9 пинерли (это довольно большие ватрушки, только вместо творога в них сыр сулугуни и сливочное масло с яйцом). При моем аппетите я мог съесть максимум три таких штуки. Однако Алик наврал Ловосасу, что я на его глазах съел 7 пинерли и Ловосас зауважал меня «на всю оставшуюся жизнь». Подозреваю, что его «девять» были точно такими же, как и мои «семь». Время пролетало весело и незаметно.

Рыбалка увлекла и меня. Но только в виде подводной охоты. Во время одной из таких охот мне удалось подстрелить огромного луфаря длиной около 80 см. Так я стал знаменитостью на нашем пляже. Вообще же я уезжал на Зеленый мыс,  где было тихо, почти никого из отдыхающих и можно было плавать с маской и ружьем сколь  угодно долго. Красота подводного мира очаровывала. Я стал преданным любителем подводного плавания.  Любопытные стайки рыб сопровождали меня в воде, проявляя осторожность, как только  повернешься к ним. Это было смешно. Я плавал один в море и радовался жизни. Море и я – что может быть лучше?!

Тем не менее, я умудрился и здесь совершить одну из своих «великих глупостей»  Был довольно приличный шторм. Волны высотой 4-5 метров. Берег усыпан галькой достаточно крупной в диаметре. Разумеется, никто не купался. Володя Лавриненко – наш стайер, родом из Сухуми, т.е. человек, выросший на море, сказал, что купаться в такую погоду невозможно. Почему? – спросил я. Трудно войти в море, а еще труднее выйти – ответил Лаврик. А я попробую! – решил я. Зашел в море с уходящей волной и поднырнул под входящую. Отплыл метров на 40 – 50. Нормально!  Новое ощущение: вверх-вниз! Любопытно!  Накупался, пора и на берег. Подплыл к берегу и с высоты волны посмотрел вниз – берег усыпан камнями, и волна со своей высоты бросается на них. Страшновато стало. Лаврик кричит мне – плыви в порт, там за волнорезами волна меньше. Ну, уж нет! Неужели не смогу выйти здесь? Отплыл в море, стал приглядываться к волнам. Так и есть – после «девятого вала» волна поменьше. Дождался такую и «поехал» на ней к берегу. Вот гребень волны закрутился и меня вертит в нем как щепку, а потом бросает на камни. Я улегся поплоще и вытянулся, чтобы убегающая волна не утянула с собой. А потом пополз на четвереньках подальше на берег. Но тут подошла новая волна  и обрушила на меня не только кучу литров воды, но и булыжник. К счастью («дуракам везет») этот булыжник попал мне по спине, а не по голове. Выбрался. Столпившиеся люди молча смотрели на меня. Какой-то человек сказал, что в прошлом году такого же отчаянного море выбросило  только на третий день. С природой не шутят – такое не забывается. Что же это за сила, которая все время тянет меня на рискованные поступки? Натура!? Склад нервной системы, требующий адреналина? Самоутверждение? Не знаю – хочется! Трудно отказать «хорошему человеку», себе любимому. А молодца, как известно, и сопли красят!

Осенью 1958 г. всю сборную команду страны пригласили китайцы. С нами полетели ватерполисты Каспийской флотилии (ККФ). Предстояло несколько товарищеских матчей  с китайскими пловцами, ватерполистами и совместные тренировки. Вылетели в Китай. На границе при прохождении контроля выяснилось, что Галка Камаева (Волгоград) забыла свой паспорт. Улыбчивый офицер погранвойск  выпустил её в Китай по билету Мастера спорта. Вот это времена были! Такое сегодня «нарочно не придумать». Встречали нас просто замечательно. Тур был рассчитан на поездки по всей стране – Пекин, Кантон  и Шанхай.
Первые же совместные старты в Пекине выявили, что мы намного сильнее китайской команды.  Начались совместные тренировки. Я показал нескольким  китайцам свой поворот и начал с ними обучение. Что бросилось в глаза? Необыкновенное желание и трудолюбие этих ребят.  Они могли повторять упражнение несколько десятков раз подряд. Смотреть вспотеешь! Работяги. Запомнился их дельфинист. Со старта он довольно долго – метров  30 – плыл под водой. Такого в то время я нигде не видел и не слышал – этот паренек был первым. Сама идея далеко не новая – брассисты применяли её еще в Мельбурне на Олимпиаде 1956г. Смысл в снижении турбулентных потоков – на грани воды и воздуха они много существеннее. Но парень то думающий, новатор.  Так или иначе, но отношения завязались самые дружеские.

Нас поражало все виденное: архитектура, в массе относительно низкорослые люди, да еще все на одно лицо (потом выяснилось, что наши физиономии им тоже кажутся одинаковыми), однообразие одежды, необыкновенная изобретательность и трудолюбие.  Посередине на одной из площадей в Пекине  на возвышенности расположена  абсолютно ровная площадка. Ближайшие здания далеко. Но! Если встать в середину этой площадки и крикнуть – услышишь эхо. От чего отражается  ваш голос совершенно не понятно!  Удивительная стена у одной  из пагод. Само здание круглой формы (в плане) диаметром около 10-12 метров. Вокруг стена, также круглая. Если встать носом к внутренней стене, то можно шепотом разговаривать с другим человеком, который находится от тебя по диаметру (между вами здание). Пекин. Летний сад императора. Высокая гора с пагодой. Вокруг озеро. Оказывается это искусственная гора, из земли и камней. А образовавшийся котлован стал озером. Ну не чудеса трудолюбия и рукотворства?  Удивительное здание нашей гостиницы в Кантоне – высокое и плоское на берегу реки. На реке полным-полно лодок и лодочек. Говорят, что раньше на них жили люди, которые никогда не выходили на берег. Удивила и китайская кухня. В ресторане «Пекинская утка» все блюда только из утки. Их несколько десятков. Запомнилось утиное яйцо, хранившееся в земле несколько лет. Довольно вкусно! На банкете в Кантоне были самые разнообразные национальные блюда, включая воробьев. Одним словом, устанешь удивляться – очень много непривычного.

В Кантоне, самый юг Китая, состоялись вторые соревнования. Октябрь. Жарища. Вода  в бассейне по температуре, как теплый суп (намного выше, предусмотренного международными правилами). Да еще какие-то жуки плавают. Говорю  руководителю – нельзя плавать при таких температурах. Он передал китайцам. Те предложили привезти лед и засыпать его в бассейн. Мы возразили – очень дорого, лучше потерпим. Но, конечно, в полную силу выкладываться не будем (это мы не сказали, это мы подумали). На разминке нам завели русскую музыку (кто-то из ребят пожаловался, что устали от китайской – дзинь-ля-ля). Повидимому,  это были пластинки, завезенные еще белоэмигрантами – «Когда б имел златые горы» и т.п. Похихикали, но были благодарны. После разминки нас окружили китайские пионеры. Они притащили огромные корзины с бананами и бутылочками  сладкой воды. Ребятишки очищали бананы, откупоривали бутылки и вставляли соломинки, чтобы при первом удобном случае воткнуть это нам в рот. Тут уж, как говорится, «в кругу друзей не щелкай клювом!»  Кажется,  между ними было свое соревнование – кто больше отоварит русского. Кто же будет наедаться-напиваться перед стартом? Мы всячески уворачивались от такого гостеприимства. Наконец, начало соревнований.  Парад. Команды выстроились по противоположным бортикам ванны бассейна. Руководители произносили речи о дружбе и братстве.  Несколько тысяч зрителей  подолгу дружно аплодировали. Наконец, китайская команда  вручила нам цветы. Аплодисменты минут на пять. Мы забежали в ров, отделяющий участников от трибун, и бросили цветы «в народ». Тут уж аплодисментов  было минут на десять.  Коротко говоря, вся торжественная часть заняла чуть ли не сорок минут (разминка ушла «коту под хвост»).

Первый старт наш – 100м вольным стилем. Встали на тумбочки – Геннадий Николаев (рост около 190см), я (186см) и Игорек Лужковский (немного меня ниже). Между нами на тумбочки встали китайские пловцы. На трибунах хохот – слишком  велика разница в росте, усиленная высотой стартовых тумбочек. Действительно,  зрелище комичное – эдакая кремлевская стена. Выстрел. Прыгнули. Проплыли. Привезли отрыв  до полутора – двух корпусов. Игра в одни ворота. Так во всех заплывах. А уж в эстафетах всё выглядело просто неприлично – отрыв в 15-20 метров. Да еще руководители хотели эстафету 4х200м. Кажется,  заменили на 4х50м. Нельзя обижать гостеприимных хозяев! Забегая на полста лет вперед, на Олимпиаду в Пекине 2008г, можно сказать, что китайцы умеют извлекать уроки из своих поражений. Необыкновенная! Мудрая нация! Десятки лет потребовалось на это! А своего добились!

Третьим городом и соревнованиями был Шанхай. Красивый, современный город. Отплавали свое. Собрались  уже в Пекин и домой. Не тут-то было! Тайвань «стрельнул» или еще чем-то «запустил» в Большой Китай и нас попросили задержаться на три дня, дабы на каких-то заводах показать свою солидарность с братским народом. Жалко что ли? Показали! Прощальный банкет. Помимо еды подали спиртные напитки – рисовую водку с двумя козликами на этикетке (весьма символично!). Начались торжественные речи друг другу. Переводчик Ли не успевает переводить. По окончанию каждой – аплодисменты. Наш руководитель довольно быстро «накушался козликов», положил руки на стол на них свою мудрую «тыкву» и уснул. Положение неприятное: очередной китаец что-то проговорил, все похлопали в ладоши. Наш черед! Некому? Встает Володя Минашкин, и, не «мудрствуя лукаво», предлагает тост за здоровье Мао Дзе Дуна. Все встают, опорожняют бокалы. Опять китаец с речью. Опять Минаха со здоровьем Мао. Опять встают, пьют. Все это повторяется несколько раз. Мы потихоньку хихикаем. Минаха – не возмутим – чувствует себя ответственным за весь русский народ, при исполнении!  Наконец, все закончилось. Китайские спортсмены на ногах не стоят – «много ли потному надо?» Нам подают автобус, а им нет. Я предлагаю сперва развести по домам наших хозяев. Дружно принимается и мы затаскиваем их в автобус, развозим, относим к подъезду домов. Как же мы «выросли» в  их глазах!

Прибыли в Пекин, а нам и говорят, что три дня назад самолет, на котором мы должны были лететь в Москву, упал где-то под Свердловском с высоты аж 9 км. Загрустили мы! А нельзя ли билеты поменять на железнодорожные – очень хочется родной край посмотреть из окон вагона поезда? Нельзя! Лужковский, Колесников, Николаев и я очень были огорчены! Нашу четверку отправили до Иркутска поршневым самолетом, а вся делегация полетела на ТУ-104. И то ладно! Посмотрели на Великую китайскую стеночку с высоты «птичкиного» полета. Очень впечатляет! Без дураков! Невообразимый труд проделан! Действительно великая нация. Дозаправились в Улан-Баторе и вот она родная земля. Иркутск. Холодновато! Мы в тренировочных костюмчиках, кое у кого плащишко. Это в Кантоне плюс 40 в тени, а тут «поздняя осень, рвачи улетели». Русских денег на четверых десять рублей. Правда летим по Интуристу, т.е. харчи и размещение «за счет заведения». А тут еще смена расписания, еще сутки сидеть. А в иркутской гостинице «Интуриста» мало того, что клопы с ладонь, так их еще и несметные  полчища. Здравствуй, любимая Родина!

В Москве  рассказали, что нас встречали первым рейсом, а когда узнали, что самолет ку-ку, то переполох был огромный – погибла вся сборная команда страны. А уж про родственников и говорить нечего – плач несусветный. Пожалела нас  Безносая! Везунчики! Опять судьба?

На этом приключения не кончились. Индонезия пригласила нескольких советских пловцов на свои азиатские игры. Выбор пал на нашу четверку-эстафету, т.е. и лично и в группе.  Вкололи нам по уколу от всех возможных азиатских болезней (впечатление, что всадили под лопатку 150-миллиметровый гвоздь дня на три), а потом нас сперва «посадили», а потом «вынули» прямо из самолета – там  война началась в Западном Илигане. Говорили, что собралась толпа в несколько десятков тысяч человек и начались погромы. Посол Великобритании убежал в джунгли и пробыл там несколько дней! Ладно, у них свои дела! А нам-то за что досталось? Слава Богу! Сезон окончился! Начинался новый 1959г.

Несмотря (или вопреки) на все эти перипетии я  успел женится и помимо учебы появились семейные заботы. В результате этих забот у нас родился сын Сережка. Жить пришлось у родителей жены в проходной комнатушке за занавеской. Деньги я отдавал жене, но, несмотря ни на что, у них с её матерью происходил какой-то непонятный финансовый дележ, ругань. Я почти все время отсутствовал на учебно-тренировочных сборах. Одним словом, семейная жизнь не задалась и довольно быстро закончилась. Суд оставил Сережку с матерью, а практически с бабушкой. Она и занималась воспитанием Сергея вместе со своим супругом подкаблучником. Деньги для Сергея я отсылал его матери. А его бабушка дополнительно потребовала от моих родителей денег «на няньку». Разумеется, Евгения Федоровна высылала. Люди «умеющие жить» прежде всего, умеют доить  в «четыре руки». Так Сергей  получал свое воспитание, с которым  ему и пришлось жить. Именно оно  определило его дальнейшее поведение.

В результате всех этих передряг спортивный сезон оказался испорченным, на  Второй Спартакиаде Народов СССР  я был лишь четвертым, хотя в городском масштабе оставался ведущим.

Произошло другое, более важное семейное событие. Как-то приезжаю домой, а отец  лежит в трусах на диване и изучает Устав Коммунистической партии. Чего это тебя потянуло на эту литературу? – спрашиваю. Вступаю в ряды – отвечает. А разве ты не там? Нет, вот только собираюсь. Оказывается, что отцу предложили должность начальника огромного предприятия (очень важного и секретного) в Харькове. Через некоторое время он туда и перебрался вместе с женой и братьями. Я остался один в их квартире.

К этому времени у меня появился весьма энергичный дружок – Эрик Цыганков. Мы учились в одной группе. У него был автомобиль «Победа». У меня квартира. Ну, какие тут тренировки? Некогда! Правда, надо отдать должное, учебу мы не только не запустили, но и выбились в отличники. Я? И отличник? Никогда бы не поверил, даже самому себе. Но это чистая правда. Дело в том, что Эрик обладал целым рядом положительных качеств. Он был прекрасный психолог, энергичен, изобретателен, разносторонен. Его хобби было мотогонки. Он прекрасно водил автомобиль. Отец научил меня управлять, но практики у меня не было. Эрик слегка поднатаскал меня в управлении. Кроме того, он умудрялся преподавать фехтование в театральном училище.  Познакомился с его семьей. Они жили на Кутузовском проспекте рядом с Триумфальной аркой. Отец Эрика – крупный инженер, руководитель  на закрытом предприятии.

Организация учебы была поставлена следующим игровым образом. Мы сидели и на лекциях и на семинарах только на первой парте, т.е. под носом (вернее - постоянно перед глазами) преподавателя. В перерыве между лекциями мы задавали  (по возможности) «умные вопросы». На семинарах тянули руки, чтобы выступить первыми. Одним словом, старались всячески создать у преподавателей впечатление старательных, живо интересующихся его предметом, студентов. Как правило, зачеты мы получали автоматически. Однако, проделывая эту игру,  мы невольно  впитывали знания, поскольку посещали все лекции и семинары. Кроме того, завязывались просто доброжелательные отношения с преподавателями. Так, например, я взялся научить плавать кандидата философских наук Наума Иосифовича Рутберга.  Это был человек необыкновенно наивный, прекрасно знающий свой предмет  и с уважением относящийся к студентам. Вежливый «до безобразия»! Когда я запустил его плавать, а ванна глубиной около 2,5 м, т.е. на дно не встать, а можно только держаться за дорожки или бортик, он время от времени начинал тонуть и хватался за проплывающих рядом людей. При этом, даже захлебываясь, он умудрялся бормотать извинения. Прекрасный человек! Ну, да и нас с Эриком не на помойке нашли! Жизнь была замечательна!

Во время каникул поехал в Харьков к отцу. Им дали квартиру в центре города на тихой улице. Отец уезжал рано, а приезжал поздно, так, что времени на общение было крайне мало. Я утром ездил  с ним до ворот предприятия, и мы успевали обсудить тот или иной вопрос. А в дом возвращался пешком – было время обдумать услышанное. Чем отец  занимался, я не имел понятия, а спрашивать было не принято: секретно, так секретно!  Спустя почти  полста лет я вычитал о его деятельности, скачав из интернета «Воспоминания» Андрея Саввича Гончара, коллеги отца по работе.

Специальным Постановлением Совета Министров и ЦК КПСС отец был назначен руководителем ОКБ-692 (особое конструкторское бюро). Вот цитата из текста А.С.Гончара: «При отсутствии диплома о высшем образовании защитил докторскую диссертацию и стал виднейшим ученым в области радиотехники. С его именем связан ряд изобретений и открытий в этой области, он был участником создания многих радиотехнических систем. Практический склад ума и опыт непосредственной работы с аппаратурой при наличии теоретической подготовки делали его прекрасным руководителем нашего молодого коллектива. Несмотря на то, что Борис Михайлович пришел к нам в самый разгар проектирования системы управления ракеты 8К64, он сумел внести ряд новых идей, поддержать и помочь осуществить многие нетрадиционные решения. При нем были начаты и предварительные проектные проработки по следующей, более совершенной ракетной системе 8К66, где он выдвинул поистине революционные идеи и предложил способы и технологию их воплощения». А вот еще кусочек о манере руководства: «Борис Михайлович решительно брал в свои руки все, что относилось к системе управления. Он категорически диктовал свою волю как Главный конструктор всем смежным организациям…» И ещё: «Б.М.Коноплев руководил ОКБ-692  менее двух лет  и, не смотря на то, что это был период организации ОКБ, и ему приходилось много времени уделять организационным вопросам, он всегда находил время для науки. Он прекрасно владел математикой, а главное, он был мастером нетрадиционных технических решений, заставлял нас анализировать различные способы решения проблемных задач». Большое спасибо за теплые слова в адрес отца! Пожалуй, что  никаких знаменательных событий в этом году больше не   было.

1960 год начался как обычно. Сдал зимнюю сессию. Тренировался под руководством Нины Максимовны.  Особого стремления к плаванию не было, тренировался, как говорится, шаляй-валяй. Тем не менее, в «Динамо» и Москве я оставался ведущим. Соревнования на Приз газеты  «Комсомольская правда» проводились в Киеве. Я был совершенно не готов к такому уровню состязаний с сильнейшими пловцами в стране. Основным конкурентом был Игорь Лужковский. Соревнования проводились в новом армейском бассейне. К команде прикрепили киевского массажиста. Я обратил внимание на его работу – очень энергично, в высоком темпе он разминал мышцы спортсменов. Решил использовать этот момент. Вместо обычной разминки в воде я попросил его сделать мне полный массаж. Тренеры и спортсмены были крайне удивлены и заинтригованы тем, что меня не было на разминке. Поползли слухи, что я заболел, что, мол испугался и т.п. Вдруг я выхожу на финальный заплыв, как и положено на свою дорожку. Выстрел. Поехали! Чувствую себя прекрасно, иду свободно, но особенно никого вперед не выпускаю больше, чем на полкорпуса. Подошли к повороту. Конечно же, разметка отсутствует – белый кафель на щите сливается с кафелем по дну. Врезался в стенку. Пришлось делать обычный открытый поворот. А там еще битый кафель и я здорово порезал сухожилие на правой кисти.  Всё это меня взбесило! После поворота проигрываю Игорю Лужковскому почти корпус. Начал наверстывать и к 75-метровой отметке сравнялись. Те силы, что я обычно берег на финишный спурт израсходованы. Осталась злость, вернее ярость на строителей, на отметку, на битый кафель, на Тунгусский метеорит, на лунные кратеры, на все на свете! Одним словом, выиграл! 57,2 сек.! Не изюм, конечно, но для победы достаточно. Вылезаю с окровавленной рукой на бортик. «Бандитская пуля!» Злость продолжает душить. Сказал своим руководителям, что ни в каких эстафетах плавать не буду! Всё! Нет меня! Испарился!

У моей мачехи Евгении Федоровны в Киеве жил её брат с семьей. Декан технологического института. Вот к ним я и приперся в гости, предварительно испросив разрешения по телефону. Встретили радушно, расспрашивали, сами рассказывали, шутили. Все по-семейному, по-родственному. Я немного стал отходить. Провожая меня уже на лестнице, Василий Федорович спросил – «Ну, полегчало?» Я кивнул и ушел.  Какие же проницательные, умные и заботливые люди бывают на белом свете! Просто удивительно!

Совершенно, нежданно-негаданно меня отыскивает Элька. Та самая девушка, с которой два года назад мы познакомились в Коктебеле. Оказывается, она стала плавательной болельщицей и внимательно следила за моими выступлениями.  Её семья жила в Днепропетровске. Отец, профессор физиологии, ехал в Киев на какое–то совещание и взял Эльку с собой. Все дни, что проходили соревнования, она мне показывала Киев. А на прощание, узнав, что я не читал Ремарка, купила мне его книгу и подарила с дарственной надписью. Разъехались каждый в свой город с чувством глубокой симпатии, причем оба понимали, что это взаимно.  С этих пор мы часто перезванивались и подолгу трепались ни о чем. Приятно было слышать голос другого. Весна!

Весна – весной, а спортивная жизнь требовала своего. Предстоял первый матч пловцов с англичанами на их территории. Началась подготовка. Поселили нас в столичной гостинице «Балчуг» с видом на кремлевскую Спасскую башню. В середине апреля получил письмо от отца: «Желаем тебе у англичан проплыть как надо. Позвони Виктору Семеновичу Кочетову и расспроси об Англии и английских порядках. Передай ему привет (и его семейству Ане и Сеньке)». Встретился. Расспросил. Дядя Витя старый друг отца, еще по зимовкам, знаком был и с мамой. Все толково рассказал о порядках в Англии. Вылетели в Лондон. Позвонил и встретился со Стасиком Семененко (его брат Саша из МВТУ просил ему передать пакетик с конфетами). Стас работал Первым секретарем нашего посольства. Вечером он покатал меня по Лондону и показал его световую рекламу и сам город. На следующий день маленьким самолетиком нас доставили в Блекпул, город на самом западе на берегу Атлантического океана. Впервые увидел там отливы-приливы.

Бассейн оказался длиной 55 ярдов, да еще наполовину с морской водой. Перед стартом побрил только ноги – все порезы от соли покраснели и цветовая гамма ног совпадала с цветом свежего фарша. Темной разметки в ванной не оказалось. Я устроил шум – нарушены правила соревнований. Англичане для меня повесили темную тряпку на повороте. А на финише нет. Я из-за этого чуть не проиграл – сантиметров 15 тянулся. Ну да хрен с ними. Я выиграл,  Лужка был второй. Поездка оказалась интереснейшей.  Однако командой проиграли. В Спорткомитете зам. председателя в каждого из трех десятков пловцов МОЛЧА ТЫКАЛ пальцем и требовал объяснений. ЗРЕЛИЩЕ КОШМАРНОЕ!!! Противно!!! Ну, и чиновнички!   Стыдобушка! Почему он считает себя барином, а нас холопами?

Первенство СССР по плаванию я проиграл – совсем не  помню кому и как. Только в комплексной  эстафете 4х100м  в команде Москвы стал Чемпионом.

Наступили летние каникулы.Произошел  примечательный случай.  Ранним утром я оказался далеко от дома на Войковской. В то время линия метро оканчивалась на Соколе. Вот туда я и направился. Пустынная улица – ни души. Вдруг на другой стороне образовался какой-то здоровый парень и, увидав меня,  пошел навстречу.  Я насторожился. Он улыбнулся и, обращаясь ко мне по имени, предложил «Поехали с нами!». «А ты кто? И куда надо ехать?» «Я Олег Иванов – тренер сборной команды Москвы по морскому многоборью. Мы скоро должны уехать в Одессу и там будем готовиться к первенству СССР по  линии ДОСААФ (добровольное общество по содействию армии, авиации и флоту). Поехали?» «А что это за зверь такой – морское многоборье? Я же понятия не имею об этом. И вдруг сразу на Чемпионат страны!» «Пять видов: гребля и парусные гонки на морских ялах, плавание 400м, стрельба из мелкокалиберной винтовки на 50м,  кросс 1500 м. За месяц подготовки научишься тому, чего не умеешь. Главное у тебя есть – хорошая функциональная подготовка и физическое развитие, координация движений. Никаких сомнений, что ты придешься в команде «ко двору»
Меня заинтересовало его предложение. Договорились встретиться в Одессе через пару недель. А пока смотаю-ка я в Батуми!  Хлебну вольного воздуха и порыбачу. Сказано сделано.  Аэропорт. Самолет. А вот и мои друзья – Алик Антонян, дядя Чола, Аравас, Ловосас и, конечно, море!   Что бы там не говорили, но жизнь прекрасна и удивительна!  И, конечно Зеленый мыс, подводная феерия с рыбами, крабами, красивыми водорослями.  Меня научили готовить вкусное блюдо из ракушек-мидий, отваривать рапанов. Дядя Чола и Аравас ушли в море за рыбой, и к вечеру была чудеснейшая уха из рыбы и различных трав (кинза, тархун и др.). Я  оставил им денежку на водку, а сам с Аликом и Ловосасом поехали в горную часть Батуми. Дело в том, что Батуми  разделяется на две части  линией железной дороги. В той части, что ближе к морю, как мне объяснили, - советская власть, а в той, что ближе к горам – анархия. Около моря я оставил свои вещички и с друзьями поехал навстречу новым приключениям к предгорью.  Там был небольшой домик и достаточно большой сарай. В этом сарае стояли бочки с домашним вином. Это вино хозяин дома получал от родственников-горцев и торговал им «среди своих». Так я попал в «свои». Мы сели вокруг одной из бочек, которая служила нам столом. Соседние бочки – были для нас стульями.  Хозяин принес 3-литровый чайник с вином и поставил перед нами. Закуску мы привезли с собой – сыр сулугуни, пряные травки и хлеб-лаваш. Ловосас «вел» стол, т.е. был тамадой. Сколько же совершенно незаслуженных комплиментов я наслушался в свой адрес! Пришлось отвечать той же монетой. Помните? «За что же не боясь греха кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку!»

Как я понял, основная задача такой встречи доставлять удовольствие друг другу. Частый обмен пустого чайника на полный,  весьма способствует решению этой задачи. Каждый старается подметить нечто положительное в собеседнике и начинает расхваливать эту черточку характера или поступка. Если не удалось ничего подметить, то предлагаются нейтральные тосты – за родителей, детей, друзей и т.п., а в это время идет изучение тебя:   твоей реакции, твоих высказываний и пр. Тут целая наука, хорошо отработанная в постоянных тренировках. Так или иначе, но за нашей бочкой царило веселье и дружелюбие.  За соседними «столиками» происходило примерно тоже самое. Через некоторое время и некоторое количество чайников все компании объединились, а спустя еще  чуть-чуть образовался замечательнейший мужской хор горцев. Как же они красиво поют! Какие прекрасные голоса, слитые в едином порыве: доброжелательства, радости и любви к жизни. Незабываемая сцена! К часу ночи меня привезли к дяде Чоле. 

Тут царил покой – дядя Чола спал в кровати, а Аравас спал сидя за столом и обнимая огромную кастрюлю с ухой.  Когда я потянул кастрюлю к себе, он, не просыпаясь, еще крепче её обнял и сквозь сон сказал, что это Вите, что Витя уху просил приготовить. Уха – это крепчайший бульон из рыбы и приправ. А картошка? – как-то спросил я. Это не уха, это суп! – был ответ.  Отведав ушицы, я прикорнул где-то тут же. А к шести  утра приехал Ловосас, всех разбудил и мы поехали кушать хаш.  Хаш – это крепчайший мясной бульон – задача которого нейтрализовать вчерашнее  возлияние. Весьма полезный обычай!

Меня приютил Алик Антонян – он с родственниками жил в отдельной квартире. Домой мы приходили только ночевать. Целый день мы бродили по городу, пляжу, воссоединялись и распадались с какими-то знакомыми Алику компаниями, купались, обедали в открытых кафешках, снова продолжали бесцельно слоняться.  Вернее, казалось, что бесцельно, у Алика были какие-то свои резоны. Я не вникал в суть этих дел. Однако жизнь и тут подбросила сюрприз!

В дверь позвонили. Кто-то пришел. И вдруг зовут меня – это ко мне пришли. Ко мне? В Батуми? Да-да, именно ко мне. Кто бы Вы думали? Угадаете с трех раз?  Так вот! Это была Элька!  Повидимому, во время телефонного трепа я сказал, что собираюсь в Батуми. Вот так номер! А как нашла? А я пошла на водную станцию «Динамо», там мне сказали, что ты у Алика и дали адрес. Приятная неожиданность! Однако, как же быть? Дядя Чола решил все проблемы – он   предоставил нам свою коморку, а они с Аравасом где-то устроились.  С тех пор прошло много десятилетий, но когда я слышу слово «райская жизнь» - перед глазами встает Элька и Батуми. Море и солнце. Доброжелательность и радость жизни. Известно, что все хорошее в нашей жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению. Но характерно  то, что всегда это хорошее заканчивается очень быстро. Подошел и мой срок отпуска – надо выполнять обещание и ехать в Одессу. Решил доставить Эльке удовольствие и тем скрасить расставание – отправиться    в Одессу вместе на самом комфортабельном теплоходе «Россия». Решено – сделано. Шли пару дней с купанием во время стоянок в  портах, с замечательным мускатом «Оттонель» и другими доступными удовольствиями. На пирсе в Одессе нас встречал   Олег Иванов.

Началась новая эпопея – морского многоборья и Одессы. В команде оказалось несколько знакомых ребят по МАИ,  по плаванию, по институту. Основным, главным видом была гребля на морском яле. Команда из семи человек – шесть гребцов и рулевой. Гребцы разделяются на три пары: загребные, средние и баковые. Самые здоровущие, задающие темп всем остальным – загребные.  Ими были Игорь Иванов (МАИ. Пловец. Радиофакультет) и Алик Гайдаров (выпускник сельскохозяйственной академии). Это крупные ребята с кулаками, размером с голову чемпиона мира по шахматам. Я стал левым средним, а за моей спиной на баке – Мишка  Снетков (пловец-брассист из «Спартака»). Все ребята с высшим образованием или студенты старших курсов.  

Алик Гайдаров проходил практику  в одном из колхозов, неподалеку от Одессы. Туда и поехал Олег Иванов, чтобы упросить председателя и немного пораньше закончить производственную практику Алика. Когда Олег разыскал председателя и сказал, что он приехал по поводу Гайдарова, - тот сразу насторожился и «официальным» голосом спросил,  что случилось? Олег объяснил, что он тренер, что Алик член нашей команды сборной Москвы, что он очень просит отпустить Алика пораньше с практики. Председатель недоверчиво переспросил –  Что? Ты его заберешь? Увезешь? Конечно, увезу – расплылся в обаятельной улыбке Олежка. Правда,  увезешь? – переспросил председатель колхоза. Истинная, правда – заверил Олег. Пойдем! – сурово пригласил председатель. Привел Олега к себе домой. Накормил, напоил и еще несколько раз потребовал заверений, что Гайдарова увезут. В конце- концов председатель с облегчением поведал Олегу, что он с большущей радостью, с самой лучшей оценкой сию секунду  готов отправить Алика как можно дальше от родного колхоза. Почему? – обрадовался  Олежка. Оказалось, что Алик «развлекал» местное население и вместо работы получался сплошной цирк. Так, например, практикующий студент-агроном стал запрягать лошадь мордой к телеге. Посмотреть на этот фокус сбежалось все село, побросав свои дела. Целый день никто толком не мог работать – хохотали и по сто раз пересказывая и показывая действия нашего загребного. Алик – парень с юмором, скромностью не отличающийся, поэтому он свои действия, как истинный артист, сопровождал комическим текстом и жестами. Когда же мы спросили Алика – правда ли, что он именно так запрягал лошадь, то по его физиономии мы поняли, что это действительно было именно так, и, что он это делал не специально. Тут уж и мы похохотали. Обстановка в команде была весьма доброжелательная. В этом заслуга в первую очередь Олега. Оба брата Ивановы – Олег и Игорь – из простой трудовой семьи. Впоследствии я познакомился с их родителями – спокойные, уравновешенные люди, понимающие своих детей с полуслова и заботящиеся об этих «детках» с самой искренней любовью. С Игорем мы подружились надолго.

Команде был придан грузовой автомобиль, на котором из столицы привезли все необходимое оснащение и оборудование. Прежде всего, это были весла – здоровущие по площади «лопаты» от академической гребли на «восьмерках» с удлиненным рычагом и выносными уключинами. Мелкокалиберные винтовки, патроны и прочее снаряжение, необходимое для подготовки и соревнования. Руководил всем эти бывший боцман Петр Трофимович. С ним же приехал тренер по стрельбе Николай Раев – старый, опытный человек. Ежедневно проводилось 4 – 5 тренировок, продолжительностью по 1 – 1,5 часу. Весь день был занят работой. Конечно же, мы находили время для развлечений – иначе это были бы не мы.

Одно из развлечений было в открытом тире.  Мы старательно выцеливали свои мишени  и, затаив дыхание, плавно тянули за крючок, чтобы «произвести выстрел». Тому, кто выбивал 97 очков из ста, предоставлялось право посидеть за рулем грузовика в пределах стадиона. Однако, через некоторое время психика уставала и мы переключались на игру. Каждой паре участников выдавалось по 10 патронов и они производили первый выстрел. Тренер смотрел в дальномер и говорил – кто-сколько очков выбил. Разницу в виде патронов, проигравший  отдавал победителю. Затем следовал второй выстрел – опять отдавалась разница. И так до тех пор, пока один из участников пары   не оставался без патронов. Победители встречались между собой, пока не определялся один единственный. Ему так же предоставлялось право покататься на грузовике. И весело и мотивация хорошая (заодно и мастерство повышалось в соревновательных  условиях). Мудрое упражнение.

Огромное впечатление на меня произвели тренировки под парусом. Дело в том, что я «коллекционировал ощущения» - подводное  и спортивное плавание, бег, лыжные гонки и спуск с горы на лыжах ночью (в темноте белый снег не видно – кажется, ты остановился и только начинаешь поворачивать: бах! Лежишь! Оказывается, еще была скорость, которую ты не чувствовал) и т.п.    А под парусом совсем иные ощущения! В море тихо. Только шуршит разрезаемая ялом вода. Волна поднимает и опускает ял. Но вот ветер стих и парус поник. Все начинают смотреть по сторонам – где тучка? «Подъехав» к нам поближе она  выдавит ветерок. Его видно в виде шквалика-ряби, который бежит к нам по воде.  Вот парус надулся и нас потащило.  Мы в восторге!    В ветреную погоду  разучивали повороты – тут нужна слаженная и быстрая работа всей команды. Она заключается в быстром перемещении всего экипажа (перенос центра тяжести), например, с кормы на нос. Тут уж не зевай! Да еще поглядывай, чтобы тебя гиком не сбросило в воду или по голове не «отоварило».

Плавание, бег – это привычно и тут говорить не о чем. А вот гребля – это «картина маслом»! Прежде всего нужна синхронность.  Если кто-то зазевается, то непременно ударит рукояткой (вальком) весла по спине предыдущего. Тому это не понравится! На N-ый удар он может среагировать «адекватно», в лучшем случае – громко посоветовать прекратить «считать ворон». Мне в этом смысле «повезло» - сзади меня «баковым» был Мишка Снетков (прекрасный парень, но  «разгильдяй-задумчивый»). Ругать его – бестолку, ударить – жалко. Задарма терпеть – обидно. Придумал его штрафовать – при каждом его ударе по моей спине я громко произносил очередную цифру. Именно столько (по договоренности) Мишка должен был купить мне молочных коктейлей в кафешке на Дерибасовской.  Обилие коктейлей позволяло мне  угощать всю команду за Мишкин счет. Так и тренировались – моя спина, его коктейли.

Была и «черная сторона» у этих тренировок. От трения образовывались водяные мозоли и кожа на пальцах, ладонях и ягодицах срывалась до открытого мяса. Больно было!  Придя на берег, мы обращались за помощью к боцманюге. Он доставал небольшое ведро с зеленкой и малярную кисть. Каждый из нас подходил к нему, поворачивался задом, снимал трусы, нагибался  и подставлял ладони. Петр Ефимович окунал кисть в ведро и обильно производил «окраску» четырьмя быстрыми движениями – ладонь, одна «булочка», вторая, другая ладонь. «Следующий!»- раздавалась команда. Предыдущий, слегка попискивая (щипет же!), уступал место товарищу по несчастью. Все равно было весело! Ну как не рассмеяться, глядя на здоровенных парней с оголенной  и разукрашенной зеленой попой!?  А если их шесть штук? Поневоле поверишь, что Дарвин прав – человек таки произошел от обезьяны.   А где же эволюция? Так вот она - окрас  же сменился с красного на зеленый! Никто никому не обязан так, как обезьяны Дарвину!

В гребле мы тоже нашли развлекуху. Во время тренировок мы уходили далеко от базы – к Фонтанам. Там были дикие пляжики на камнях, окруженных водой.  Рулевой выбирал один из них, на котором, как правило, загорали обнаженные девчонки. Они ожидали «нарушителей покоя» с берега и их стерегущие взгляды были обращены в ту сторону. Мы же подходили с моря и на крик бакового – «держи конец» – девчонки вскакивали и руками прикрывали свои прелести. Но! У женщин столько прелестей, что рук, конечно же, не хватает.  Команда была в восторге! «Цирк» на воде!

В свои 19 лет я начинал понемногу лысеть. Вообще-то все люди на земле лысые! Просто у одних на лысине растут волосы, а у других нет. Вместо шикарных волос с завитушками стали появляться залысины. Повидимому, поскольку я был «запроектирован» родителями на Севере, отсутствие витаминов или еще чего, передалось мне по наследству  (модель прически у меня с отцом одна и та же). Мне порекомендовали стричься наголо. В Одессе я и постригся, да еще и бороду отпустил. Команда поддержала мой почин и все семеро стали напоминать «начинающих  уголовников». Решили обыграть и эту ситуацию. Представьте – идут гуськом семеро  здоровяков-уголовников за боцманом (он не подстригся), руки держат за спиной и время от времени выкрикивают «Доктор! Скоро ли больница?!» Идет эта «демонстрация»  по центральной улице Одессы – Дерибасовской  к  Главпочте. «Народ  безмолствовал», но с открытым ртом.

На Главпочтамте нас прежде всего интересовали денежные переводы от родителей.  Дело в том, что по вечерам мы регулярно посещали кафешки и денежка таяла на глазах. Я своим тоже написал,   в ответ – молчание.  Вообще-то  у нас была коммуна и деньга тратились те,  у кого они были. Наступил момент, когда почти ни у кого ничего не было. Жалостливые письма родителям время от времени срабатывали и кто-то из нас радостно сжимал перевод своими «окровавленными ручонками». Стали искать выход из положения. Придумали – поехать на «толчок» и продать кто-что может. По воскресеньям на окраине Одессы работал стихийный (блошиный) рынок – ТОЛЧОК. Тут можно было купить всё,  начиная от древней пуговички или сломанного крантика от самовара и кончая самой современной техникой (морской порт!).  У меня сложилось впечатление, что если бы понадобилась симпатичная карманная атомная бомба, то и её можно было бы достать. Огромная толпа хаотически двигалась, шумела, ругалась, шепталась, перемигивалась, хохотала и плакала. Зрелище необычайное! Я продал свои плавательные модные трусы из какого-то жутко дефицитного материала. Ребята тоже попродавали кто что мог. Жизнь продолжалась.
Из Москвы пришло требование явиться на отборочные соревнования перед выездом в Рим на Олимпийские игры. Какие к черту игры? Чтобы опять чиновники пальцем тыкали? Здесь так замечательно, интересно – от добра добра не ищут. Лучше маленькая птичка, чем большой таракан! Пошли с Олегом в городскую поликлинику, и я попросил врача выдать мне справку о том, что я абсолютно здоров и могу участвовать в соревнованиях. Щщасс! Как же! Держите в обе руки!  Врач начал меня обследовать – записал ЭКГ и обнаружил больное сердце – существенно увеличен левый желудочек. Откуда мог районный обычный врач знать о спортивном сердце? Вот он и выдал мне справочку, чтобы  никаких соревнований, что я болен ужасно, что, может быть,  умру, прямо сей момент  - он не гарантирует. Это и требовалось! Справку отправил в Спорткомитет.

Получил, наконец, и я денежный перевод из Харькова – оказывается, мои на две недели ездили в Коктебель в автопансионат. Вернувшись, на мой  SOS среагировали моментально. И жизнь продолжалась! Лихо, шумно и весело!

Начались соревнования по морскому многоборью. Командовал ими генерал армии Д.Лелюшенко. Я впервые участвовал в многоборье и с интересом наблюдал за всеми перипетиями борьбы с точки зрения участника.  Тут была своя специфика. Например, накануне  ялы разыгрывались между командами. Получив свой – команда тут же начинала его готовить к стартам. Для этого нужно было по возможности отполировать днище и борта яла (дабы снизить турбулентность обтекающих потоков). Несколько часов все трут мелкой наждачной бумагой подводную часть. Красят. Опять трут. Перо руля обстругивают до необходимой толщины. Алик топором расколол руль. Пришлось его добывать не совсем честным образом. Одним словом – суматоха, суета, крики, ругань, оригинальные решения и прочая заваруха перед стартом.  На ночь оставили дежурного около яла – «друзья-соперники» могут прицепить к подводной части «калошу», дабы увеличить сопротивление. «В кругу друзей не щелкай клювом».

Сами соревнования проходили на высоком эмоциональном уровне. Здесь «элита» не всесоюзного масштаба, а республиканского или городского. Соответственно и нравы попроще. Интересен старт в парусной гонке. Всего гонок три – победитель определяется по сумме всех гонок. Важно не коснуться (навалиться) на чужой ял или бакен – за этим строго следят судьи. Участникам указывается точное время старта. Полтора десятка ялов  барражируют по бухте перед створом старта, дожидаясь момента старта. Он обозначается ракетой. Здесь главная задача не только вовремя пересечь эту линию, но и подойти с подветренной стороны самым правым: тому, кто идет правым галсом необходимо уступать «дорогу». Есть  и свои тонкости – например,  «отобрать ветер» у соперника,  т.е. так  поставить свой  парус, чтобы  в него ветер дул, а противнику – нет. Вот почему все члены команды усиленно крутят головой во все стороны,  наблюдая за соперниками, и подсказывают рулевому то или иное обстоятельство.

Впервые мне довелось и участвовать в соревнованиях по стрельбе. Стрельбище располагалось в Лузановке. Тут произошел казус. Я отстрелял три пристрелочных выстрела и отрегулировал прицел. Время до зачетных выстрелов еще оставалось, и мой корректировщик  куда-то ушел. Следует команда «Заряжай!», «Огонь!». Я лежу на спине, а винтовку положил на пузо, чтобы не сбить прицел – жду «пушкаря» для корректировки. Его нет и нет. Проходит мимо главный судья – ты чего лежишь? – Успею! Наконец прибегает Н.Раев и я приступаю к стрельбе. На каком-то выстреле щит с мишенью падает. Раев идет к судье, тот звонит в траншею и щит поднимают. Я продолжаю стрелять. Все идет нормально. Наконец, последний десятый патрон – тщательно выцеливаю, затаив дыхание медленно тяну за крючок. Вот-вот грянет выстрел. Но! Раздается команда «Отбой!» и на последней букве мой выстрел. Ой! Какой тут шум поднялся! Кто стрелял? Почему после команды? Друзья-соперники из Украины дружно показывают на меня пальцем.  Подходят судьи – ты? Я! «Снять десять баллов с мишени!» Снимают. Украина сразу вырывается вперед в общем зачете. Что делать?  Олег  - говорю я – посмотри в правилах, какие действия предусмотрены в случае падения щита с мишенью. – Судья должен засечь время вынужденной задержки – читает Олег. Обращаемся к судье – вы фиксировали время задержки? Нет! Это нарушение Правил соревнований. А вот мы фиксировали – три минуты и сорок восемь секунд (на ходу придумываем цифру). Судьи совещаются и решают: десятку снять и дать минуту на выстрел. Я ложусь, готовлюсь. «Огонь!» Подвел под мишень, задержал дыхание, тяну. «Отбой» - выстрел. - Вы опять не уложились! -  Не может быть! Я знаю, что такое минута! Смотрю на его секундомер, а у него циферблат на 30 секунд. Судья извиняется. Мою девятку снимают и предлагают стрелять заново. Тут уж я взвинтился – я все сделал в рамках правил, а вот команда была подана не правильно. Не помню, чем все кончилось. Важно одно – хорошо знать правила и не выпендриваться. В общем зачете мы проиграли Украине и были только вторыми.

В Москве начинался учебный год, а первенство ЦС «Динамо» в Сухуми. Поехал в Сухуми. Осень, море, солнце! Отплавал свое и на пляж. Познакомился с симпатичной актрисой Петрозаводского драматического театра. Потрепались, да и расстались. Через несколько дней наступила пора возвращения домой. Ко мне пришли ватерполисты Тбилисского «Динамо» и сказали, что они хотят меня проводить до поезда. Возглавлял эту акцию мой замечательный дружочек Борис Мегедь. Нас давно и прочно связывали дружеские узы и вся ватерпольная команда включилась в эту дружбу. Некоторое время назад в Москву приезжали футболисты  из Бразилии. Впервые в Москве были эти спортсмены экстра-класса.  Всю команду тбилисского «Динамо» я пригласил к себе (в комнатушку 9 кв. м), чтобы посмотреть этот матч: несколько человек уселись на пол перед экраном, второй ряд -  на диван и еще часть на подушки от дивана в третьем ряду. Так и смотрели все полтора часа. А вот теперь они что-то задумали. Пошли на вокзал. Меня несколько удивило, что не видно никого из наших, столичных. Зашли в вагон. Сидим, разговариваем. Поезд трогается. Я говорю ребятам, что нужно выпрыгивать, а то уедут. Ничего, успокаивают меня – на следующей станции выйдем и вернемся на электричке. А еще через некоторое время заявляют, что они меня похитили, чтобы показать свой город – Тбилиси, этот «маленький Париж». Говорю им – нельзя мне с моим характером ехать к ним – чуть что я ж спуску не дам, и зарежут меня в Вашем замечательном Париже. Ух, как они разгневались! Как можно нашего гостя обидеть!? Короче, поехали дальше. Несколько дней я провел в этом чудесном городе, наслаждаясь вниманием и заботой не только ватерполистов, но и пловцов. Ни на минуту меня не оставляли одного. Показали и достопримечательности и кабачки с прекрасным вином. Вот уж воистину – не имей сто рублей, а имей сто друзей!

Через несколько дней я с ними вылетел в Москву. Начались трудовые будни – учеба, тренировки. По дороге куда-то  в командировку приехал отец – у него не было времени, и мы встретились на вокзале – он уезжал дальше.  Поговорить толком не удалось, но он, как оказалось, заранее приготовил мне подарок – мою мечту – часы «Стрела» с секундомером. Расстались. Если бы знать, что навсегда!
24 октября 1960 года произошла авиационная катастрофа, в результате которой погиб маршал артиллерии Неделин. Такая информация   была выдана всеми государственными способами – газетами, радио, телевидением. Через несколько дней я узнал, что все это организованное вранье!   На  41-ой площадке Байконура произошел взрыв ракеты и погибло около сотни человек, большинство  из них уникальнейшие специалисты. Цвет нации. Погиб и отец с двумя  коллегами из Харькова. Очень хотелось нашему  управителю  Хрущеву «утереть нос американцам»  непременно  к великой годовщине Октября. Беда неминуема, когда неучи берутся руководить каким-либо серьезным конкретным  делом.  Воистину, каждый презерватив надувшись мнит себя дирижаблем. Американцы могут десяток раз отложить запуск, пока не убедятся, что все в порядке. Наша пресса иронизирует по поводу этих отложенных стартов.   Когда у нас берегли людей?  - Да никогда!  Ракета – это  ультра сложная машина. В ней скрыто  несколько тонн лучших умов человечества, выполненных в виде железа. А  неуч политдеятель, протолкавшись на высокий пост,  нагло, самоуверенно и безнаказанно  берется решать  (с  так называемой, политической точки зрения!) абсолютно непонятные для него  технические проблемы!А где расфиздяй, там и несчастье!

Срочно выехал в Харьков на похороны. Практически ничего не помню – сплошной туман. Бросилось в глаза – огромное скопление людей во время траурной процессии –  тысячи. Теперь, на старом кладбище Харькова стоят три черных гранитных обелиска. Под одним – отец.
Четыре года нашего знакомства  закончились. Много он успел  вложить в лихую мою головушку, но еще больше не успел. Полста лет прошло с его гибели. Но в трудную минуту я мысленно советуюсь с ним и перебираю возможные варианты ответов. Навсегда запомнил его совет: когда предстоит трудное решение, попробуй перенестись на десяток-другой лет вперед  и посмотри на свою проблему из  будущего.  Мне этот способ помогал и не один раз. Будь он жив  судьба моих братьев и моя, наших детей  и внуков сложилась бы совсем по другому.  Также и у  многих семей погибших на Байконуре. Вот она роль малограмотной и амбициозной личности в истории страны и судьбах отдельных людей! Сколько линий жизни было перечеркнуто генеральной! Историю делают руководители, а народ её расхлебывает!

Вернулся в Москву совершенно «никакой». В голове вместо мозгов мокрая вата – мыслей ноль  и тяжелая. Руки дрожат – совершенно не могу писать, кажется, это называется депрессией. Взял фибровый чемоданчик, положил туда электробритву. Купил бутылку коньяка и пару килограмм апельсинов и очутился на Ленинградском железнодорожном вокзале. Куда решил ехать? Зачем? Все равно! Лишь бы в движении!  Купил билет до Петрозаводска – я там никогда не был. До отправления часа два. Брожу по вокзалу. Увидел будочку телеграфа. Вспомнил, что осенью познакомился с артисткой из этого города. Адреса не знаю. Взял и отправил телеграмму на драмтеатр – «Встречай. Виктор».

Зима. Перрон Петрозаводского вокзала. И я – собственной персоной. И что б Вы думали? Меня встречают. Приводит меня домой, а сама убегает на репетицию. Пошел в магазин, купил еды, приготовил. Прибегает хозяйка и её соседи – муж с женой, артисты оперетты. Я их покормил и был приглашен на вечерний спектакль.  Усадили в партере. Как потом мне сказали – вся труппа меня разглядывала через дырочку в занавесе.  Вечером после спектакля  я предложил собраться с её друзьями. Пришло человек 10-12. Выпили, перекусили. И «вдарили  песняка» - конечно ж, по моей просьбе – русские народные песни. Актриса пела прекрасно, особенно запомнилась песня в её исполнении «Ох, не растет трава зимою, поливай – не поливай».

Вечером на следующий день я не пошел в театр, а бродил по городу. Занесло меня на берег Онежского озера – белое безмолвие на сколько хватает глаз. Долго стоял. Замерз.  И куда ж меня дурака занесло? Пришло решение – ехать дальше. Куда? А поеду-ка я в Питер. Там первенство страны по водному поло и полно друзей-ватерполистов. Сказано – сделано. Прибыл в Питер. Друзья есть друзья!  Боря Гришин, Володя Клименко, Боря Мегедь, да, что тут говорить – две команды – Москвы и Тбилиси. Я  растворился в их проблемах – голах, судействе и пр. А еще и друзья из плавательного мира – Игорь Лужковский и его жена Марина, Костя Молинский, Игорек Бардуков и ещё многие. Наобщался досыта! Через 10 дней вернулся домой. Сплин прошел. Однако тремор руки остался – пришлось научиться писать левой (коряво и медленно), начал тренироваться  печатать на машинке – и быстро и «почерк» разборчивый.  Я вновь стал работоспособен. Но этот прием запомнил: время лечит! А что такое время в этом  «медицинском смысле»? Это, прежде всего события. Чем  больше этих событий, чем сильнее  положительные впечатления, тем «прошло»  больше времени. Я насытил себя событиями, и на душе  немного  отлегло и полегчало. Спасибо всем!   Кабеленикабельность  в сочетании с коммуникабельностью – огромная сила!

Дома меня ждали письма от Евгении Федоровны – она с ребятами возвращалась в Москву. Переезд, погрузку-разгрузку – организовали на предприятии.  Меня отцов министр тоже не забыл – с подачи Евгении Федоровны, мне пообещали  двухкомнатную квартиру. «Обещать – не значит жениться!»  Тут же появилась жена и стала проситься обратно, уверяя, что им с Сережкой будет лучше со мной, чем с её матерью. Я согласился и подал документы на   трех человек.  Однако  чиновники решили дать мне только однокомнатную квартиру.  Я  нашел обмен,  доплатил и поменялся на большую двухкомнатную на ул.Горького рядом с Белорусским вокзалом. Центр города.  Да видно разбитую чашку не склеишь. Пришлось разъехаться, причем я получил небольшую комнатку с двумя соседями на Самотеке.  Эту комнату я впоследствии подарил государству, а себе купил трехкомнатную кооперативную квартиру.  А пока - жизнь продолжалась. Бытовые передряги я переносил сравнительно легко – была уверенность (откуда она во мне?  Гены?), что всё будет нормально и даже замечательно.  Было начало 1961 года. Витька! «Не поддавайся клопам!  - Чешись!»                        

В мае 1961г в Москве состоялся  матч сильнейших пловцов СССР ( я выиграл – 56,9 сек.), а затем матч  Великобритания – СССР, где я также выиграл. Деталей не помню.  За исключением одного эпизода – решили сыграть товарищеский матч по водному поло между пловцами двух стран. Английский пловец случайно или нарочно ударил меня и посадил фингал под глазом. Пришлось ответить тем же. Вечером на банкете в Метрополе я был с синяком, а Мартин Дэй с разбитой физиономией. Дружить, так  крепко!

В сборной команде страны сменился старший тренер. Был назначен К.А.Инясевский. Человек умный, самоуверенный и жестокий. Уже на зимних сборах по общефизической подготовке он решил показать команде «кто есть кто». За неряшливо убранную кровать он демонстративно выгнал со сборов Валентина Богачева. Допускал и другие подобные выходки. Семена Белиц-Геймана довел до слез. Его кредо были общефизическая подготовка и психологическая устойчивость команды. Под этой устойчивостью он понимал беспрекословное подчинение пловцов ему лично. За малейшее непослушание – карал. Молодежь была им запугана, а мы – старики, затаились и стали присматриваться. Похоже, что наступили страх и  противостояние.

Именно с психологической, как он себе это представлял, позиции он в дождь выводил команду в лес и давал тяжелые упражнения. Например, надо было посадить себе на спину равного тебе по весу партнера и с этим «грузом» бегом спускаться  в овраг и подниматься наверх. Дождь. Скользко. Ребята падают. Растяжение связок, ушибы. Я повредил спину  (много лет испытываю боли в спине. Врач-хирург в шутку пояснил – как умрешь, на следующий день все боли, как рукой снимет. Смешно!  Вот  и  «хохочу»  уже несколько десятилетий).  Еще и простужались.  Дело в том (я это давно подметил), что когда спортсмен достигает высокой спортивной формы, он очень легко может заболеть. Видимо снижается иммунитет. Как-то  это произошло  накануне международных соревнований.  Л.Колесников, Л.Барбиер и я получили справки о своей временной нетрудоспособности и отказались участвовать в заплывах. Инясевскому объявили выговор. А мы ему сказали, чтобы он «снизил обороты». Обещал!  А мы поверили.  Как оказалось - зря!

Летом в эстонском поселке  Ярваканди  на базе плавательного бассейна стеклозавода К.А.Инясевский проводил спортивный сбор по общефизической подготовке. Одним из его фокусов было отвезти спортсменов за пару десятков километров от базы, отправить автобусы в гараж, а нам приказать добираться самостоятельно и, естественно, не опоздать к обеду  (физиологи так же пользуются едой для стимуляции подопытных мартышек).  Многие  отечественные  руководители рассматривают людей, как низкоорганизованных животных (быдло, электорат, овощи, биомасса и т.п. формулировки бытуют и в настоящее время!).  Делать нечего – мы возвращались на базу в хорошем темпе.

В команду страны был зачислен еще один ученик Нины Максимовны – Володя Шувалов. Я знал его с самых первых дней появления Вовки в бассейне – желторотом птенце. Теперь это был  юный орел с прекрасными физическими данными, техникой плавания и сильным характером. Мы шли вместе с передовой группой, норовя не опоздать на базу. Неожиданно Володя подвернул ногу, - пришлось взять его на плечи и продолжать движение. К счастью нас догнала колхозная машина, а поскольку мы оторвались от основной массы спортсменов, то наше подсадка в кузов грузовика прошла незамеченной Инясевским. «Хочешь жить – изволь вертеться!» Под этим лозунгом и проходил наш месячный сбор.

Лейпциг – один из красивейших городов Германии, тогдашней ГДР. Прекрасный комплекс бассейнов – разминочная ванна отдельно. Прозрачная вода, четкая  разметка. В прошлом году мы побывали здесь и опробовали воду и прицелились к ориентирам.  Чемпионат Европы по плаванию проводится один раз в четыре года. Многие меня узнавали  в память о Будапеште. «Хорошо б забыли – меньше внимания лучше, можно «огородами-огородами, с моста»  и… к первому месту» - думал я. И это была главная ошибка! Она свидетельство неуверенности, расчета на непрофессионализм других участников.  Опытные ребята проанализируют тебя, даже если ты будешь плыть ночью, без освещения и в бассейне другого города. Это ж ассы со всего материка!

Готовился я к Чемпионату очень старательно – хотелось добиться победы, тренировался не жалея себя.  Но! Не смог сообразить и применить свой же опыт подготовки, полученный в прошлом году – дать достаточное время на восстановление. Приехал в Лейпциг «под нагрузкой», поскольку тренировались «бригадным методом» под руководством Инясевского.  Тренировка со своими конкурентами конечно ж более эффективна, с точки зрения нагрузки, причем, не только физической, но и психологической. Но существуют индивидуальные особенности! Это ж не «фабрика звезд». Вот почему этот метод следует применять осторожно и грамотно. В то время этого не понимали ни тренеры, ни спортсмены. Предварительные заплывы прошли нормально, а вот в полуфинальном  я, честно сказать, лопухнулся. Хоть и считался опытным и тертым спортсменом. А вот нате ж! Мой заплыв был вторым, т.е. я уже знал результаты первого полуфинала. Решил для себя, что следует попадать на крайнюю дорожку в финал, т.е. плыть не в полную силу. Это была грубейшая ошибка!!! Еще отец учил – «Замахнулся? Бей! И бей как следует, иначе только раздразнишь противника!». Воистину, на хитрую тетю есть дядя с винтом! И может быть и прошел бы номер, но я не учел еще одного обстоятельства: в этом же заплыве был немец из ГДР Франк Виганд! Ну и что? А то! Что судьи-то на финише тоже все немецкие. Приплыл. Коснулся. Посмотрел, подняв голову. Четко вижу, как только теперь касается финишного щита Виганд. Диктор объявляет результаты: время у меня и у него одинаковое, а вот коснулся он раньше. Я не попадаю в финал!  Оказался девятым!  Справедливость? Кто и где её видел? Гэдээрышники изо всех сил лезли через спорт к утверждению своей страны на мировой арене.

Как я ругал и корилвсем виноват только ты сам! Мои расчеты оказались ненадежными, т.е. «без запаса прочности». Игорь Бурыхин выступил успешнее меня. Однако,  себя! Ведь знал же, что «где тонко, там и рветсяком самонадеянным, самоуверенным и глупым. «Век живи. Век учись!» - дураком помрешь. Нельзя свои просчеты сваливать на обстоя»! Да, оказался слиштельства, во тренерский Совет в комбинированной эстафете решил поставить меня, как более опытного. Мы стали серебряными призерами. Вместе с тем, должен отметить, что Игорь впоследствии полностью перешел в водное поло. Предполагаю, что на его решение повлияло именно это недоверие  тренеров.

Заканчивая рассказ об этой эпопее, справедливости ради должен добавить, что через некоторое время,  уже после возвращения в Москву (две недели не умывался и не пил чай – не мог видеть воду),  главврач института Елена Васильевна, увидав меня на перемене между лекциями, попросила зайти к ней. Я явился, недоумевая – зачем? Нас постоянно наблюдали во Врачебно-физкультурном диспансере  в Лужниках и врачи научной бригады, которые обслуживали именно пловцов. Причем тут институтская медицина? Обращаясь ко мне по имени, Елена Васильевна велела записать ЭКГ и, после расшифровки записи, сказала, что я выправляюсь. «А что было?» - спросил я. «Перетренировка".

Вот оно что! Значит те, с кем я работал, это скрыли от меня. Сперва «загнали», потом все равно привезли на старты и добавили, а теперь потихоньку снимают информацию! Использовали, а теперь интересуются, могу ли я быть еще полезен для них. Вот он Инясевский со своей методой во всей красе! Тяжелые раздумья охватили меня, - я всего лишь игрушка в чужих, безжалостных руках. Все эти улыбки, поздравления, поощрения и положительная пресса - всего лишь способ выжать из тебя результат, а потом выбросить, как использованную туалетную бумагу? Стал вспоминать – кого из ребят старшего поколения торжественно проводили из сборной, поблагодарив за его труд? Ни одного не смог вспомнить! А ведь были одареннейшие парни – Владимир Стружанов, Виктор Соловьев, Лев Баландин, Харис Юничев, Фред Досаев, Мария Гавриш и еще многие и многие. Все они канули в небытие, как будто их и не было. А ведь на «их костях» воспитывали новые поколения. Да есть о чем подумать! И наметить свой дальнейший путь, определив Главную ЦЕЛЬ.

Был бы жив отец – помог бы в выборе цели. А теперь сам думай, сам и живи по задуманному!
Во-первых, надо по возможности восстановиться. Выручили в московском «Динамо». Председателем МГС «Динамо» был Михаил Васильевич Семичастный (бывший футболист), с ним работали  Лев Евдокимович  Дерюгин и Андрей Степанченок. Вот они-то и отправили меня в Дом отдыха «Пограничник» в Гагру. Первый и последний раз в жизни я отдыхал в казенных условиях и за казенный счет.
Середина октября, Гагра. Прекраснейшая погода – солнце, купание в море, фрукты. На второй день из Москвы приходит телеграмма: Гагра.  д/о Пограничник. Столовая. Чемпиону Европы и Советского Союза Коноплеву – «Выиграли у ЦСКА 2:1. Команда желает хорошего отдыха. В.Клименко». Прихожу в столовую – молоденькие «поварешки», аж из раздаточного окна по пояс высунулись, что бы увидеть этого самого Чемпиона. Отлично сработано, Володичка! Теперь я дополнительным питанием обеспечен до конца смены! Шикарная задумка! Вот, что значит друзья и «паблисити»!

Тут тоже не обошлось без приключений. Как-то погода была не очень теплая и я одиноко сидел на берегу, любуясь морем. Какой-то паренек полез в воду купаться. «Вот глупый!» - подумалось мне – «и волна, и холодновато!» Через некоторое время вижу – тонет парнишка, бултыхается, судорожно ручонками размахивает. «Прикидывается? Дурака валяет? Да, нет! Пожалуй, это серьезно!» Ох, как не хотелось лезть в воду! Ну, да надо помогать. Подплыл, спрашиваю – помощь нужна? Глаза безумные.  Молчит и обхватил меня крепко. Пришлось  нырнуть поглубже. Отпустил. Я вынырнул сзади и дал ему по голове кулаком. Он «отключился». Положил его на спину и стал буксировать к берегу. Кое-как вытащил на сушу. Вылил из него воду. Он стал очухиваться. Появилась мысль в глазах. «Слюшай! Чего пристаешь? Да!» - выговаривает мне это кавказское создание. Так захотелось дать «леща» этому паршивцу.  Молча  встал и ушел, похваливая себя за «силу воли» - сдержался от «леща». На следующий день в это же время я так же сижу на территории нашего пляжа, но на берег приходит компашка человек 5-6. Идут ко мне. Этот «суслик» среди них. Я напрягся, но только внутри, а внешне подобрал ноги, чтобы легко вскочить можно было. Подошли. Я встал - смотрю на них, а мысленно прикидываю – этого сюда ударю, а этого туда и прорвусь к морю, и в воду, там они меня хрен возьмут. Все оказалось по-другому – пришли поблагодарить меня и пригласить в кафешку на рюмку коньяка. Ну, это мы «всегда пожалуйста!» Есть на Земле справедливость!

По предварительной договоренности с Виктором Семеновичем Белиц-Гейманом ко мне в Гагру приехал его сын – Семен и мы отправились пешком в горы – мимо оз. Голубое, к оз. Рица вдоль берега реки Бзыбь, и далее к  Аватхарскому перевалу. Пышная южная растительность, великолепные картинки-пейзажики, приятная физическая нагрузка – все располагало к созданию хорошего настроения, переключения от обычной бытовки к чему-то возвышенному. В этом я вижу главную силу Природы и её воздействия на человека.

На мосту около Рицы бригада молодых женщина  перебрасывала груду камней для какого-то строительства. Мы подошли к ним и предложили – давайте мы перебросаем все камни, а вы садитесь поудобнее и пойте красивые песни. Пока поете – мы бросаем! Видели бы вы их удивление! Удивились, но согласились. Мы с удовольствием взялись за их работу. Бросали камни так, чтобы нагрузить различные группы мышц. А «мадамки» прямо обалдели от удивления, видя, что мы бросаем камни и из-за спины, и с боку сверху или снизу, и назад через себя. Одним словом – заезжая группа цирковых артистов. За полчаса мы выполнили всю их работу – вот, как важно уметь хорошо петь!  Приятное было путешествие.

Через некоторое время вернулся в Москву и жизнь   встала на свою обычную колею – учеба, тренировки. В  Новом 1963 году зимой сдал экзамены за осень и тут же вперед – за весеннюю сессию. Пошел к Ольге Ивановне Логуновой с просьбой организовать мне разрешение сдавать гос. экзамены с группой вечернего отделения в феврале. В этой группе, как оказалось, заканчивали обучение известнейшие футболисты страны, такие, как Н.Симонян, А.Парамонов, Б.Розинский и другие. Сработало спортивное «братство» и они приняли меня в свой коллектив. Через несколько дней  я  получил  диплом о высшем образовании.

Встал вопрос о трудоустройстве. Было два варианта: поступать в аспирантуру института, который я только что закончил или принять предложение одного из генералов КГБ и поступать в военное училище этого известного «органа». Стипендия в аспирантуре – 100 рублей, в училище – 180  (а пока моя стипендия была 260 руб.)  Когда-то мы с отцом обсуждали эту возможность, он советовал поступать в аспирантуру. Исподволь я и готовился к этому варианту.  В учебном институте физической культуры кафедра плавания занималась в основном вопросами техники, а в научно-исследовательском институте ФК – методикой подготовки.

Техника плавания архиинтереснейшая область и я давно искал конкретную тему своих будущих исследований, тем более, что и моя практическая деятельность была тесно увязана с решением конкретных задач по технике (старты, повороты, положение корпуса, форма гребка и пр.), как, впрочем, и функциональная подготовка. Практика более универсальна! В нее входят и тактика, и психология с мотивацией, и совершенствование технических средств (например, автолидер), и врачебный и биологический контроль, и много-много чего еще. Я не сомневался, что меня примут – положительный практический опыт и наличие печатной работы,  мой авторитет - аргументировали мою уверенность. Обратился к О.И.Логуновой, чтобы она, как зав. кафедрой плавания, узнала  в аспирантуре о такой возможности. Я не сомневался, что место найдется. И зря! Помимо деловых качеств, существуют более важные причины поступать тем или иным манером - личная заинтересованность!  Исходя из опыта сегодняшнего пожилого человека, прожившего всю жизнь в этой стране, я считаю, что личный интерес у нас давно, широко и прочно намного важнее  деловых качеств. В перспективе я представлял собой молодого и способного конкурента с прекрасным послужным списком. Зачем же готовить себе такую пилюлю?  Мне отказали.       
«Не поддавайся клопам – чешись!»- всегда было моим лозунгом. Применил его я и теперь. С аналогичной просьбой обратился к зав. лабораторией Майине Яковлевне Набатниковой. Она была руководителем научной бригады, которая работала со сборной команды страны и мы были знакомы несколько лет. Место в аспирантуре НИИФК для меня нашлось, но только в следующем 1964 году и я, впоследствии, успешно сдал вступительные экзамены.  Правда, пришлось переориентироваться – техникой плавания заниматься не буду. Необходимо подбирать себе интересную тематику в области функциональной подготовки. А пока  продолжал плавать. Распределили в распоряжение МГС «Динамо». Предстояла Спартакиада Народов СССР 1963г.

Совершенно не помню подготовку к этой Спартакиаде, предварительный и полуфинальный заплывы. Но отлично запомнил финал. Дело в том, что уже в полуфинале я понял, что я не плыву, а мучаюсь –  «борюсь со стихией». Все было хорошо, но не хватало какой-то «изюминки», «заключительного мазка художника». Нина Максимовна это тоже поняла и что-то говорила и говорила. Я не воспринимал её слова – в одно ухо влетало и, не задерживаясь, вылетало через другое. Надо было найти выход! Какой? Где?    

Недалеко на бортике бассейна в Лужниках работала со своими учениками Фелицата Борисовна Житкова. Величайший мастер по технике плавания. Наша динамовская. Выждав момент, подошел к ней. «Фелицата Борисовна! Позанимайтесь со мной – не плывется!»  Задумчиво, накручивая на палец собственные волосы на затылке, она мне стала объяснять, что весьма неэтично и непедагогично заниматься с чужим учеником и т.п. «А проиграть золотую медаль для «Динамо» педагогично? Этично? Давайте так: я сейчас уеду с командой, но через полчаса вернусь. В бассейне никого не будет! Пожалуйста, подождите меня!»  Дождалась!!! «Сделай-ка ты скольжение от бортика!» – дает она мне первое упражнение. Странно! Это новички и то умеют. Однако без разговоров – выполнил несколько раз. А теперь скольжение, но опусти руки и, не «трогая воду», проскользи  мимо них. Выполнил. А теперь плыви, но греби ребрами ладоней… а теперь, прижми кисти к плечам и греби локтями… а теперь, плыви, но «бери воду» предплечьем…а теперь, плыви, как обычно, но вперед руку проноси, не вынимая кисть из воды… а теперь,… Господи! Сколько же у нее заготовлено упражнений на разные случаи «жизни»? А теперь проплыви свободненько  «полтинничек»  (50м). Проплыл. Она называет время. Не может быть! Чтобы  ТАК проплыть, надо работать! «Наверно обманывает, чтобы поднять мой психологический настрой» - подумал я. Увидал какого-то парнишку с секундомером. Потихоньку спрашиваю -  возьмешь «полтинник»? – согласился.  «Фелицата  Борисовна!  Давайте еще раз,  свободненько?» «Давай!»  Проскочил. Она опять называет время, смотрю на  «дублера» - подтверждает. Вот это да! Я ж «пешком полз». А время отличное!  Вот так фокус! Вот она «изюминка!» Ну, Чудесница, ну Мастер! «Спасибо огромное, Фелицата Борисовна! До вечера!» Вечерний финал я выиграл и стал в третий раз подряд Чемпион СССР и Спартакиады.  А для себя отметил, как же может быть важно содружество двух великих тренеров, когда они дополняют друг друга. Жаль, что это происходит тайком…

В общем зачете по всем видам спорта команда г. Москвы выиграла у всех Республик и г.Ленинграда. Закрытие Спартакиады на стадионе Лужники. Кубок Спартакиады поручили нести мне и Борису Лагутину. Почетное дело – идти впереди всей колонны москвичей – все взоры, все кино- и телекамеры нацелены на нас. Идем! Улыбаемся!  А кубок тяжеленный - притяжеленный, гранитный или мраморный.  Чувствую метров через 200, что «пупок начинает медленно развязываться». Смотрю на Бориса – через улыбку тоже проглядывает страдание. Сквозь зубы, не открывая рта, цежу –  «Борь! Давай поставим его на фиг и продолжим маршировать, а сзади вон идут «бугаи-пихатели» и штангисты – они и подхватят». «Прекрати смешить! И так тяжко!» - сквозь зубы отвечает Лагутин. Обошлось – доперли этот груз до места «стоянки» нашей команды на поле стадиона. Пока говорились речи, отдохнули. А тут еще круг почета! 400м! Никому не отдали Кубок. Сами несли. С улыбкой!  Вот  это и есть БРЕМЯ СЛАВЫ!

Спустя несколько десятилетий вспомнил этот эпизод и залез на сайт киноархива – на предмет сделать копию на ДВД.  50 руб. за секунду! Вот это тарифчик! За пять минут две месячные пенсии! Вот это перестроились!  А ведь по-умному было бы правильным собрать все киноархивы по каждому виду спорта и Федерации  могли бы организовать «преемственность поколений». Пройдет десяток-другой лет и кто сможет увидеть технику плавания В.Буре или даже А.Попова? «На колу мочало – начинай сначала!» Хорошо, что наши супергениальные тренеры способны важнейшую информацию держать в голове. Надолго ли? Чему нас учит История? Да ничему она не учит! Каждый раз приходится заново «изобретать велосипеды». Одно утешает – такой способ развивает творческую жилку людей. Но только не у чиновников!

Предстояли предолимпийские состязания, которые обычно бывают за год до Олимпийских игр. Учебно-тренировочный сбор под руководством Инясевского проходил в Лужниках. Опять пресловутый «бригадный метод» тренировки. Теперь у меня совсем другое отношение и к Инясевскому и к его методу – не хочется второй раз наступать на  те же грабли. Пытаюсь,   соблюдая установленную форму занятий,  сущность вносить свою, т.е. так, как подсказывает мне мой собственный опыт. Например, дается установка – 10 раз по 50 метров в три четверти силы с интервалом отдыха 15 секунд. А я плыву эти же отрезки, но с переменной скоростью так, что времени на отдых у меня вообще не остается  (15 секунд – не отдых, а сбивка в дыхании). Одним словом – «Бог свое, а черт свое». Созрел конфликт!

Инясевский обвинил меня в противопоставлении себя команде и нарушении трудовой дисциплины. Как и полагалось в таких случаях, было созвано общее собрание всего «трудового коллектива» - спортсменов и тренеров (около 50 человек). Были подготовлены ораторы. И началось. С омерзением вспоминаю эту сцену!  От имени тренеров выступил сам Кирилл Александрович, а от имени коллектива - комсорг Л.Колесников и В.Семидетнов. Все они «клеймили» мое поведение и заодно меня самого, как возмутительное, подрывающее всю подготовку Сборной команды страны к ответственным стартам. Самое огорчительное было то, что всю эту чушь публично поддержала Нина Максимовна. 7 лет работали вместе каждый день! Предательство? Я помалкивал. Помалкивал и сам коллектив, за исключением тех двух брассистов. Молчаливая пауза затягивалась.  Совершенно неожиданно выступил новичок в сборной – Валуйсков (я совершенно не был с ним знаком) и сказал, что он давно следит за моими выступлениями и берет с меня пример. Я обалдел! Какой еще пример? Опять продолжительная пауза – все молчат. И тут (вторая неожиданность!) - слово берет сторожил команды Л.Барбиер  и говорит о моем полезном присутствии в сборной, как лидера и т.п. У меня никогда не было дружеских отношений с Леонидом, более того, его манера ерничать порой раздражала меня. И вдруг он в роли моего ярого защитника!  Молчаливая пауза затягивалась. Я решил «разрядить обстановку», - попросил разрешения готовиться самостоятельно, т.е. вне «бригадного метода». Это был уже прямой вызов самому Инясевскому и Тренерскому Совету («Это что же будет, если все захотят самостоятельно?»)  Кирилл предложил вывести меня из состава Сборной команды. Приступили к голосованию. Двое – «за», Барбиер – «против», остальные десятки спортсменов – «воздержались».  Фактически - «бунт на корабле», хотя и молчаливый. Ну, дела! Вот так каша заварилась!  Я опять взял слово и сказал, что я очень благодарен команде за молчаливую поддержку, но накануне решающей  олимпийской четырехлетки неразумно вносить разлад в команду. Поскольку я являюсь причиной разлада, я ухожу из команды. Сам. Добровольно.  Собрание закончилось в полном молчании. Я подошел к Нине Максимовне и сказал, что я с ней больше работать не буду. Крутой я был мужичок! Самостоятельный!  25 лет человеку!

Теперь я оставался членом только пяти сборных команд:  Москвы, ЦС и МГС «Динамо». А кроме плавания еще и в морском многоборье г. Москвы и в ДСО «Водник» по гребле.  Вот как раз по линии ЦС «Динамо» предстояло ехать в Румынию – там были соревнования всех динамовских команд социалистического лагеря. Эти старты проводились не в первый  раз – ранее мы были в Венгрии (Будапешт) и Германии (Форст и Котбус).

Осень в Румынии – прекрасная пора!  Солнечная погода, на каждом углу, как у нас квас из бочек, так в Бухаресте продают молодое вино. Прибыли команды из Венгрии, ГДР, Чехословакии, Югославии, Болгарии, Китая, СССР и, разумеется, Румынии.  Нашу делегацию  возглавлял Л.Е.Дерюгин – председатель МГС «Динамо».

Приехали с нами и ватерполисты, включая моего дружочка Бориса Мегедь.  Обстановка в команде была доброжелательная, отношения спортсменов и руководителей – весьма демократические. Мы могли себе позволить сходить в ресторан (чем мы с Генкой Андросовым и воспользовались, пригласив двух румыночек), или съездить в какой-то отдаленный кинотеатр, чтобы посмотреть американский боевичек «Последний поезд из Ган-Хилла» (в те времена это было большой редкостью для нас). Сами соревнования носили весьма дружеский характер, без какого-либо ажиотажа с непременными указаниями спортивных функционеров на победу. Рядом с гостиницей было кондитерское кафе, на трехметровой витрине которого были выставлены всевозможные сладости в несколько рядов. Мы с Борисом Мегедь оказались заядлыми сладкоежками. Поделили всю продукцию на части по количеству дней нашего пребывания и постоянно посещали кафе, каждый раз выводя официанта на улицу и показывая ему следующий объем сладостей. Это веселило и нас, и официанта и посетителей. А что делать? Мы не знали румынского языка! Официант научил нас запивать холодной водой (омывать вкусовые рецепторы языка), чтобы следующая сладость ощущалась полнее. Чашечка кофе по-турецки завершала дегустацию.

Не обошлось без инцидента. Накануне стартов легли спать пораньше. В нашем номере четверо. Один из них -  Жора Прокопенко. Комнатка небольшая, жарко, душно. Кто-то из ребят открыл фрамугу для вентиляции. Жора закрыл её. Через некоторое время опять кто-то открыл. Жора не уснул и опять закрыл фрамугу, да еще и шторы задернул. Стало совсем душно. Тогда я пошел и открыл фрамугу. Жора  демонстративно  зажег общий свет и опять закрыл фрамугу. Я встал. Открыл фрамугу. Погасил свет и остался в темноте около выключателя – в засаде. Жора подошел и попытался зажечь свет. Я ударил его по печени. Скрючившись, он вышел в коридор. Через несколько минут к нам заходит  руководитель делегации и, обращаясь ко мне, спрашивает, что произошло? Все в порядке – отвечаю я. «Ну-ну», произносит Лев Евдокимович и направляется к двери. Лев Евдокимович, – окликаю я – пожалуйста, выключите свет. Ябедник  Жора поменялся с кем-то  местом и больше в нашей комнате не появлялся. Спустя много лет ребята рассказывали мне, что он частенько вел себя непотребно, особенно среди молодых новичков. Самоутверждался? Птицу видно по помету! По-видимому, он  все время пытался таким образом «подогреть свое самолюбие». Воистину «свиная душонка»! Соревнования прошли нормально и плавательный сезон на этом завершился.

В самом начале зимы 1964 года меня пригласили на сбор по морскому многоборью – на этот раз – троеборью  (плавание - военизированная эстафета, бег и стрельба) между сборными командами Москвы и Украины.  Организатором и тренером был Олег Иванов. Вспомнил об этих соревнованиях  из-за следующего эпизода. Военизированная плавательная эстафета заключается в следующем.  Имитация переправы.Первый спортсмен отдает свой карабин последнему в эстафете, а сам по команде стартера должен взять веревку и, доставив её на  «другой берег», закрепить. По этой веревке переправляется вся команда с карабинами, а последний,  держась за веревку,  вытягивается своими коллегами. Мне было поручено плыть первым. Основная проблема – закрепить на себе веревку – очень быстро надо суметь.

У моряков на различные случаи жизни за много веков разработано множество способов вязать узлы. Меня принялись обучать быстрому обвязыванию веревки вокруг талии. Так было принято.  Получалось, но медленно. «Профессора» этого дела выполняют обвязку мгновенно. Киевляне видели моё неумение и решили использовать этот момент, объяснив своему «первому» номеру, что пока я буду обвязываться, он 5-6 метров выиграет (дистанция 50м). Я попросил Олега прочитать Правила соревнований – каким образом крепится веревка на теле спортсмена? Ничего по этому поводу не написано. Пошли к Главному судье – каким образом? «Да любым, хоть намотай себе на …!» - рассмеялся судья.

Судья-стартер Семен Бойченко выстрелил, и мы побежали к шкертикам (веревке), уложенным бухточками длиной по  60 м. Толщина шкерта около 20-25мм. Прибежали одновременно. Я схватил конец и, зажав его зубами, прыгнул в воду. Украинец от неожиданности выронил шкерт. С полдистанции намокший шкерт было тяжело тащить, да еще через сжатые зубы вдох не взять. Наша победа была полной. Киевляне подали протест. Доложили контр-адмиралу Мачинскому. Тот велел построить обе команды и,  вызвав меня из строя, заявил, что вот такие находчивые, умелые и тренированные матросы и нужны Советскому флоту! Так я впервые стал матросом Советского флота. А мы киевлянам посоветовали внимательнее читать Правила соревнований.

Тренировался я теперь самостоятельно, а Нина Максимовна со мной не здоровалась. Семь лет она почти ежедневно (кроме выходных) занималась со мной, придумывала различные упражнения, составляла планы тренировок и вот теперь из-за фанатизма Инясевского наш союз разрушен. Я ни секунды не сомневался, что с точки зрения дела я поступил правильно, А вот с человеческой – надо быть благодарным ей за её труд, за её доброе отношение ко мне многие годы. Поехал в Федерацию Плавания СССР и выяснил порядок оформления на звание «Заслуженный тренер СССР». Начинать надо с рекомендации низшего звена – низового коллектива. На первом же собрании секции плавания МГС «Динамо» я выступил  с  ходатайством  о  присвоении Н.М.Нестеровой  этого звания. К этому времени старшим тренером был врач Скорой помощи  И.Ю.Кистяковский (единственный мужчина среди женщин тренеров). Именно с его появлением я  заметил появившуюся вражду между нашими всегда дружными женщинами. Иногда их перебранка происходила прямо во время занятий! Самого же Игоря Юльевича можно было  частенько встретить  в коридорах и приемных нашего руководства – ему постоянно что-то было надо от них. Мое предложение поддержали, но решили включить и Фелицату Борисовну Житкову. Это было справедливо!  Однако вышестоящие инстанции присвоили им только «Заслуженного тренера РСФСР». Это звание прибавило некую толику к их зарплате. Успешно сдал вступительные экзамены в аспирантуру в виде кандидатского минимума. Весь предыдущий год я усиленно переводил  статьи о плавании из различных научных и общих иностранных журналов. Накопилась довольно приличная библиография с тезисами этих статей. Кандидатский минимум по плаванию меня направили сдавать в ГЦОЛИФК к Ольге Ив. Логуновой и Н.Ж.Булгаковой.  Встретили они меня с радостными улыбками. Задали какие-то три вопроса и предложили время для подготовки. Я сказал, что не надо, что  могу отвечать сразу. Вопросики были мне знакомы и я подробно рассказывал с ссылками не только на отечественных авторов, но частенько и на зарубежных. Моя осведомленность, видимо, задела Нину Жановну.  Она предложила рассказать о теории Раппеля. Я ответил, что не знаю ни теории, ни самого Раппеля. Как! Одновременно громко удивились обе тетки – «не знаешь? Ну и ну!» Физиономии у них были веселые, даже счастливые, я бы сказал. Понял – разыгрывают! Им хиханьки, а мне поступать надо. Ну ладно – снизошли ко мне тетки – ставим тебе «отлично». Не надо мне вашего «отлично», раз я не знаю Раппеля – завелся я.   Ладно-ладно, иди! Это была моя последняя встреча с Ольгой Ивановной. Вечная ей память! И царства небесного! Много она мне сделала добра в отличие от Н.Булгаковой.

На Олимпийские игры уехали без меня. Я в это время был в Туапсе на сборах по гребле на морских ялах  под руководством  Олега Иванова. С удовольствием вспоминаю это время – дружеские отношения, интереснейшая гонка, победа. В отличие от профессионалов тут более свободные и доброжелательные отношения, нет психологического давления.

Володя Шувалов стал Чемпионом СССР (школа Нестеровой продолжала побеждать, а ученики Инясевского так и не выиграли ни разу – вот он «бригадный метод»!) Володя привез мне из Токио курительную трубку и пластинку Битлз (самый «модняк»). Спасибо тебе, Вовка!

А осенью пловцы-динамовцы   социалистических стран опять встречались, но уже в  Берлине (ГДР). Это было, наверное, 14-ое или 15-ое  посещение мной ГДР и Берлина  (в Киеве был всего два раза). Некоторое время назад  в Магдебурге я познакомился  с симпатичной девушкой, студенткой Лейпцигского университета – изучала русский и французский языки. Несколько раз мы встречались и затеяли переписку. Теперь я хотел воспользоваться моментом  -  съездить в Берлин и повидаться с Ренатой. Разместившись в гостинице, я отправил ей телеграмму с приглашением в Берлин.

У немцев был какой-то юбилей, и они задумали выиграть эти соревнования. Каким образом? А вот каким! Соревнования начались предварительными заплывами – обычная  рутинная работа. Перед финалами у меня образовалось свободное время до обеда. Решил съездить в город, пройтись по «мануфактурным музеям» Берлина. Со мной поехали двое или трое наших ребят. От площади Александрплатц, решили пройтись по Карл-Маркс аллее  (бывшая  Сталин-аллея).
Через какое-то время почувствовал спазмы в кишечнике. Остановился. Перетерпел. Ребята недоуменно поглядывают на меня. Пошли дальше. Опять спазмы. Опять встал по стойке «смирно» сжав ягодицы, чтобы «не обранить». Ребята догадались – хохочут. Еще бы – «обваляться» в центре Европы! Смешно! Идем дальше. Вдруг один из них застыл с вытянувшейся физиономией.А спустя некоторое время и второй!  Я хорошо помнил, что на Александрплатц есть туалет. Но до него два перегона на метро. Сели – поехали. Поочередно замирая и вытирая холодный пот. Парни готовы меня обогнать, но не знают дороги - держаться в кильватере. Выскочили на площадь и в поземный туалет по спиральной лестнице. Несусь первым! Раскрутившись по спирали, центробежно влетаю в кабинку. Слышу, как моих товарищей по несчастью успела перехватить старуха-служительница – собирает с них по 50 пфеннигов – те подвывают от нетерпения на ультразвуковой частоте (вроде крупной мухи, жужжащей в закрытой кастрюле). Так вам! – хихикаю я, уже получивший возможность хихикать.

Была отравлена вся команда! «Извините, за несвежую колбасу» - вывертывались потом организаторы. «Да мы вас и так и эдак надерем!» - молчали мы им в ответ. И, правда – мы выиграли. Русских диареей не напугаешь!

В последний день на попутных машинах приехала Рената. Я уже не ждал её и практически все деньги истратил. Вечером банкет. Стоим с ней перед входом в ресторан - билет у меня на одно лицо. Подъезжает автомобиль со знакомым полковником, который меня хорошо знает (бывший узник концлагеря, курировал спорт). Обратился к нему с просьбой провести мою даму. А он сам с женой. Отдает мне свой пригласительный на две персоны! Ай, спасибо!  Пошел  «с шапкой» по команде – ребята насобирали мне кучку денег – на обратный билет ей хватило. Утром мы улетели домой. Начались московские будни.

Я с интересом наблюдал, как изменялось ко мне отношение Нины Максимовны – она стала отвечать на мои приветствия, а через некоторое время мы с ней помирились окончательно.  Однако, тренироваться я у нее больше не стал. В республиканском «Динамо» мне пообещали квартиру и я перешел к ним и даже выступил на первенстве РСФСР, проводившемся в Астрахани. Конечно ж, обманули – никакой квартиры не дали. На этом я и покончил с карьерой пловца.Решил -  все силы на создание диссертации!

Осенью у меня появилось дней десять свободных. Взял 5-летнего сына Сергея, старшеклассницу сестру Марину Полевую и все вместе поехали в Гурзуф. Там, на самом берегу моря между Гурзуфом и Никитским ботаническим садом мы и поселились в палатке. С одной стороны море, с другой стороны виноградник. С двумя соседями-студентами ныряли за рапанами и готовили их на костре, как и прочую еду. Дни пролетали незаметно в постоянной занятости обычными делами. Заодно научил Сережку плавать – хотя ему важнее было нырять с маской. Трудно было вытащить его из воды и заставить полежать на прогретом камне и согреться. На кусочки мяса рапанов он научился выдергивать удочкой крабов и был готов 25 часов в сутки не выходить из воды. Азартный, упрямый характер – это гены. Непослушание – это воспитание. Приходилось быть настойчивым и мне – простудится! Что тогда тут делать? В конце концов соглашался полежать на прогретом камне, но придумал «репатриировать» виноград  у проходящих   по нашему берегу отдыхающих. Те со смехом делились с ним своей «добычей».

Дня за  три до намеченного отъезда я поехал в Ялту – приобрести обратные билеты. Как же смеялись надо мной стоящие в очереди! - «Мы тут 24 дня каждый день приезжаем отмечаться, чтобы выкупить билеты! А Вы за три дня хотите?» Это было для меня новостью. Как быть? Пошел к Председателю Спорткомитета  г. Ялта. Представился и объяснил ситуацию.Тот встал и пригласил следовать за ним. Иду. Приходим в кассовый зал. «Подождите здесь!» Жду. Через короткое время по радио меня приглашают подойти к кассе. Подошел, купил билеты. Вернулся в Спорткомитет. Поблагодарил и спросил, чем бы я мог быть полезен? «Купите для меня динамовский тренировочный костюм». С удовольствием выполнил его просьбу. Неисповедимы пути твои, Господи!

               А С П И Р А Н Т У Р А.

Тема диссертационной работы понемногу формировалась в моем воображении – разумеется, экспериментальное исследование (чтобы были конкретные доказательства), и непременно комплексное (чтобы не создавать прочного стереотипа в группах исследуемых) воздействие на основные качества – скорость, выносливость, а в целом – на результат. Именно спортивный результат и является основным критерием исследования – таково было мое кредо. Наметил план работы, спортивную базу (Нина Максимовна предоставила на несколько месяцев свои детские группы, плюс одна группа из республиканского «Динамо») и решил проверить задуманное в консультациях с известнейшими специалистами. Никто из них не возразил и не добавил ничего полезного. Впечатление, что я встречался с ними, чтобы ознакомить их со своими взглядами, а не получить консультацию. Владимир Соломонович Фарфель (известный спортивный физиолог) потом кому-то сказал, что «после того как целый институт не справился с этой темой – её подсунули этому аспиранту». Мне никто ничего не подсовывал – я сам себе это придумал! А вот  Рахиль Ефимовна Мотылянская (великолепный спортивный кардиолог) предложила мне в соавторы своего аспиранта Дмитриева с медицинскими методиками. Меня это устраивало – я согласился. Моим научным руководителем стала М.Я.Набатникова.  Она придерживалась позиции стороннего наблюдателя: «Вы служите, мы вас подождем!». Меня это тоже устраивало – терпеть не могу, когда кто-то встревает в задуманное: Обсудили! Решили! Ну и не мешайте!

Новая деятельность захватила меня. Все время я отводил этой работе. Здорово помог Вовка Коноплев – он придумал и мы  воплотили его идею в железе по измерению скорости пловца. Не зря отец много времени обучал Вовку основам радиоэлектроники – зерна его знаний прекрасно усвоились интеллектом брата. Гены – есть гены! Дело пошло! Через некоторое время начали появляться поэтапные данные. Обсчитывая их, я в кровь сбивал пальцы, двигая рычажки старенького арифмометра «Феликс»  (тогдашнее «чудо» вычислительной техники). Выручала и логарифмическая линейка (не зря поучился в МАИ).          

Наконец экспериментальная часть закончена, данные собраны и обсчитаны. Воздействие комплекса методов тренировки на развитие физических качеств  пловца я получил. Но открылись новые горизонты! Еще более захватывающие! Равномерность движения в воде! Внутри одного цикла, между циклами и, наконец, на дистанциях различной длины. Тут и математика с физикой! Тут и гидродинамика!  Тут и проблемы обучения! Боже ж мой – как все интересно! А все ли по зубам? А не лучше ли маленькая рыбка, чем большой таракан?  Сперва  защитись, а потом иди дальше – советовали мне друзья. Они, конечно ж, правы. Но ой-ой, как хочется. И немедленно! И все сразу!

Не удержался – решил кое-что попробовать. Придумал еще один метод – цейтраферную фотосъемку. Разметил бассейн в Лужниках и во время международных соревнований зарегистрировал скорость у всех пловцов одновременно и в разных способах плавания. Способ хорош, но больно сложен в обработке. Снова засел за вычисления – по 12-14 часов в сутки. Наконец все обсчитал. Ура!? Фигушки!!! Нашел ошибку, которую не смог предусмотреть при создании синхронизатора, открывающего затвор фотоаппарата за заданное время. Оказывается, в зависимости от внешних условий (температуры, влажности и пр.) все эти диоды-триоды могут врать по-своему. Отснятое событие не вернешь! Надо искать выход! Какой?

Исследовать зависимость показаний от этих внешних условий. Надо, так надо. Понял зависимости. Теперь надо все пересчитывать заново! Вот тут-то я и загрустил –  здорово обалдел к этому времени, устал. Решил дать короткий отдых. Пошел в бассейн покупаться. Встретил там одного бывшего пловца, перешедшего в пятиборье – Толика Сергеева. Ну, обычный треп  - где, что, как? А ты чего такой замученный? – спрашивает Толик. «Да вот, обкакался с этими диодами-триодами!» Рассказываю ему свою эпопею. «Попробую помочь – говорит Толя – надо посоветоваться с одним человеком». Через некоторое время звонит и назначает встречу. Так я познакомился с Игорем Адамовичем. Он внимательно, даже дотошно все выспросил и, что меня удивило, понял не только математическую загвоздку, но и суть самого поиска. Игорь оказался из тех, кому «все на свете интересно» и он активно включился в решение моей проблемы.

Начался новый этап в моем представлении о техническом прогрессе. Выяснилось, что мой «Феликс» - это вроде каменного топора. Оказывается,  действительно существуют  ЭВМ и Игорь нашел выход на одну из них (нам выделили время с  1 часа ночи до 4-х утра).  Работа закипела. Я должен был набивать исходную информацию на перфокарты (Игорь обучил меня двоичному счету), а он сам  писал программу. Аппетит приходит во время еды. Поняв, что те расчеты на которые у меня уходит месяц, машинка «Урал-4» выполняет за несколько секунд, я попросил Игоря заодно составить программу и посчитать энерготраты спортсменов, а потом, исходя из их реального потенциала, пересчитать тот возможный спортивный результат, как если бы они плыли равномерно. Ошеломляюще – ребята могли улучшить его на несколько секунд при своей технике плавания и своем уровне подготовки. Только за счет равномерности. Ой, как интересно! Но это ж только аналитические выкладки! А что скажет практика?  Игорь заинтересовался не меньше моего. Сделали автолидер, и теперь пловец мог плыть рядом с загорающейся лампочкой, скорость плавания мы могли задавать на специальном пульте.

В бассейне МИИТа   (институт железнодорожного транспорта) мы провели практические испытания. Какой-то паренек пожаловался нам, что никак не может выполнить норматив мастера спорта (А это его мечта!). «Давай попробуем!» Парнишка стартовал с воды  и проплыл 200м. Есть норматив  «Мастера спорта СССР». Парень не поверил – «враньё!» Мы рассмеялись – «Почему?».  «Вы там чего-то мухлюете – сперва лампочка медленно «двигалась», а потом быстро, - еле успевал». Давай еще раз, а пусть твои друзья возьмут секундомер и проверят. Через полчаса парень повторил свою попытку и опять успешно. Как же он был ошарашен!  Он столько времени мучился – и никак, а тут после тренировки, и не с тумбочки  (а это еще 2-3 сек.), и все получилось. А мы были довольны еще больше этого паренька – идея воплотилась в реальность. Потом Игорь мне признался, что эта плавательная программа оказалась одной из сложнейших,  которые ему приходилось создавать.

Засел за писанину диссертации. Здорово помог Павлик Кулаков – он на ЭВМ «Минск-32» обсчитал мне всю статистику – средние, отклонения, корреляции и т.п. Заболел Вячеслав Алексеевич Полевой – я ухаживал за ним. Болеть, лежа в кровати, ему скучно. Он расспросил меня про цейтраферную фотосъемку и написал мне всё математическое обоснование этого метода. Вся работа по фотосъемке стала не только интересной по содержанию, но и убедительной. Жаль, что эти диссертации практически никто не читает и ими не интересуется – это всё труд для крайне узкого круга лиц! А это вполне естественно!  Исследователи – это  кучка избранных Богом людей, маленькая-маленькая, относительно всего народонаселения. А вот потребителей – большая-пребольшая  толпа. Так устроен мир! Кто изобрел колесо?  А сколько миллиардов людей на протяжении многих веков им пользуется? То-то и оно!

Итак, моя диссертация стала объединенным плодом усилий нескольких человек, высококвалифицированных в своих областях знаний. Спустя несколько лет В.М. Зациорский (профессор в каком-то американском институте) сказал, что она уверенно тянет на докторскую.Еще бы!Старались! Нас ведь не на «помойке нашли!»

Предстояла защита диссертации. Тут свои нюансы! Мне объяснили, что диссертацию и дурак напишет, а вот защитить – это проблема похлеще будет. В Москве очередь на защиту около двух лет (Ученый Совет собирается редко и рассматривает по две работы за одно заседание) – очень много соискателей в столице. А вот в Ленинграде можно попасть на Ученый Совет через полгода. Но тут проблема! Питерские ученые очень не любят «московских» и «валят» их прямо пачками. Меня эти слухи не напугали. Я был уверен в себе и в  своем «продукте». Сразу после окончания аспирантуры (я её закончил  досрочно) мне предложили должность «старшего научного сотрудника»  - огромное «спасибо» за это М.Я.Набатниковой. Разница в заработной плате сотрудника со степенью и  без  -  в два раза! В аспирантуре была  стипендия в 100  рублей. Приходилось прирабатывать – учил плавать  детишек в бассейне МИИТа.  Это памятный момент в моей жизни. Дело в том, что я знал подготовку пловцов высших разрядов, но не имел ни практического, ни теоретического (институтские знания не в счет) опыта самого начального обучения плаванию – новичков, неумех. Полагал это огромной дырой в своих знаниях. Вот почему в качестве приработка решился на работу с детьми. С азов. Рядом с домом открылся бассейн МИИТа. Администрация пошла мне на встречу и приняли меня на работу (на половину ставки) тренером детской спортивной школы. Набрал три группы детишек. Брал всех, кто пожелал, т.е. не отбирал специально. Такой прием позволял учить даже мало способных для плавания ребят, т.е. принуждал преподавателя выискивать различные варианты для их обучения, развивать фантазию тренера.   

Со способными работать легче. Маленькая ремарка. Пришел как-то купаться в бассейн. На соседней дорожке плавает девчушка лет 12-ти.  Мягкая, эластичная манера в движениях. Что-то мне не понравилось в траектории гребка. Я сказал ей об этом – смотрит внимательно и молчит. Тогда я показал правильное движение. Она тут же его выполнила! Тогда я еще ей что-то сказал. Молчит. Показал – идеально выполнила. Я был поражен. С первого раза все поняла и сразу же смогла воспроизвести! «Как тебя зовут?» Молчит. Повторил вопрос – мычит. Оказалась глухонемой. Бог не дал ей речь, но одарил  в двигательном плане. Редкий дар! В моих группах были обычные детишки. Одаренных не было. Но я помнил слова Нины Максимовны, что из любого нормального человека можно сделать мастера спорта. Я верил и верю в этот тезис, при условии, что этот человек имеет волю, здоровье  и желание.

Желание у моих ребят было, плавание им нравилось. Работать с ними было в удовольствие – радостно видеть, как мальчишка или девчонка овладевают навыками и «прямо на глазах» из неумех превращаются в «лягушат», «рыбок» или «дельфинчиков».

Помимо занятий в бассейне я по воскресеньям выезжал с ними за город. У меня была огромная собака – черный терьер «Норд» - которая нас сопровождала. Мы бродили по глубокому снегу – распутывали заячьи следы, скидки. Это создавало цель, без которой просто так перепахивать глубокий снег было бы бессмысленно. Потом я расстилал на снегу плащ-палатку. На нее все выкладывали свои пищевые припасы, и мы приступали к трапезе. Все очень демократично, по-товарищески.  Возвращались домой к вечеру. Были комические моменты. Звонит чья-то мама и удивленно вопрошает – «Что Вы с моим ребенком сделали?». «А что случилось?»  «Мой Андрюша вернулся домой вечером и съел почти полную кастрюлю супа, который он никогда не любил. Спать лег в 19 часов, а сейчас 8 утра и я не могу добудиться его, чтобы отправить в школу!»  Или другой звонок – «Скажите, пожалуйста, Коле, чтобы он слушался бабушку!» и т.п.

За год мои мальчишки и девчонки поздоровели, окрепли и поплыли. На первенстве нашей спортивной школы они заняли первое место. Я понял и через много лет укрепился в этом мнении – работа с детьми доставляла мне огромное удовольствие. Пришло время расставаться – я передал свои группы другим тренерам. Дети не захотели работать с другими. В бассейне остались только два мальчика – остальные ушли из школы. Мне сообщили об этом и я приехал на какие-то соревнования. Мой лучший паренек 14-летний Андрюшка Денисов стартовал на 100м  дистанции. Приплыл вторым, а при мне он был первым. После заплыва сел со мной рядом на скамеечку. Я начал было перечислять его ошибки в заплыве. Тут он вскочил. В глазах слезы. И запинаясь высказался, что вот сами бросили, а теперь об ошибках говорите… Расплакался и убежал. Никогда я не чувствовал себя большим предателем и поганцем! Я вырастил в них чувство взаимного уважения и любви, а потом подло ушел – вот как они восприняли наше расставание. Им тысячу раз наплевать на мои планы – они верили мне и выполняли все мои указания, в отдельных случаях я был для них больший авторитет, чем их родители. И вдруг, когда наше общее дело удалось, и они стали побеждать – я бросил их и ушел. Это для них оказалось сильным психологическим ударом. Я даже подумать об этом не мог – ума не хватило. Стыдно до сих пор перед моими учениками – обманул доверие и надежды. То, что для меня было способом подработать и ликвидировать пробел в знаниях, - для них оказалось важнейшим и увлекательнейшим делом. Вот они «Прыжки и Гримасы  Жизни»! Пути Господни неисповедимы!

Однако вернусь к диссертации. Написал, отпечатал, снабдив огромным количеством рисунков. К этому времени закончил работу над своей диссертацией и К.А.Инясевский. К слову сказать, он  помог мне, отредактировав  раздел «Выводы и предложения». Защищаться решил в Ленинграде. Приехал на кафедру плавания Ленинградского института физической культуры им. Лесгафта. Доложил. Кафедра рекомендовала к защите. Назначили оппонентов – одного - кандидата наук с кафедры Костю Молинского, а другого - из военного института - известнейшего физиолога доктора наук Я.А.Эголинского.

Ученый Совет назначили в конце мая 1968г. Приехал в Питер за несколько дней. Как всегда Игорь и Марина Лужковские приютили меня в доме на р. Мойке, напротив  храма  Спаса на крови. Получил от оппонентов заключения о диссертации.  Их замечания не вызвали у меня затруднений. Удивило, даже поразило меня другое – Яков Ананьевич Эголинский прочитал всю мою работу (!), более того, он разобрался в ней и его замечания были по существу дела. Полагаю, что он был единственный на тот момент человек, который решился потратить свое время на мой труд. Все предыдущие ограничивались тем, что выхватывали отдельные куски и по ним строили своё мнение.Даже мой научный руководитель не читала эту работу!

Председателем Ученого Совета был Ректор института Д.П.Ионов, тоже физиолог. Моя защита была второй – это значило, что члены Совета устали и, как я полагал, дома их ждали более важные дела. Решил, что на вопросы буду отвечать кратко, чтобы не огорчать аудиторию затяжками времени. Доложил строго за 10 минут. Ответил на вопросы оппонентов и членов Совета. Тут, правда, произошли два казуса. Проф. А.Гандельсман был противником равномерного движения спортсмена по дистанции, - ранее я присутствовал на его жестких спорах с проф. В.Михайловым.  Он ссылался на выигрыш В. Куца на Олимпиаде в Мельбурне, где тот победил англичанина Пири, измотав его скоростными рывками. Оба профессора были правы по своему – просто они не делали различия между тактикой на победу и тактикой движения на лучший временной результат.  Понимая ситуацию, я специально приготовил один плакат с изображением кривой скорости пловца по дистанции – наживка. (Что за удовольствие вызывать «огонь на себя»? Невоспитанность? Желание подраться? Непрактичность?)  Так или иначе, но А.Гандельсман  «заглотил мою наживку по самое грузило». «О какой равномерности говорит соискатель, когда на его собственном графике видны четкие пики скорости!» - несколько вальяжно  высказался профессор. Пришлось соискателю объяснять очень уважаемому доктору наук, что эти пики связаны не со скоростью плавания, а с полетом тела по воздуху после прыжка со стартовой тумбочки и после отталкивания от поворотного щита. Отвечая, старался скрыть ликование  от выполненной собственной задумки с наживкой. Наверное, это мне не совсем удалось, потому, что Председатель Совета очень вежливым тоном  («Ну, Витька! Держись!»)   обратился ко мне – «Приятно иметь дело со специалистом! И мне, как специалисту, не для протокола, стало интересно, а как Вы задавали паузы отдыха при плавании интервальным методом?»  Я перечислил два или три способа. «А как еще?» Я не знал. Но знал, что долго молчать нельзя – пауза энергично работает против меня. «Дмитрий Павлович! Вы сказали, что это не для протокола. Но я вот вижу, что стенографистка все время пишет и пишет!» «Вас понял. Вопрос снимаю!» - улыбаясь произнес  Д.П.   Раздался взрыв хохота  минуты на полторы - Совет понял желание Д.П. несколько снизить прыть соискателя и оценил мою способность «вынырнуть из-под коряги».  «А почему на Вашей защите нет научного руководителя?» - спрашивает Д.П.  «Она в командировке». «Где?» «В Ялте». Опять смех.  Отсмеявшись,  Совет увидел во мне нормального, находчивого с чувством юмора чемпиончика, выполнившего  профессионально  интересную работу.   Голосование – все «За» при  одном воздержавшемся (Гандельсман?)

Банкет был в ресторане «Астория». Расходы на «ликование» взял на себя Вячеслав Алексеевич Полевой, который специально приехал на защиту (честно дремал в зале Совета).  Началась  «неделя  алколизации» с друзьями, знакомыми.  Днем я бегал и собирал документацию для отправки в ВАК, а по вечерам «гуляли»  на квартире того или иного приятеля, - поговорить за «рюмкой чая».   

К концу этой славной недели были в   гостях у  моего хорошего друга Игоря   Бардукова  (прекрасного питерского тренера и замечательного товарища). Дело подходило к 23 часам и мы были «хороши». Присутствовали еще И.Лужковский и Юра Шецен  (в прошлом пловец, а теперь инженер-электронщик). Разговорились о плавании и я высказался Лужке - мол мы и теперь сотню из минуты проплывем. Игорек скорчил гримасу типа «врать – ври, но не завирайся!» Юрка увидав его реакцию, тут же предложил мне на спор автомобиль «Волгу» против пачки «Беломора», что я не выплыву. Решили немедленно поехать в бассейн на Охте, где Бардуков был тренером. «На посошок!» - решила компания – «Я перед стартами не пью!» - слегка покачиваясь заявил я. Приехали.
 
В бассейне плавают оздоровительные группы. И.Бардуков попросил всех выйти из воды -  «Сейчас Вам покажет технику плавания кролем на груди Чемпион и Рекордсмен Европы! Пожалуйста, обратите внимание на положение корпуса, работу рук и ног, дыхания!»  Старички и старушки чинно расселись  на  лавочках.  (Только бы не «дыхнуть» в их сторону!) 

Разминаться не стал – вдруг утону. Старт. Поехали. Коснулся финишного щита. Сколько?! 59,8 сек.!!! Сердце бьется:  то ли  в ушах, то ли в горле.  Минут 20 погуляли по ночному Питеру – отдышался. Сели в такси – поехали к Юрке и забрали у него осциллограф (откуда у нищего инженера «Волга?»). Осциллограф я спрятал у И.Лужковского на квартире (тайком от хозяина).

На следующий день на вокзале встретил Валерия Попенченко (Чемпиона ОИ. Бокс) – стояли рядом в одну кассу. Он тоже возвращался в Москву. Оказывается, что он приезжал на защиту собственной диссертации и тоже успешно. Пошли на Невский – в кафешке поздравили друг друга шампанским. А Юрка не пришел на вокзал, чтобы меня проводить. Ладно, Юрка, еще не вечер!

История с осциллографом имела свое продолжение. Спустя год я позвонил Лужке и сказал, что у него между дверями под газетами лежит нечто, что следует отдать Юрке. Там же записка: «Когда спорят профессионалы – дилетанты отдыхают!» Игорек перезвонил мне и сказал, что за бутылку коньяка  (за хранение  под охраной!) он вернул Юрке его «железяку» (а это его рабочий каждодневный инструмент!). Похихикали над Юркой и забыли. Не тут-то было!  Юрка приезжает в Москву и приглашает встретиться с ним около ресторана «Арагви» (одного из известнейших в Москве) под хвостом  «кобылы» Юрия Долгорукова. «Не иначе, как приглашает в «Арагви» - подумал я.  «Вымыл шею, сменил носки». Явился. Юрка заговорщицки машет рукой и ведет в кафешку «Отдых» тут же на углу. Иду. Молчу. Интересно. Сели за столик. Юрка заказывает два салата и минеральную воду. Так, еще интереснее.  Далее, не вынимая(!) из внутреннего кармана бутылку «Выборновой», Юрка разливает по стаканам водку. Тут уж я заржал громко и от души  -  знал бы, так не мыл шею! Не менял носки!

Через некоторое время Юрка уехал в Канаду (тоже с приключениями), где и живет до сих пор.  Юра Шецен весьма одаренный и способный инженер, с творческой инициативой и практической  смекалкой. Власти обидели его по национальному вопросу и теперь он приносит пользу совсем другой стране. Прискорбно видеть державу, которой не нужны полезные для неё самой специалисты!
Вернувшись в Москву, я получил кучу поздравлений, включая от директора ВНИИФК Анатолия Витальевича Коробкова. Он поздравил меня, дружески ткнув  в бок кулаком и сказав несколько теплых слов. Сдал все бумажки в ВАК и со своим любимым дружочком Ильей Белкиным отправился в путешествие по Кольскому полуострову на байдарке. Здесь тоже своя предистория.

Год назад я пришел к Илье. Он сидел на полу обложенный различным туристическим барахлом: палатка, котелки, продукты, спальный мешок, байдарка и пр. «Что это? Илюха?»   «Мы с ребятами едем в поход на Урал по реке Чусовая». «Я тоже хочу по реке!»  «Не получится – мы три месяца собирались, готовились. Послезавтра наш поезд». «Хренушки ты без меня уедешь!» - решил я и ушел. Позвонил брату Вовке и Юре Демченко – оба поддержали мое стремление на Чусовую своим участием. Поехал на «Динамо» и организовал звонок на Ярославский вокзал – через два часа я добыл четыре железнодорожных билета на тот же поезд, но в соседний вагон. Промчались по спортмагазинам, закупая все необходимое. Купили и продукты. Это было время «рассвета застоя» и слово  «купить» следует поменять на слово «достали за деньги».

У Илюшки глазенки на темечко вылезли, когда он узнал и поверил, что мы едем с ним, да еще в соседнем вагоне. А уж как я-то был доволен!

И вот теперь мы  вдвоем решили пойти по довольно сложному маршруту: Ловозеро, 90 км против течения по реке Сара, 6-километровый переход по тундре на другую речку - Пана. И вниз по течению 240км до Белого моря. С заходом за «северный полярный круг». Об этом путешествии мы с Ильей написали Дневник (хранится в архиве). Отмечу только, что это было одно из самых интересных и поучительных путешествий в моей жизни. Когда мы вышли к «жилью», то в Кузомени  на почте я получил телеграмму, что 12 июня 1968г ВАК утвердил мою работу и отныне я кандидат наук. Официально!

Практически не принимающий алкоголя Илюшка, молча выслушал, молча ушел и вернулся с четвертинкой водки. Илюшенька! Дорогой молчальник! Спасибо за поздравление!  Ты это сделал первым!  (Ни второго, ни пятого, ни десятого на пустынном берегу Белого моря не наблюдалось). Важно отметить, что я и давно был уверен в Илье, как в хорошем товарище. Поход же своими трудными условиями практически подтвердил полнейшую порядочность и надежность моего друга. Спасибо «маме Зине» за такого сына!

Из Кузомени до Архангельска добирались сутки теплоходом, а потом в Москву по железной дороге. Не буду перечислять те трудности и проблемы, которые приходилось решать и преодолевать в то время. Билеты ли, погрузку ли на теплоход, впрочем, как и любое другое дело приходилось «вырывать», «доставать по блату» и прочими   неблаговидными способами. 50% успеха здесь играли личные качества и 50% - водка. Так и жили! Законы отдельно,  реальная жизнь -  отдельно!

Использовав первую половину отпуска, приступил ко второй.  Игорь Адамович предложил байдарочный поход по р.Медведице до  р.Дон, а потом, поднявшись до хутора Рыбный, постоять лагерем на берегу озера Мощи. Это были «аппартаменты» старого Игорева приятеля – Евгения Косова.

Тихая, спокойная речушка после порожистых,  быстрых и полноводных рек Кольского, навевала дремоту, покой, «расслабуху». Так оно все и было. По берегам огромнейшие плантации с помидорами, арбузами, яблоками. Пристали к берегу, загрузились в волю и поплыли дальше. Теплое, яркое солнышко приятно грело обнаженные тела (на Кольском об этом даже подумать было страшно – мирриады комаров и холод). Впали в р.Дон. Теперь надо подниматься против довольно сильного течения. А лень-то уже овладела нами без остатка. Глядь!  Идет речной трамвайчик попутным курсом. Посемафорили ему и он нас взял на борт прямо посередине реки. Давно заметил, что  речные капитаны  весьма доброжелательны к пассажирам (много раз общался с ними и на Волге и на Таймыре) - им удалось сохранить хорошие русские традиции, описанные еще замечательным  Самарским писателем Н.А.Минхом («Капитаны поперечного плавания»).
Вот и хутор Рыбный! Вот и донской казак Евгений Косов! Вот и замечательное местечко для лагеря! Оазис в степи с тенью от деревьев, с рыбой  и дикими утками в озере, со стадом коров (молока вволю!) в 15 минутах ходьбы. Да здравствует Жизнь!

Из Москвы подъехала «группа товарищей» - Санек Мошкевич и Валера Кузмичев. Образовалась довольно многочисленная компания, если добавить наши две байдарки: Игорь Адамович с женой Люсей и дочкой Надей плюс я с женой Ириной.

Началась повседневная туристическая жизнь полная удовольствий.  То надо было пройтись с бредешком и наловить золотистых карасиков, которых Евгений прекрасно готовил на противне в каймаке (сливки от молока). То шли на охоту и готовили уток с гречневой кашей. А то ездили на бахчу за арбузами. Тут было маленькое и смешное приключеньице. У пастухов попросили лошадь с телегой и поехали на бахчу. Я за кучера. За бутылку водки нагрузили почти полную телегу арбузов. Надо запрягать лошадь и возвращаться домой. Помня свое деревенское детство у бабушки, я справился с этой задачей.   (22 года прошло!   Прочен двигательный навык!).  Поехали к лагерю. Через пару километров дуга свалилась (навык-то без деталей!). Водрузил её на место. Через километр опять свалилась! Опять водрузил! Так всю дорогу и воевал с дугой. Все-таки доехали. А уж как хороши холодные арбузы в жаркий день!

Как же приятно жить вольной жизнью в хорошей компании! Но отпуск окончился и мы вернулись в Москву – начались «трудовые будни».  Евгений «заразил» меня охотой. Поехали с ним в охотничий магазин и он помог мне выбрать хорошее ружье с которым я не расставался многие годы – двухстволку 16 кал., бокфлинт – ИЖ-12.

Поездки на Чусовую, Кольский и  Дон  убедили меня, что проводить отпуск  следует только так и не иначе. Я превратился в заядлого путешественника, рыбака и охотника. Ни разу я не пожалел об этом выборе за следующие несколько десятилетий. Благодарю Илюшку, Игоря и Женю за ознакомление с туризмом, за  помощь в этом выборе здорового отдыха. Они расширили  мои горизонты, длительное время ограниченные плавательным бассейном и гостиницами.

С Игорем Адамовичем, его женой Люсей и их коллегами по работе у меня сложились  дружеские отношения – мы прошлись на байдарках по реке Рось.  А самое главное то, что эта компания придумала проводить самодеятельные Олимпийские игры, и благодаря собственным доброжелательству, блестящей объединяющей идее, проникшей от древних греков через Кубертена в ОКБ БИМК, смогла надолго объединить несколько поколений в ежегодных состязаниях в Подмосковье. Эти Игры продолжаются без малого 50 лет и собирают до двух сотен участников. Следует добавить, что костяк этого коллектива постоянно придумывал различные способы, чтобы весело и разнообразно, независимо от каких-либо официальных организаций, проводить свободное время. Например, они устроили  «Морское сражение» на Москве-реке между собственноручно изготовленными кораблями. Доброжелательность, творчество, юмор, доступность и независимость – вот основные черты этих людей. Важно отметить, что перечисленные качества позволили сохраняться этой компании на протяжении многих десятков лет. А это редкое явление! Достойное широкого распространения.     НАУЧНАЯ  РАБОТА.

Сразу после окончания аспирантуры мне, как старшему научному сотруднику, было поручено возглавить научную бригаду, составленную из специалистов по медицине, биологии и физиологии, обслуживающую мужскую команду пловцов СССР. Общее руководство было на М.Я.Набатниковой. Именно она разрабатывала генеральное направление этой комплексной работы. Я совершенно не понимал основной идеи поиска, о чем и доложил руководителю. Мне было сказано, что мое дело – исполнять. «Я тебе не мешала работать над диссертацией – теперь твой черед отработать по моему плану». Я счел справедливым такое указание – «харчи» надо отрабатывать! Однако, самостоятельно и параллельно я затеял собственное исследование своими силами – я стал собирать характер и объем нагрузок пловцов, классифицируя их по способам плавания, длине основной дистанции.

Наблюдение и общение с лучшими тренерами страны убедили меня в правильности выбранного мной Плана. Я видел увлекательнейшую работу Валерия Владимировича Буре с сыном – Володей. Господь Бог не одарил Владимира выдающимися качествами для плавания, как это Он сделал в случае с Игорем Гривенниковым. Но за счет умной великолепной задумки Буре-старшего и высочайшей воли самого Владимира, он не только не проигрывал одаренному Игорю, но частенько и выигрывал. Сравните! Игорь за месяц наплавал 30 км., а Буренок – 300км. Трудолюбие? Разумеется. Но не только! Буре-старший первым (как я понимаю) среди наших тренеров понял  и реализовал мысль, что высокий темп один из главных способов добиться высокого результата. Эта идея была высказана и математически обоснована еще в 1935г (я указывал на нее в диссертации). Кроме того, он готовил будущего спринтера с «длинного конца», т.е. со стайерских дистанций -1500м. Другими словами, он сперва закладывал высокий уровень аэробных возможностей, чтобы впоследствии перейти к развитию на этой основе – анаэробных. От стайера к спринтеру готовились и мировые рекордсмены С.Белиц-Гейман, американец  Дон Шолландер и другие. Я смог разыскать результаты выступлений лучших пловцов мира и страны в динамике за несколько лет их подготовки и выявил, что есть и второй путь, пригодный для высококоординированных людей – выступление на одних и тех же дистанциях в одной зоне, но разными способами (К.Эндер, В.Кравченко и др.) Разработал метод единого определения эффективности любого результата в любом способе плавания, на любой дистанции. Так у меня появилась теория подготовки спортсмена поочередно во всех зонах относительной физиологической мощности – «трансзональный коэффициент» (формулировка Адамовича – мастера кратко излагать основную мысль).

Не могу промолчать о знакомстве с В.Н.Горобцом. Во время учебно-тренировочного сбора во Львове ко мне в научную бригаду прикомандировали  из местного института физкультуры психолога – Владимира Николаевича. В гостиничном номере я находился вместе со старшим тренером Николаем Варламовичем Портновым, когда пришел представиться этот психолог. «Что Вы умеете делать?» - напрямую спросил я. «Ставить технику. Снимать физическое утомление. Настраивать на победу» - скромно заявил Владимир Николаевич. «Вы знакомы с техникой спортивного плавания?» - удивился я. «Нет». «Как же Вы будете ставить технику?» «По рецепту собственного тренера этого пловца». Не понятно, но интересно. «Нахальный проходимец или тайный гений?» - пронеслось в голове. «Николай Варламович! Как Вы себя чувствуете?» «Устал, как собака – полдня бегал по чиновникам, оформлял различные бумаги на размещение, питание, аренду и пр.» «Владимир Николаевич! Вас не затруднит показать Ваше искусство восстановления работоспособности на нас?» Вместо того, чтобы «шапку в руки и бежать» Горобец соглашается поработать с нами. Предложил нам расположиться поудобнее и начал свой сеанс. Это было нечто связанное с гипнозом. Я тихо лежал слегка подглядывая через призакрытые веки.  Через полчаса он предложал нам проснуться. «Николай! Как ты себя чувствуешь?» «Отлично!» - он честно похрапывал это время. «50% успеха налицо» - комментировал я. «Да, у Вас аналитический склад ума и вы контролировали мои действия» - невозмутимо констатировал Владимир Николаевич.

Тренер Николая Панкина – Ольга Васильевна Харламова (веселый, обаятельнейший и горластый человек, по прозванию «боцман») первой согласилась заняться исправлением техники плавания своего ученика – Рекордсмена страны в брассе. После занятия с Горобцом мы все примчались на вечернюю тренировку – увидеть результат. «Обалдеть! - воскликнула Ольга Васильевна – я месяц постоянно толдычу Кольке о раннем вдохе и бестолку, а он за один раз исправил!» Тренерский коллектив задумался – сотрудничать или нет с новым психологом. Я помалкивал – пусть сами решают. Тренеры, чьи ученики были на вторых - третьих ролях согласились на сотрудничество. Тренеры первых номеров – отказались.

Представляете себе состояние тренеров и пловцов, когда на контрольных соревнованиях вторые номера начали массово выигрывать у первых? Я предложил Главному тренеру К.А.Инясевскому взять на предстоящее первенство Европы Владимира Николаевича. Не взяли! «Не тот прав, кто прав! А тот – у кого больше прав!»

У меня сложились взаимоуважительные отношения с В.Н.Горобцом. Я посетил его занятия со студентами института и убедился в его высокой квалификации. Помог отредактировать и скомпоновать его диссертацию. Симпатичный человек!

Получаемые результаты по моему собственному Плану увлекли меня и убедили в правильности выбранного  направления поиска. Написал и сдал итоговый отчет по официально выполненной работе М.Я.Набатниковой. А по своим материалам подготовил доклад на Всесоюзную тренерскую конференцию в Риге. Чиновники от Федерации плавания проводили её достаточно формально, «для галочки». Сами тренеры так же «для галочки» присутствовали на этой конференции. Действительно важные, профессионально интересные диспуты возникали стихийно по вечерам в номерах гостиницы, где собравшись в неофициальной обстановке тренеры могли высказываться откровенно и без ограничений. Как бывший пловец я был знаком практически со всеми тренерами, либо лично, либо косвенно – они меня видели «в деле по мокрому». Вот почему я мог присутствовать на этих самостийных обсуждениях.  Я был «вхож» в самую гущу работяг плавания как «свой человек», т.е. меня воспринимали как пловца, а не как ученого. (Ну, ученый и ученый – с кем не бывает?)

На официальной части конференции мне было предоставлено 10 минут для доклада. Как всегда, я подготовил несколько плакатов, по которым можно было представить суть излагаемого материала. Уложившись в 10 минут, я начал отвечать на вопросы. Их было множество. Я с удовольствием отвечал, видя и чувствуя понимание аудитории, причем, взаимное. Минут через 30 Секретарь Федерации решил прикрыть мое выступление. Я замолчал. И тут Семен Петрович Бойченко, выдающийся в прошлом пловец (рекордсмен мира), прекрасный тренер и человек, любимец плавательной рабочей элиты тренеров, громко крикнул мне, встав во весь свой огромный рост – «Виктор! Полевой! Не слушай их! Продолжай!»  Я «продолжал» 1 час и 20 минут. На этом моя «продолжалка» закончилась. Идея с нагрузками попала «в яблочко»! Я был счастлив – мои мыслишки идут в правильном направлении. Кто-то из тренеров под шумок спер один из плакатов. Такая потеря может только радовать!

Одухотворенный и в прекрасном настроении я вернулся в Москву. Оставшиеся пять или шесть плакатов поставил рядом со своим столом в помещении лаборатории.  Через несколько дней мне позвонили из Спорткомитета и просили забрать эти плакаты. А как они у вас оказались? «М.Я.Набатникова  ходила с ними на доклад к Председателю Спорткомитета».  На ближайшем совещании Лаборатории я спросил руководительницу – правда ли это?  «Всё, что выполнено в стенах лаборатории её сотрудниками – принадлежит Лаборатории»  был ответ. Вот как – сперва выполняй то, что тебе навязывают. А потом тайком отнимают то, что ты сам создал. Молча я написал заявление о добровольном увольнении из Лаборатории. «Две недели отработай» - последовала резолюция.

Опять конфликт? Опять противостояние? Опять упрямое нежелание подчиняться обстоятельствам, принятым в обществе?  Да! Опять! Не желаю подчиняться неэтично ведущим себя руководителям! Я был твердо уверен, - нельзя изменять самому себе, своим принципам. Стоит один раз поддаться, а там  «увяз коготок и всей птичке – конец!» Наследство предков? Возможно! Трудно (!!), но очень важно не терять своего достоинства, сохранять самоуважение.
На собственном горбу и на чужом 
Я вынянчил понятие простое:          
Бессмысленно идти на танк с ножом,          
Но если очень хочется, то стоит".(И.Г.)

Устроился старшим преподавателем по плаванию в Московский инженерно-строительный институт на кафедру Физического воспитания. Из системы Спорткомитета ушел в систему народного образования. На величине зарплаты это никак не отразилось. Заниматься со студентами оказалось интересным делом. Прав был отец – «любое дело интересно, если подходить к нему творчески»!  Жаль было расставаться с начавшимся исследованием по межзональной подготовке. Что поделаешь? «Богу – божье. Кесарю – кесарево!»  А  слесарю – слесарево?     
Вот и пригодились навыки по обучению плаванию, приобретенные мной в МИИТе. За всю свою жизнь удалось научить плавать несколько сотен молодых людей. Моя совесть чиста перед соотечественниками – полученные знания от моих учителей я воплотил в жизнь своих учеников. Здесь памятны два «рекорда» по обучению:

Женская группа студентов. Провожу занятие. Одни слушают, другие делают вид, что слушают («ну там хорошего скажет этот физкультурник?  Сами с усами!»). Бросается в глаза одна студентка с периферии – слушает крайне внимательно, даже рот приоткрыт. Купальные костюмчик – лифчик и трусики – явно самодельные. Я всех учу плавать сразу на спине – легко дышать и есть визуальный взаимный контроль. Девочка полноватая, т.е. «силы выпертой воды давят тело оттуды» весьма энергично. Быстро нашла равновесие. Добавили работу ног – поплыла. Сразу же включил ей и руки – поплыла быстрее. Новое неизвестное чувство полностью захватило мою ученицу – плывет и вся поглощена этим занятием. Вдруг я с ужасом замечаю, что она начинает выплывать с мелкого места на глубокое. Более того! Одна грудь у нее выскальзывает из лифчика и «задорно глядит в небеса». Сразу мысль – сейчас она осознает нарушение в купальнике и, естественно, двумя руками прикроет «свои прелести», а значит начнет тонуть. Погода холодная, осень.  Расстегиваю пальто и пиджак, готовлюсь сбросить ботинки и прыгать в воду (брюки, рубашку – потом высушу в болерной). На мое счастье она одной рукой работает более энергично и по дуге понемногу  заплывает опять на мелкое место. Застегиваюсь и оглядываюсь (со стороны очень похож на сексуального маньяка, увидевшего обнаженную грудь!). Несколько студенток замечают её неполадки в костюме. Опять мне страшно – городские задразнят девчонку, она перестанет думать о плавании, сконцентрировавшись на лифчике. Справился и с этой задачкой. Короче –  рекорд в моей практике – потребовалось около 15 минут, чтобы научить неумеющего.

Второй случай в мужской группе. Высокий тощий («узник Освенцима») парень. Знаменит для меня тем, что на полном вдохе мог лечь на дно и не всплывать. Жизненная емкость легких мала до изумления. Зовут Соломон, толковый и трудолюбивый, как большинство евреев. Видя мои попытки – меня же и утешает: «Ничего у Вас со мной не получится!» «Если я тебя научу плавать, то смогу научить и любого другого человека на земном шаре. Если ты, конечно же, мне будешь помогать и стараться!» Не верит. Поспорили на бутылку шампанского. Выявились еще особенности: ноги «в сапогах» (не может вытянуть голеностоп)и, если сказать, что плохо с  координацией – значит похвалить безмерно. Пришлось учить плавать брассом на спине – проплыл зачетные 200 м. Я потратил на это два семестра. Шампанское он зажал! Два семестра и 15 минут! Рекорды? Я горжусь обоими! Вот они «индивидуальные особенности» на практике!

Одновременно, создал сборную команду института по плаванию. Работа со студентами интересна.  Обучение сводится к выработке нескольких штампов, которые и применяешь к тому или иному типу. Работа с разрядниками увлекательнее – больше простора для творчества. 1969год. Сбылась давнишняя мечта – на свои сбережения купил 3-х комнатную кооперативную квартиру. Свою 15-метровую комнату в коммуналке пришлось подарить государству – выгодный для меня обмен с доплатой чиновники не разрешили. Я давно для себя отметил, что между чиновниками почти любого уровня и народонаселением происходит постоянно какая-то война:  то, что выгодно людям – не выгодно чиновнику! Ну, хрен с ними! А я с женой-студенткой поселился в отдельной квартире.

По зову И.Адамовича мои друзья не только помогли с переездом (а надо было таскать мебель и другое барахло на 9-ый этаж – лифт не включали!), но и (скинувшись) купили нам стиральную машину и письменный стол. Сестра жены – Алиса Алексеевна подарила мебельный гарнитур «Варта» (страшный дефицит – блат помог достать). Итак, мы были готовы к увеличению нашего семейства – «гнездышко свито». Появление «птенчика» не заставило себя ждать – 19 января 1970 года аист принес нам дочку Таньку.Татьяна Викторовна Коноплева оказалось существом маленьким, но крикливым.

Ухаживать за этим существом оказалось довольно трудной задачей, при условии, что мне приходилось работать, чтобы кормить новенькую «гусеничку» (прежняя тоже «кушать хочут»). Выручила теща – Татьяна Николаевна. Она забрала Таньку в деревню, где ребенок и рос первые три года – свежий воздух, нормальное питание сделали свое дело: здоровое развитие маленького организма пошло в правильном направлении. Тот, кто «изобрел» БАБУШЕК, безусловно достоин Нобелевской премии!Надо сказать, что Таньке крупно повезло с бабушкой и дедушкой по материнской линии – они много времени и энергии уделяли её воспитанию. Спасибо им огромное!

Работа в ВУЗе достаточно однообразна – Программа обучения ограничивает рамки творчества. Вернее перераспределяет исследовательскую деятельность с широкого простора на более узкий, ограниченный Программой. Трудно сформулировать эту мысль. Дело в том, что занимаясь спортивным плаванием, я был связан с целой кучей смежных областей науки – электроникой, механикой, гидродинамикой, математикой и т.д. Кроме того, был постоянно расширяющийся контингент новых знакомств, как например, с В.Н.Горобцом. В ВУЗе же более консервативная обстановка. Такая ситуация заставила меня искать новое применение своих возможностей. Нашел!

Меня приняли на должность старшего научного сотрудника в Институт медико-биологических проблем (ИМБП). Этот институт занимался исследовательской работой по изучению приспособления человека к полетам в космос. Первым директором был академик В.В.Парин – выдающийся ученый и замечательнейший человек, прошедший суровую школу сталинского периода. Он и заложил добротную основу коллектива. В мою бытность директором был Олег Николаевич Газенко – генерал, член-корреспондент Академии Наук СССР. Мне пришлось несколько раз встречаться с ним лично и эти встречи оставили впечатление о нем, как о человеке умном, быстрой реакции, практичным и хорошо воспитанным.  Должен отметить, что в этом институте отношения между сотрудниками и руководителями были  весьма уважительными. Такого я не встречал в НИИ физической культуры, где юношеская гипертрофированная привычка  спортивной конкуренции сохранялась и  в более зрелом возрасте!

Зачислили меня  в Сектор отбора космонавтов, которым руководила Крупина. Через некоторое время наш отдел отпачковался в Сектор предполетной подготовки космонавтов под руководством доктора медицинских наук полковника И.И.Брянова. Все для меня было новое, непривычное. Во-первых, секретность. Она была какого-то всеобъемлющего свойства – военизированная охрана на вахте, забор с перепаханной полосой, запирающиеся кабинеты с вахтой на каждом этаже и т.п. Перемещения по территории тоже были ограничены – в Сектор Салманова, например, нужно было получить дополнительный вкладыш в пропуск. Старшие научные сотрудники должны были дежурить по институту в ночное время по особому расписанию. Несколько раз мне доводилось быть в этой роли. В одном из корпусов располагался виварий   с подопытными животными (кролики, собаки, овцы и пр.). Звонит уборщица – одна из  радиоактивных собак выскочила из клетки. Я, как дежурный, иду и загоняю собаку на место. Во время дежурства другого сотрудника, один из «штатных шутников» одел ботинок на палку и натоптал следы на вспаханной следовой полосе от забора внутрь. Тревога! Дежурный и пара вахтеров побежали проверять все помещения (они опечатывались на ночь). Некоторые сотрудники  проводили  безостановочные продолжительные эксперименты.  Конечно, кто-то среди них был выпивши, кто-то соблазнял лаборантку и т.п. житейские действия. «Тревожная группа» вынуждена была фиксировать эти нарушения. Попавшиеся сотрудники организовали целое исследование в поиске  «шутника», который их подставил. Я узнал этого балбеса, но пожалел и не выдал его разгневанным людям. Наверное, я был не прав. «Жизнь» должна наказывать подобных типов, даже если они совершают глупости «нечаянно». Конечно ж, он это сотворил из озорства, не сумев домыслить последствия. Помните басню о дружбе медведя и мужика, когда медведь, заботясь о спящем мужике, убил на нем муху? А заодно и мужика! Намерение и результат прямо противоположные! Это извинительно?  Возможно для других, но не для мужика!  Почему  я остановился на этом примере? Потому, что для себя  не сделал должного вывода и через некоторое время взял этого «шутничка» к себе на работу. Это моя грубая ошибка! Судить о человеке необходимо по его делам, в совокупности, какими бы они не были. Эх! Быть бы умном ДО, а не как моя жена - ПОСЛЕ!

Работа в ИМБП позволила мне ознакомиться с широким кругом разнообразной научной деятельности – тут работали великолепнейшие специалисты многих отраслей знаний самых разных направлений, которых объединяла  работа по Космосу. Со многими у меня завязались дружеские отношения. Дело в том, что  опыт спортивной подготовки человека в то время был практически не известен местному руководству. Они передавали космонавта из отбора в подготовку, затем  непосредственно к полету, потом в реабилитацию из одних рук в другие, как механическую болванку – каждый знал только свою операцию. Спорт же приучил меня готовить каждого непрерывно и  индивидуально от начала и до достижения цели. Вот очередной пример о значении «индивидуальных особенностей»!
В Секторе Салманова проводят 98-суточный эксперимент – готовятся к длительным космическим полетам. Группа испытуемых исследуется по большому числу параметров до и после эксперимента. Испытуемые непрерывно лежат все это время так, что бы масса крови постоянно находилась в грудной клетке (на несколько градусов сетка койки у ног приподнята вверх) – имитация перераспределения массы крови в космосе. Как и положено, физическая работоспособность за этот период резко снизилась у всех. Кроме одного! Сотрудники с высшим медицинским образованием встали в тупик – почему?  Ответственным исполнителем этого эксперимента был Борис Семенович Катковский – прекраснейший специалист, остроумный и  симпатичный человек. Почему-то он обратился ко мне с этим вопросом – почему?  Я спросил, могу ли  поговорить с этим «выдающимся из ряда» парнем? Можно. Приехал к ним на другую территорию. Выяснил: парень спортсмен высшего мастерства, готовился к серьезным международным соревнованиям, перетренировался, не прошел отборочные соревнования и решил подработать в этом эксперименте (платили испытуемым очень хорошо!). В результате 98-суточного лежания он не только восстановился, но и достиг фазы суперкомпенсации   (помните мою историю с рекордами после Львова 1961?). Вот это предположение я и высказал Борису Семеновичу. Других объяснений так и не появилось. В благодарность Б.С.Катковский подарил мне свою книгу  с программой полета человека к Марсу.

В моем же секторе меня стали использовать как рядового преподавателя физподготовки. Работа с будущими космонавтами безусловно интересна, тем более, что на  отдельных этапах подключались и «герои», т.е. уже летавшие космонавты. Однако, интерес этот (вернее сказать любопытство) чисто человеческий, а не профессиональный. Дело в том, что не было конкретной задачи! Какие качества развивать? До какого уровня? В каком соотношении? Каковы критерии оценки? Никто из моих руководителей ни на один вопрос не мог ответить! Более того, мне казалось, что они и себе этот вопрос не задавали. Их интересовали анализы мочи, крови и прочие медицинские показатели, которые не должны выходить из установленных норм. Прекрасной иллюстрацией такого подхода для меня оказался рассказ дважды летавшего Алексея Елисеева. Его не допускали к полету из-за какого-то показателя в моче. Никто в ИМБП не мог ничего поделать. Он обратился к рядовому старенькому врачу в Центре подготовки. Тот дал ему пилюльку и показатель в моче стал нормальным. Допустили к полету! Вернувшись из полета, Алексей  пришел поблагодарить лекаря и спросил, - что за таблетка? «От глистов» - был ответ.

Я расспрашивал «героев» о физических проблемах в космосе, что бы самому составить представление о   работе с будущими космонавтами. Запомнилось мнение Севастьянова – носки с внутренней стороны стопы стираются до дыр. Почему? При некоторых работах в невесомости, когда руки заняты приборами, фиксировать себя приходилось ногами (значит нужно развивать координацию и ловкость). Николай Николаевич Рукавишников высказался, что первые дни из-за перераспределения крови в невесомости создается впечатление сходное с тем, как если бы на Земле ты был подвешен вверх ногами (значит необходимо готовить сосуды   головного мозга к этим нагрузкам). Я ввел в разминку бег с вращением в ту и другую сторону, кувырки. А вот йоговское стояние на голове - побоялся. Дело в том, что моим непосредственным начальником был полковник медицинской службы, специалист по моче. Почему ему поручили физическую подготовку? Кто до этого додумался?  (Специалист по калу?) Он в ней не только ничего не понимал, да еще и активно боялся – как бы чего не случилось! А если ничего не делать, то ничего и не случится! Если же что-нибудь не так, - «пусть нас руководство поправит!» Мне  вводить йогу  без медицинского контроля – вызывать «огонь на себя». А то, что он будет «против» – не надо к гадалке ходить.

Не зная конкретной цели, её качественных и количественных величин, не имея критериев оценки физического развития, я решил, что воспользуюсь своими знаниями в межзональной физиологической подготовке  – буду гармонично развивать всю функциональную работоспособность от аэробной до анаэробной подготовленности. Плюс физические качества – силу, координацию. А как померить? Никаких приборов и инструментов для измерения физических параметров в Лаборатории не было. Мне удалось закупить целый ряд прекрасных электронных приборов для регистрации силы, скорости, быстроты реакции и пр. Но!  Необходимо было изготовить некоторые датчики и согласующие устройства. В институте была своя шикарная производственная база. Но!  Нужна поддержка моего руководителя. Её я не получил. Пришлось выдумывать что-то простое и доходчивое. В тестовом упражнении должно участвовать 2/3 мышечной массы. По таблицам  биомеханики определил группы мышц  - подошло приседание у шведской лестницы, где  участвуют мышцы не только ног, но и рук, и туловища. Три режима в трех зонах -   30 сек., 3 и 15 минут. Темп оптимальный по самочувствию, но с заданием показать максимум работоспособности. Вывел формулу перевода веса и расстояния в килограммометры при подъеме и опускании туловища. Отсюда легко высчитать и мощность работы. Объяснил сущность теста своим «ученикам».

Парни в моей группе по возрасту близки к моему. Каждый из них великолепнейший специалист в своей основной области знаний, плюс хороший специалист в целой куче смежных направлений. Другими словами, это парни уникальнейшие по здоровью (отбор как летчиков-истребителей) и универсальнейшие по интеллекту. Добавьте сюда их высочайшие самодисциплину и преданность выбранному делу. Работа с ними требует и от преподавателя высокого профессионализма. Я честно объяснил им мою ситуацию в Лаборатории и предложил своё тестирование. Добровольно. Согласилась вся группа. Самым разносторонне подготовленным по зонам физиологической мощности оказался Валерий  Поляков. Именно он впоследствии и установил мировой рекорд по продолжительности нахождения в длительном космическом полете.

До моего появления в отряде произошел несчастный случай – во время подводного плавания утонул один из кандидатов. Я выяснил причину – безграмотность и разгильдяйство. Группа не была ознакомлена с правилами техники безопасности и  поведения пловца-подводника. Нельзя после обеда, да еще в одиночку уходить под воду! Отрыгнул пищу и перекрыл дыхательное горло. Напарника рядом не было и некому было помочь (с берега не разглядеть ситуацию). А само-то направление подготовки  с применением подводного плавания весьма правильное. Опять «нюансы» подвели? «Черти» скрываются в мелочах?

Пригласил инструктора подводного плавания, - Алексей Рязанов провел теоретические и практические занятия. Специально созданная комиссия приняла у моих парней экзамены и они получили допуск к подводным работам. Эти занятия посещал и сотрудник ИМБП Юрий Александрович Сенкевич. С ним у меня сложились дружеские отношения. Начались они с того, что ему нужно было научить сына плавать. Я рассказал ему принцип и подарил детские ласты, которые несколько лет назад я привез из Германии для своего Сергея.

Полезным оказалось знакомство – Сенкевич помог установить мне телефон в  новом доме. Их оказалось всего два на более 200 квартир! Космонавт Борис Егоров не смог, а Юрий смог. Спасибо огромное!

Работа в ИМБП была связана с командировками на Памир, Камчатку, Сочи и Кепшу, в Тверскую область. Однако все по порядку.  Кроме физической подготовки кандидаты готовились и к выживанию в различных климатогеографических зонах, овладению навыками работы со спецсредствами и спецоборудованием. Кроме этого, мне было  поручено  к полету СОЮЗ-АППОЛОН организовать занятия по обучению английским языком.

В те времена страна денег на космос не жалела. Случалось так, что выделенные институту и его подразделениям деньги, по разного рода причинам не успевали истратить. Это могло привести к сокращению бюджета на следующий год. Учитывая это, руководители старались истратить все до копейки любыми способами, порой весьма надуманными. Как-то я попал в эту ситуацию. Шла обычная ежедневная 5-минутка (затягивающаяся иногда на часы). Руководитель доложил сотрудникам, что остались неиспользованные деньги, которые следует истратить в ближайшее время. Как вариант он предложил мне и еще двум преподавателям пару-тройку раз слетать в Киргизию. Я подал реплику, что лучше один раз, но уж куда-нибудь на «камчатку» (имея ввиду расстояние). «Прекрасно, - подхватил наш полковник – Вячеславыч, дня за три подработай вопрос и доложи. На Камчатку, так на Камчатку!» Три дня беготни по различным организациям, спецсвязь с ракетчиками на Камчатке, допуска в пограничную зону и т.п. действия позволили нам вылететь в Петропавловск на Камчатке. В нашей группе были ст. научный сотрудник Б.Т.Романов (в прошлом опытный альпинист) и врач по образованию  Игорь Цуканов (чиновник из Главка).  В Питере (Камчатском) нас встречал старенькиё самолетик ЛИ-2 (Дуглас), который и доставил нас  в пос. Ключи. Он расположен между двумя вулканами – Шевелуч и Ключевской. Поселили нас в гарнизонной гостинице, где уже проживал какой-то инженер из столицы. Пошли представляться командиру дивизии Виктору Константиновичу Зотову. Он радушно принял нас, расспросил о цели визита.

Мы ответили, что орбита наших спутников с космонавтами проходит над этими местами и мы, в порядке подготовки спецконтингента, хотим ознакомиться с природными условиями. Тут же составили план этого ознакомления. Нам был предоставлен адмиральский катер для спуска к Тихому океану в устье реки  Камчатки (пос. Усть-Камчатский) и обратно. Выдали теплую  палатку, обмундирование. На мой вопрос  - можно ли поохотиться на медведя (а Камчатка славится своими мишками) – Виктор Константинович вызвал командира авиаполка и предложил ему организовать для меня охоту. «Идемте!» - позвал меня полковник и стал водить  по комнатам, снаряжая к предстоящей охоте. В числе прочего выдают и автомат АК с двумя рожками. «У меня свое ружье -  двухстволка!» - отказываюсь я. Никогда не забуду его взгляда – как на больную лошадь. «А если с Вами что-нибудь случиться? Кто отвечать будет? Что я Москве скажу?». «А как будем охотиться?» – наконец-то сообразил я спросить. «Подлетим на вертолете, откроем дверку и Вы будете стрелять». «Спасибо! Не надо!»     На следующее утро мы пошли по р. Камчатке вниз по течению. Так началась незабываемая эпопея! 

Должен заметить, что эти времена были пронизаны трепетным отношением ко всему, что касалось Космоса, а уж тем более к героям-космонавтам. Это восторженное отношение распространялось и на нас («мы пахали!» - помните про муху на пашущей лошади?). Однако из песни слова не выкинешь! Пахали, конечно, но наша грядка едва   заметна с обширнейшей общей пахотой, особенно в технике. Но, как говорится: с каждого по нитке – голому рубашка! Среди жителей гарнизона мы сразу заняли особое место. К нам относились буквально все с огромным радушием и доброжелательностью – а). Любопытно - новые, да еще столичные люди и  б). «Почти сами космонавты!»

Где-то в середине реки катер нас высадил и обещал вернуться через неделю. Мы занялись знакомством с «климатогеографическими условиями». Осенью условия на Камчатке просто замечательные – курортные. Романов и я уходили на охоту – шла осенняя миграции утки (шилохвость, чирки, лысуха и др.) Хлеб, 3-литовую банку красной икры  оставил привезший  нас майор. Меховые спальники и палатка с двойными стенками создавали  санаторные условия.  (Мы с Борисом могли бы спать и в привычных полевых условиях – самостоятельно приготовленном убежище, изготовленном из подручных средств). Нас окружал довольно высокий кустарник с вытоптанными медвежьими тропами, множество мелких озер и уже высохшая высокая трава. Озера  кишели ондатрой – её можно было из-за мелководья стрелять прямо через воду. Передвигаться было страшновато – не хотелось нос к носу встретиться с медведем – свернуть с тропы некуда ни ему ни тебе. Обошлось – мишки нас чуяли задолго до того, как мы могли осознать их присутствие. Одним словом с едой и прекрасным времяпровождением все было замечательно. Помня о маленьких голых ножках Татьяны Викторовны на холодном линолеуме во время посещения ночного горшка, я заготовил несколько шкурок ондатры – ей на коврик.   Прекрасная неделя пролетела «как сон, как утренний туман». Вернулся катер и мы продолжили свой маршрут к океану. Великому! Тихому!

Дно реки Камчатка завалено топляком – раньше здесь был сплав деревьев. Нам рассказали, что японцы предложили очистить дно реки, а в оплату они бы забрали топляк. Наши власти не разрешили – сам не «ам» и вам не дам! Все равно в реке полно рыбы, в том числе и красной. В Усть-Камчатске нас пригласил в гости начальник порта. Прекрасный, большой рубленный дом. Две зверовых лайки. Валяются раскрытые недоеденные консервные банки с красной рыбой – собаки не в силах поглотить всю вкуснятину. Увидав наши удивленные физиономии,  хозяин завел нас в сарай, где стояло  несколько десятков картонных ящиков с рыбными консервами – «забирайте столько, сколько сможете! Это прошлогодние, а мне вот-вот свежие привезут! Ставить некуда!» Я вернулся на берег и привел двух наших матросов с катера – «Загружайтесь по ватерлинию! А нам хватит трех ящиков!» Пока мы пили «чай из рюмок» матросики не зевали! Перекусив и отметив командировочные удостоверения, мы решили «прокатиться по океану». Отошли от берега с километр и я поболтал голой ногой в воде – это был второй океан, где «я купался» (первый – Атлантический в Блэкпуле во время матча СССР – Великобритания).

На обратной дороге произошло маленькое, но приятное приключеньице. Неожиданно на высоком левом берегу появилось два мужичка, которые бешено махали руками   и  что-то орали.  Причалили. Что  случилось?

Мужички кубарем скатились с обрыва и хриплыми голосами прорычали – «Выпить есть?» «А что у Вас есть?» – задал я встречный вопрос (у меня была 800-грамовая фляжка с медицинским спиртом). «А вон! Бери сколько хочешь!» - указал мужичок на чавычу в рыбацкой лодке. Я отдал фляжку и достал рюкзак, соль, нож и принялся разделывать рыбу (1,5 - 2 кг каждая). Набралось около 90 кг. Мои коллеги в это время ходили смотреть жилье новых знакомцев. На следующий день я из гостиницы  отправился в гражданский поселок Ключи – за водкой.  На обратном пути услышал крик «Витя! Витя!». Ну не меня же! Иду быстро. «Да подожди же, Витя!». Обернулся – ко мне бежит какая-то тетка и машет руками. Жду. Подбегает. Запыхалась. «Не узнаешь?» Делаю вид: «А как же! Ну конечно!»  По моим глазам она видит  «наличие полного отсутствия». «Да Лена я, Лена! С Кузнецкого!» Начинаю узнавать черты здорово округлившегося лица (и всего остального тоже) некогда стройной манекенщицы из Дома моделей на Кузнецком мосту в Москве. «Ленка!? А ты-то тут как?» Оказывается, вышла замуж за работника вулканстанции и живет тут давно и с удовольствием. Приглашает нашу троицу в гости. На следующий день  мы заявились  в компанию   вулканологов. У нас «с собой было» и у них было. Ну и началось! А как Москва? А как театр? А что   нового в …  Здорово соскучились они по столице, по цивильной жизни.

Из кухни меня зовет Лена – «помоги». Захожу. Она в погребе у раскрытой 60 - килограммовой бочки с красной икрой. В руках бельевой эмалированный таз литров на пять-шесть. Накладывает с горкой. «Куда столько?» «Ешьте, ешьте. Скоро нового улова привезут, а это с прошлого года осталось». Знакомый мотивчик! Игорь Цуканов в хорошем темпе начинает столовой ложкой поедать «халяву». «Игорь! Ты не спеши, следи за дыханием» - шепчу я ему на ухо. «Не отвлекай!» - раздается в ответ. И чего я полез? «У каждого Абрама своя программа»! Утром в гостинице «картина маслом» - Игорь лежит с телом легкого фиолетового цвета и постанывает. Не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Берем с Борисом его под руки и отводим в туалет и обратно. До обеда лежал и стонал – отравление.  Как мне потом объяснили в икре очень много белка и гормонов, которые могут  вызвать специфическую реакцию. Её-то мы и наблюдали у чиновника с высшим медицинским образованием  и  прекрасным аппетитом  «на халяву».

На следующий день я сидел в комнате, когда пришел наш четвертый жилец. Он спросил – правильно ли он расслышал мою фамилию – Коноплев. Да, подтвердил я – Коноплев. «А Борис Михайлович Вам кем приходиться?» «Это мой отец». Оказалось, что наш сосед из того института, в котором он работал вместе с отцом. Здесь он тоже по работе, но пришел и встал в нейтральных водах германский корабль «Вартбург», который контролирует наши рабочие радиочастоты. Вот уже несколько месяцев сосед из-за этого не выходит в эфир и вынужденно бездельничает (неизвестно, когда на «Вартбурге» закончатся продукты).

В комнату заглянул какой-то майор. «Данилыч!» - обрадовался мой сосед – знакомься! Это сын Коноплева». Радушное рукопожатие! «Ну?!» – прочитал я немой вопрос в глазах Данилыча. «А как же!» - прочитал он молчаливый ответ. Поехали в магазин. «Какие проблемы?» - спрашивает Данилыч. «Нас  срочно вызывают в Москву, а самолет до Питера только через два дня» - «честно вру»  я (рыба-то долго не пролежит в тепле!). «Щщас сделаем!» - говорит Данилыч. Едем в аэропорт (деревянная избушка на краю взлетного поля) и он связывается с начальником аэропорта в Елизово. Договариваются, что гражданский самолет, следующий вдоль западной границы Камчатки, завернет к нам. «Не забудь обеспечить для него коридор!» - просит Елизово. «Все будет сделано» - отвечает Данилыч. «Что за коридор?» - спрашиваю я. «А это, что бы наши его не сбили!» - поясняют мне. Ну и кутерьма заварилась из-за рыбки!

Два часа до прибытия самолета мы честно «пили чай из рюмок». Так я впервые познакомился с коллегами отца, свято чтившими его память. Данилыч был на Байконуре во время катастрофы, но его Бог миловал – обошлось!  А ко мне отношение сразу же стало как к «своему» - в силу объединяющего в «братство» людей опасной и трудной профессии к которой принадлежал отец.

Другая запомнившаяся командировка была в Казахстан, в предгорье Памира. На маленькую туристическую базу «Иссык» должен был приехать наш спецконтингент (это кандидаты), включая пятерых «героев» (а это - уже слетавшие космонавты. С руководством базы была предварительная договоренность. Однако наши руководители все же решили подстраховаться и послали туда нашу троицу во главе с Сергеевым В.А. Дело в том, что незадолго в Иссыке прошел сель. Высоко в горах прорвало берега озера и вода хлынула вниз, вовлекая с собой камни, деревья и пр. Вся эта масса на огромной скорости ринулась вниз, сметая все на своем пути. Я видел склон горы, срезанный как горбушка от хлебного каравая. Однако высота этого среза была в пару сотен метров! Мощь такого селя неизмерима человеческим представлением!Селем на турбазе были попорчены водопроводные трубы, поставляющие самоходом воду из высокогорного озерка. Понятие «спецконтингент» ничего не говорило начальнику базы – казаху. Он нам сказал, что база готова, тем более, что деньги уже были перечислены. Отсутствие воды его не заботило. Его заместитель (русский), который и занимался хозяйством в реальности, проявил интерес к этому слову и, узнав – ужаснулся. Герои-космонавты и без воды! Он поднял тревогу в Казсовпрофе, которому принадлежала база. Как и было заведено, тут главой числился казах, а замом-исполнителем – русский. Глава не стал морочить себе голову ремонтными работами на базе – он отказал  нам в посещении и велел вернуть деньги в Москву. Сложилась трудная ситуация – вся поездка определялась Программой подготовки (утвержденной на «самом верху»), оформлены командировки сотрудников более десятка различных организаций (одно согласование всего этого неимоверный труд!) и вдруг из-за мелочи все это срывается. Чтобы прояснить конкретную ситуацию В.Сергеев посылает на базу меня и И.Цуканова. Мы поднялись в горы, осмотрели повреждение трубы и обсудили конкретные вопросы по ремонту. Дело оказалось вполне реальным – нужен был сварщик (один), осел (один) для доставки труб и баллона с кислородом в горы и, наконец, несколько труб. Все имелось в наличии прямо на базе. Вернувшись, мы с Игорем доложили о полной реальности ремонта. Не тут-то было!

Глава Казсовпрофа  «уперся  рогом» - он сказал что «нельзя», а эти «столичные штучки» утверждают, что «можно»! Кто здесь хозяин?! Пришлось ехать к заместителю Кунаева – Юмашеву. Юмашев в грубой форме «объяснил нам – кто здесь хозяин!» Тогда мы пошли к Кунаеву и доложили его секретарю сложившуюся ситуацию. Подстраховались и параллельно позвонили в Киргизию, где нас тут же согласились принять и выслать автомашины в Алма-Ату к самолету, на котором вот - вот должен прибыть наш коллектив. Местные КГБешники доложили Юмашеву подслушанные переговоры  с Киргизией. Веселенькая сложилась ситуация – из-за ерунды Казахстан не может принять всемирно известных героев космоса, а вот Киргизия – может. Национальный позор! Секретарь Юмашева вытащил нас почти силой из приемной Кунаева и препроводил к шефу. Перед нами сидел совершенно другой человек. Нет, нет! Форма головы, тела (шарообразные) и прочее было то же, что и накануне, но уста источали мед: «Ну, погорячились! Ну, с кем не бывает! Однако дело превыше всего! Давайте вместе искать выход!» Я от этой метаморфозы просто «сел на задние ноги» - впервые увидав такое откровенное лицемерие!  Нам предложили Дом отдыха «Правды» недалеко от г. Талгара у подножья горы. Поехали, посмотрели, согласились. Через несколько часов прибыл самолет с нашими. Казахи расстарались – метров за триста до территории в чистом поле поставили шлагбаум и будку с милиционером – нашу охрану. От кого? Зима. Холод. Каково в будке? Еле уговорили КГБешника посадить этого милиционера у нас на этаже в теплом помещении. Им оказался хороший парень с которым сложились добрые отношения (он еще и на гармошке мог играть!)

Начались «трудовые будни». Наши подопечные занялись обучением и тренировками в лыжном слаломе. Занимался с ними Талий Монастырев (прекрасный специалист). А на Иссыке нам организовали охоту на диких серн. Мне впервые пришлось увидеть и прочувствовать эту охоту. Представьте! Идешь несколько часов  по глубокому снегу, постоянно сменяя друг друга (первый  «бьет тропу»). Вдруг выясняется, что тут уже побывали два снежных барса – один в засаде, а другой «обежал» горушку и «толкнул» табунчик к первому. Вот и следы крови, где они «перекусили». Это значит, что мы зря «пыхтели» к этой горушке – тут уже никого нет. Всё начинается сначала! Снега по пояс! Пот выступает через телогрейки. Идем! Пыхтим! Вот уж охота заниматься охотой! Все же удалось добыть одну серну. Сварили в котле, а вместо воды влили сухое виноградное вино. Под водочку! Жизнь прекрасна и удивительна! Много ли потному надо? Для нас были организованы экскурсии в большое и малое Алма-Атинские ущелья, показали высокогорные астрономическую  обсерваторию,  каток «Медео» и противоселевую плотину над ним. Немецкий специалист по плотинам высказался о ней, что это все равно, что воспользоваться пробкой от шампанского при расстройстве желудка:  на миг  приостановит, но не спасет. Образно!
Мне впервые (если не считать детских Усть-Каменогорских впечатлений) пришлось увидеть суровую красоту гор, понять их мощь, шапочно познакомиться с животным миром. Потрясающие картинки для равнинного жителя! Запоминающиеся! Как же разнообразна наша Земля! А в казахской земле еще и вся таблица Менделеева! И как же слабы действия  человечков на этой Земле, пытающихся её «победить».

Инженер по радиационной защите кораблей Лев Николаевич Смиренный на спуске сломал ногу. Прекрасный человек, отец двух симпатичных мальчишек теперь лежал в гипсе. Мы вытащили его кровать на балкон – пусть хоть мартовского солнышка «отведает». Наш полковник (специалист по моче) переполошился и напугался ужасно – даже хотел запретить тренировки по горным лыжам. Еле отговорили! Он на всякий случай срочно улетел в Москву – «неотложные дела»! Все вздохнули свободно!

К Алексею  Елисееву приехал  Бобров  (зам. Кунаева). Привез несколько огромных бутылей виноградного вина и ящиков с виноградом. Был организован банкет, на котором казахстанские власти сгладили те ошибки, которые были ими допущены перед нашим приездом. По окончании банкета  разошлись по номерам – спать. Но не все! «Группа товарищей» решила продолжить. Допили то, что у кого было и начали поиски, чтобы допить, то чего у нас не было. Кто-то вспомнил, что у Н.Н.Руковишникова в тумбочке стоит недопитый коньяк. Заявились к нему в номер. Спит человек! Зажгли свет, разбудили и предложили ему стаканчик сухого вина. И опять, как и в случае с Гагариным, я был поражен реакцией этого человека! Сел. Открыл один глаз, молча протянул руку, сложив пальцы так, что бы туда поместился стакан, выпил и, так и не открыв второго глаза (спать очень хочется), предложил  нам  забрать  коньяк.    Тут   мгновенная   оценка    ситуации, тут и мгновенное принятие решения, тут и доброжелательность к тем, кто из-за своих причуд помешали его сну. Никакого недовольства, никакой демонстрации своего высокого положения  (Герой страны, Депутат Верховного Совета СССР и пр.)! Вот за свой высочайший профессионализм в работе и величайшую скромность в быту он был любим и почитаем всеми, кто был с ним знаком. Прекраснейший человек!

Третья командировка была на Черное море под Сочи в санаторий «Прогресс» и его филиал в горах «Кепшу». Я был руководителем этих работ. Сами работы заключались в обучении и отработке приемов выживания космонавта в случае, если спускаемый аппарат попадет в море или в горную местность. Нам были приданы два специалиста по выживанию – полковник Виталий Волович и инженер-капитан Слава Перфилкин. Их задача обучить кандидатов пользоваться спецсредствами – сигнальными ракетами ночного и дневного видения, металлическим зеркалом для сигнала вертолету и т.п. Приехал и чиновник из Главка Сергеев В.А. – большой любитель спиртного. Дело в том, что для испытаний в воде мы взяли два костюма-комбинизона, в которых космонавты могут плавать несколько суток. Проблемы туалета решаются прямо в костюме. Понятно, что прежде, чем эти костюмы будут переданы другому экипажу их надо добротно промыть. Для этого я получил 20кг медицинского спирта. Мне объяснили, что спиртом промывать костюмы кощунство! Достаточно сперва морской, а потом пресной воды. Выпить 20 кг спирта – «рожа треснет!», однако, пришлось выделить часть «продукта» на «сабантуй».  «Ликование» закончилось поздно ночью, а выходить в море надо было рано утром – до восхода солнца. Радиосвязь, позывные и сигнализацию я заранее согласовал с пограничниками и нас отбуксировали в море за траекторию маршрутов каботажных морских трамвайчиков.  На месте двое из экипажа одели костюмы и опустились в воду: один спит, другой контролирует. Я на ялике, а полковник В.Г.Волович с инженер-капитаном В.Перфилкиным и психологом Анатолием Лосевым – на пластмассовой лодке барражируем вокруг этой пары. На горизонте появилось солнце стало веселее, хотя спать очень хочется («после вчерашнего»). Троица на лодке улеглась и задремала. Один я вынужден бодрствовать. Нечто заставило резко повернулся на неожиданный всплеск. Пластмассовая лодка перевернулась и трое моих коллег поспешно складывают на появившийся киль  одежду, которая не успела намокнуть и плавает рядом с ними. Тяжелые предметы утонули – кое-что из спецоборудования и золотые часы Георгия Мачинского, который в составе экипажа лежал на воде в десятке метров. Прежде, чем одеть гидрокостюм «Форель», он оставил свои часы (памятный для него подарок) Виталию Георгиевичу Воловичу. Глаза Геры Мачинского подернулись глубокой грустью и печалью. Виталий перехватил этот взгляд и пообещал компенсировать потерю. Однако, тут не до компенсации! Нештатная ситуация! Лодку на воде не перевернуть. Вызвать катер – значит прервать испытания. А прервать испытания – значит доложить начальству. А доложить начальству – значит оно выяснит «наличие присутствия» вчерашнего «ликования». А вина за пьянку ляжет любым боком на меня. Что делать?

Перегружаю выловленные вещи к себе в ялик вместе с психологом, а перед профессиональными спасателями – полковником и капитаном – ставлю вопрос: каково Ваше решение? Есть второй вариант – они оба толкают лодку к берегу, выливают воду и возвращаются, как ни в чем не бывало – мол  «за сигаретами сплавали». Если же через оговоренное время их не будет – я вызываю катер и объявляю «аврал». Виталий и Слава соглашаются с этим вариантом. Он, конечно ж, лучший. Единственная опасность – попасть под рейсовый кораблик (если там рулевой тоже «после вчерашнего», чего нельзя исключать). На этом и порешили. «Дорогу осилит гребущий!» - к счастью все обошлось благополучно. С двумя другими экипажами никаких приключений не было – все в штатном режиме.

Не обошлось без приключеньица! Мы жили в приморском корпусе санатория «Прогресс», т.е. прямо на берегу моря. А на кормежку нас возили в главный корпус. И вот, как-то во время обеда ко мне быстрым шагом приближается администратор ресторана и приглашает срочно пройти в кабинет к генералу - директору санатория. Прихожу. ЧП! В моей комнате обнаружен труп! Об этом только что позвонили из нашего корпуса. Мысленно пересчитываю всех наших – никто обеда не пропустил, – значит, чужой. Уже легче! Садимся в черную «Волгу» и мчимся к морю. На вахте сообщают о повесившемся в моей комнате. Администраторша и уборщица  - в слезах. Входим в номер.  Между балконом и комнатой в проеме на обычных плечиках сушатся два костюма – изделие «Форель», в которых проводятся испытания. Шлемы откинуты на бок, «руки-ноги»свисают вниз – действительно, похоже на человека. Вздыхаем с облегчением – ошибка! Теткам предлагаю пощупать «покойников». Инцидент исчерпан – смех радости. Ну и ну!

Через несколько дней переезжаем в горную часть -  Кепшу.Тут самое примечательное - форелевое хозяйство. Нас посетил Министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский.  Он обсудил с нашими подопечными  ряд проблем в неформальной обстановке – после праздничного обеда с форелью. Такие встречи порой приносят больше пользы, чем официальные совещания.

Осенью 1969 года Вячеслав Алексеевич Полевой пригласил меня к себе на геодезическую  базу института нефтехимической и газовой промышленности (МИНХ и ГП). Он там работал заведующим кафедрой геодезии и для полевой практики  отыскал и приобрел бывшее имение какого-то графа царских времен на берегу озер Коломенское и Белое. Приехал. Ознакомился с местностью. Поохотился на тетеревов. Места очень понравились – безлюдье, красота, грибы-ягоды, замечательная экология. Затаилась мыслишка приобщиться к этим местам основательнее. В те времена люди не имели права купить дом в деревне и оставить свою жилплощадь в городе – или одно, или другое. Надо было искать вариант – сделать по-своему и не попасться. Этот принцип – делай что хочешь, но не попадайся! – широко известен в стране. Как быть? Надо что-нибудь придумать. А пока  ездил в те края на охоту и обзаводился знакомыми.

Весной 1972г  вернулся к этой мысли и подал своим полковникам идею, что один из сборов по подготовке спецконтингента необходимо провести в лесисто-болотистом крае на сфагновых болотах, где естественная ориентация достаточно затруднена, оборудование жилища на болоте тоже «чревато чреватостями» и т.п. Эти соображения были положены на стол О.Г.Газенко. Генерал пригласил меня и предложил место в Приокско-Терасском заповеднике, где у него были знакомые. Я возразил, аргументируя тем, что в Вышневолоцком районе Тверской области места более разнообразны для подготовки – болота, озера, речки, безлюдье и т.д. Олег Георгиевич дал «добро». Я выехал в Вышний Волочек для организации работ. Познакомился:  с Начальником КГБ на предмет наличия банд в районе или криминальных структур («всё в норме»); Директором санэпидемстанции на предмет инфекционных заболеваний, особенно энцефалита («все в норме»); Районным секретарем Коммунистической партии – на предмет ознакомления местного начальства с предстоящими работами;   В.А.Полевой познакомил с председателем коломенского колхоза – на предмет снабжения нас овощами, а также директором леспромхоза – дабы отпустить с нами своего заместителя Бориса Данилкина в качестве проводника и рыбака. Таким образом, практически все руководство района оказалось моими знакомыми. Естественно, я пригласил их к нам в гости, после того как мы обоснуемся. Вернулся в Москву с докладом – все в порядке, можем выезжать.

В институте нам выделили небольшой автобус и наша команда появилась в районе дер. Рвеница на прекрасном сухом мысочке около реки в окружении болот. С тех пор местные этот мыс называют «Мыс космонавтов». Пройти по суше к нам достаточно проблематично, лучше всего по воде на лодке или катере. Автобус мы оставили у моих друзей на базе, они же  предоставили нам моторную лодку и пару весельных лодок.  Поставили палатки и оборудовали лагерь.

Из подшефных были только наши ИМБПевские и  королёвские из Подлипок. Некоторые впоследствии стали Героями: В. Поляков, Г.Стрекалов, Александров и Б. Андреев (дублер). Кроме того, как обычно, два спасателя-профи: врач-парашютист, полковник Виталий Волович  и  инженер-капитан Вячеслав Перфилкин.  Борис Данилкин привез рыболовные сети и вместе с  А. Зерениным  (зав. лабораторией из сектора Полетной подготовки)  добывали свежую рыбу к нашему столу.    

Виталий Георгиевич Волович развесил на кустах плакаты с изображением костров, шалашей и т.п. картинок, необходимых для обустройства в дикой местности. Внимание Льва Смиренного привлекла схема костра «Нодья» и  он предложил самим воспроизвести этот костер в натуре. Волович согласился перейти к практическим  работами. Для начала дал указание притащить два сосновых бревна. Поляков и Смиренный с видимым удовольствием (одно это должно было насторожить Воловича!) принялись пилить сырую сосну и разделять ствол на два бревна. Не замечая подвоха, следуя схеме с плаката, Виталий велел вбить колышки и уложить одно бревно на другое. Сказано – сделано. «Поджигайте!» - следует команда. Подносят горящую спичку к бревну – не зажигается! (Хи-хи!) Все остальные, побросав свои дела, скучились полюбоваться на разворачивающийся спектакль. «Принесите сухих веточек!» - дает указание Виталий. Принесли, подожгли, веточки сгорели, бревна не желают гореть. Оба дружочка Поляков и Смиренный, пряча довольные физиономии, носят сухие веточки, дуют на угли, но бревна не желают гореть ни в какую.

Начало темнеть – пора готовить ужин.  Я, налюбовавшись этими сценами, в двух метрах от бревен развел костер и повесил несколько ведер с водой для приготовления пищи. Виталий – человек с прекрасно развитым чувством юмора и понимая комизм ситуации, но, не видя выхода с «заколдованными бревнами»,  начал «травить» анекдоты  (их запас у него составлял несколько тысяч, наверное), которые он умел прекрасно рассказывать. Молодчина! Нашел выход из положении!  Нашел его и Лев  Смиренный – он сдвинул верхнее бревно в разгоревшийся под ведрами костер.

Что может быть лучше картошки с тушенкой на свежем воздухе под  шутки и смех? А если на десерт  еще и ведро компота из сухофруктов? Что не говори, а жизнь прекрасна и удивительна!

На следующий день начались практические работы для трех экипажей.  Вполне понятно, что никакого намерения создать действительно суровые условия выживания не было, но дать представление об этих условиях и возможность испытать себя при этом, я счел необходимым. Вот почему я разместил все экипажи и группу сопровождения (врач и инженер-капитан) на небольшом расстоянии друг от друга так, чтобы в случае необходимости можно было голосом привлечь к себе внимание. В.Поляков и Л.Смиренный построили шалаш из березовых веток, где моментально поселились мириады комаров – спать в нем невозможно (урок №1). Александров и Андреев под огромной сосной сделали настил и «натянули» над ним  воображаемый парашют (который мы не взяли) – ночью прошел ливень, и все промокли до нитки (урок №2). Так природа внесла свои коррективы в теоретические изыски. Конечно, парни не выспались, конечно, промокли, конечно, немного поголодали! Однако получили некоторое представление о натуральных условиях, а сознание, что постоянно рядом помощь – способствовало тому, что   всё это воспринималось без страха, без паники – просто надо немного потерпеть и осмыслить ситуацию.  Должен заметить, что все они прекрасно вели себя – никакого недовольства, ворчания или даже скрытого переживания ни у кого не было. Наоборот, чувство юмора, находчивости были проявлены и здесь – в виде игры. Помимо ограниченного наземным аварийным запасом (НАЗом) продуктов, они тайком прихватили кое-что из своих запасов.  Приехав утром проведать экипажи, я обошел их убежища по спирали радиусом до 50-60м. Рядом с экипажем Г.Стрекалова валялись пустые консервные банки. «Сбросили с пролетавшего самолета» - объяснили ребята. «Больше не откуда» - согласился я. Недалеко от шалаша В.Полякова куча рыбных скелетов  (проверили наши рыболовные сети  стоящие недалеко от их расположения). Молодцы! Использовали подручные моменты! Так или иначе, но они получили некоторый практический навык и переключение от привычной жизни в городе. Вернувшись в лагерь были накормлены «от пуза» и залегли спать в палатках без комаров и мошки.

В один из дней к нам пожаловала делегация всей районной власти – им любопытно было посмотреть на будущих героев Космоса. Тройная уха и разведенный спирт в изобилии были предложены нашим гостям. Виталий Волович развлекал их анекдотами, а гости искреннее восхищались его талантом рассказчика. Их внимание привело Виталия в раж. Стемнело. Гости шатаясь, а один даже на четвереньках, и корчась от смеха начали передвигаться к лодкам. Виталий сопровождал их, не прерывая рассказов и с куском щуки в руках. Вдруг лицо его исказилось, он замолчал и, показывая пальцем в рот, что-то стал мычать мне. Наконец я понял – он поперхнулся костью.       

Гости, воспользовавшись паузой ускорились к своим лодкам. Мне удалось вынуть кость и Виталий бросился догонять свою убегающую аудиторию, выкрикивая очередной анекдот. Фурор был полнейший! Ай да Виталий!

Вернувшись в Москву я оформил отпуск и вновь появился под Вышним Волочком у своих друзей – Валентина Васильевича и Анны Сергеевны Быковых. Это чудесные люди прошедшие всю войну – он в разведке, а она хирургической сестрой. Их отношение ко мне, как к сыну (своих детей у них не было).

На базу отдыха, где они работали сторожами, приехала известная летчица полковник ВВС Марина Попович (жена космонавта Павла Поповича) со своим штурманом Виктором Абрамовым. М.Попович попросила взять своего штурманца на открытие охоты. Мы с Б.Данилкиным прождали его до темноты, но, так и не дождавшись, уплыли на водохранилище, чтобы встретить зорьку на месте. Часам к  7 утра, настреляв нескольких уток и чирков, мы вернулись на базу. И, чтобы никого не будить, разместившись у входных ворот и запасшись едой, (а вся еда делится на выпивку и закуску!», начали «отмечать» успешное открытие охоты.  Вдруг мимо нас крадучись идет в камуфляжной форме «человек с ружьем». Мы расхохотались – «Кого караулишь, дорогой!» Мужчина смутился и подошел к нам – оказался штурманом М.Попович. «Ждали тебя вечером, да не дождались! Садись с нами!» Около недели они гостили у нас. Симпатичные люди! Марина оказалась прекрасной рассказчицей и мы с удовольствием слушали  байки про её  мировые рекорды, награждение у королевы английской (при отсутствующей Марине) и т.д. Запомнился её анекдот о молодежном жаргоне, пересказанный со слов её дочери Оксаны. «Идет бабка по Москве с сумками и узлами. Подходит к молодому парню с дымящейся сигареткой на нижней губе:
- Милый, как мне пройти на улицу Горького?                                  - Не «милый», а чувак! И не «пройти», а прохилять! И не на «улицу Горького», а на Пешковстрит! И вооще, иди вон у легавого спроси! (кивнул на стоящего невдалеке милиционера).
-Чувак! Как мне прохилять  на Пешков-стрит?                         Милиционер, сдвигая фуражку на затылок: -Хипуешь?Плесень!»
Отпуск пролетел  быстро и я вернулся в Москву. Там мне жизнь подкинула новые события. И почему я привлекаю их к своей персоне?  Полагаю, что всё дело в некоторой известности (паблисити) от спорта и некоторой сообразительности, дарованных мне предками.

         ОПЯТЬ  НАУЧНАЯ  РАБОТА  В  СПОРТИВНОМ ПЛАВАНИИ.

Осенью 1972 года меня пригласили в Отдел плавания Спорткомитета СССР и предложили возглавить научно-методическое и медицинское обеспечение подготовки сборной команды страны. Главным тренером был назначен С.М.Вайцеховский, также бывший аспирант М.Я.Набатниковой. Предложение заманчивое с точки зрения творчества, но весьма проблематичное с социальной и бытовой.  Работа тренером с космонавтами весьма примитивна с профессиональной стороны, но престижна. В моем выборе победила творческая сторона и неудовлетворенность прерванными ранее исследованиями.  Поехал и ознакомился с теми достижениями, которые имелись в лаборатории Плавания ВНИИФКа, которой руководил Сергей Сучков (мой бывший коллега по учебе в аспирантуре, сын известных родителей-тренеров). 

Подготовил свой план работ и их организацию. Вместо Лаборатории я предложил создать Отдел с двумя лабораториями медиков-биологов и инженеров, плюс группу педагогов. Руководители Спорткомитета и института приняли мои условия, и я вернулся  в Спорт.  В ИМБП, где я имел допуск к секретным работам, мне дали положительные характеристики с правом выезда за пределы страны.       
Мировая и национальная спортивная жизнь непрерывны – постоянно проводятся различные соревнования того или иного масштаба. Руководство страны и Спорткомитета требовали непременно побед наших спортсменов, поскольку считалось, что это весьма наглядный показатель преимущества развития социалистической системы над капиталистической. Все это приводит к постоянной гонке, т.е. решению сиюминутных задач. О работах на длительную перспективу, как я понял, никто из руководителей не помышляет (чего о ней думать, если за первый же проигрыш могут уволить?).  Я разделил свой план на две составные части – эффектную и эффективную. К первой я отнес все, что может дать быстрый эффект, а ко второй –  все, что должно дать принципиальные и серьезные положительные изменения в перспективе.

Для реализации этих задумок нужно было подобрать творчески думающих и профессионально грамотных специалистов. А где их взять? Это оказалось самой серьезной проблемой для меня. Именно здесь, как показало Время, я и допустил грубые просчеты. Причина? Недостаточное собственное воспитание в обращении с людьми, мой низкий уровень способности оценки психологической и моральной устойчивости сотрудников, излишняя самоуверенность и поспешность  – вот, пожалуй, основные мои недостатки. Прошу моих внуков и правнуков обратить на эти стороны особое внимание (для этого и пишу так искренне!) – дабы Вы не наступали на мои грабли.

Я давно был знаком с С.Сучковым и знал его  как доброго, симпатичного человека и посредственного ученого – он был профсоюзным деятелем. Хороший человек – не профессия! Я попросил Сергея подыскать себе другую работу. Этим я приобрел недоброжелателей в профсоюзной организации института. Основной состав отдела я набрал из ИМБП, где профессиональная подготовка сотрудников была на порядок выше, чем среди ВНИИФКа. Это одна сторона медали, а вторая та, что новые люди не были «заражены» привычной для ВНИИФКа самой серьезной «болезнью» - ленью и безнадежностью в своей полезности для практики  (многие решали «глобальные» задачи, без связи с конкретной пользой для тренеров и спортсменов). Это и создавало антагонистические отношения между учеными и практиками: тренеры и спортсмены рассматривали ученых, как помеху в своей конкретной работе. И здесь они были правы на 90% - я это понимал!

Приглашая сотрудников из ИМБП,  я предлагал им сразу же повышение на одну ступеньку по служебной лестнице и предупреждал о постоянных командировках, т.е. длительного отрыва от семьи. Я полагал такую ситуацию справедливой и, в силу добропорядочности согласившихся на это, верил в их надежность,  исполнительность и добросовестность. Это предположение оказалось ошибочным в отношении двух человек  - заведующих лабораториями, т.е. главным звеном. Буквально через год их амбиции на фоне всего института безмерно выросли. Дело в том, что наше молодое подразделение, как я и предполагал, буквально через девять месяцев стало лучшим в институте. Несмотря на то, что почти весь личный состав отдела я умудрился территориально перевести подальше от основного контингента ВНИИФКа (дабы не перенимать негатив) – полного контакта избежать было невозможно, особенно для руководящего звена, а плохой пример – заразителен. Правильная направленность и темпы нашей работы были весьма высоки, что и позволило добиться успеха. Этот успех толкнул зав.лабораторией В.Бажанова предложить мне снизить темпы и только поддерживать достигнутый престиж. Он был один из трех коммунистов среди тридцати других сотрудников, который считал, что завоеванное нами переходящее красное знамя аргументирует его мнение. Тут я сделал важнейшую ошибку в тоталитарном однопартийном обществе! «Я здесь вкалываю не за эту красную тряпку, а за то, чтобы выиграть плавание у американцев и немцев!» - ответил я. Эти слова были донесены до партийного руководства института и Спорткомитета СССР. Полагаю, что и инструктору отдела ЦК КПСС, курирующему  спорт, бывшему руководителю Отдела плавания Спорткомитета Н.И.Русаку, эта фраза была передана – именно он год назад предложил мне перейти во ВНИИФК. Мне ничего не сказали, но я был «подвешен на крючке», т.е. в любое удобное для руководителей время я мог быть уволен.  Несдержанность?  Распущенность в выражениях?  Излишняя доверчивость своим сотрудникам? Конечно! Все эти качества недопустимы для руководителя!  Теперь не только профсоюзная, но еще и партийная организации были против меня. Такова внутренняя, невидимая ситуация.  А вот, видимая – профессиональная.

Я  попытался  разработать и внедрить то, в чем  был силен сам (имел авторитет в этих вопросах) и тем, что было проверено мной на практике – старты и повороты. Я предложил инженерам  выполнить давно мной продуманную конструкцию стартовой тумбочки с сигналом о моменте старта и записи усилий и времени реагирования с тензометрических датчиков, вмонтированных в эту тумбочку. Тензодатчики несколько лет назад (когда я занимался записью гребковых усилий) мне раздобыл И.Адамович. Конструкцию тумбочки и усилитель сигналов наши инженеры выполнили качественно и быстро. Сюда же была подключена телеметрическая система записи скорости плавания через заданные отрезки, которой я пользовался при работе над диссертацией. Таким образом, получилась возможность дать спортсмену сигнал старта, зафиксировать время его реакции, силу и характер отталкивания и прохождение первых 15м после входа в воду. Я решил расширить возможности этого метода и попросил одного из инженеров изготовить специальную сетку для финишного касания, в результате которого звучал стартовый сигнал для того пловца, который принимал эстафету, и звучал до тех пор, пока его ноги не отрывались от тумбочки.
С этим устройством мы и приехали  в Цахкадзор (среднегорье в Армении) на учебно-тренировочный сбор лучших пловцов страны. Конструкция нашей тумбочки оказалась слишком высокой для установки её на имеющиеся стандартные. В обеденный перерыв я пошел на стройку и раздобыл железобетонную плиту и цементный раствор – к вечерней тренировке наша установка была готова к работе. Мимо внимания тренеров не прошла незамеченной моя работа с цементом и, как мне потом сказали, это существенно повысило мой личный авторитет (никогда им не приходилось видеть  ученого со степенью, способным месить цементный раствор!) На тренерском совете было решено в конце тренировки выделить для нашей работы 15-20 мин. Я просил это время в начале тренировки, поскольку время реакции следует замерять на неутомленных спортсменах. Однако тренеры решили поосторожничать и настояли на своем. Лиха беда начало! В конце тренировки все столпились около нашей установки. Каждому спортсмену было предложено максимально быстро по сигналу клаксона уйти со старта и преодолеть 15м. Здесь же на бортике стоял цифровой прибор, показывающий время прохождения этого отрезка. Пловец мог сам видеть свой результат (обратная связь). Сообщалось и время от начала сигнала до момента начала его движения и момента отрыва ног от стартовой тумбочки, тоже мгновенно и в цифровом виде. Другими словами, пловец и его тренер могли слышать и видеть количественную сторону своего действия, сравнивать её  с другими пловцами и с самим собой, после специальной работы. Всё это было необычно, непривычно и крайне интересно самим пловцам и тренерам – слишком велика наглядность!  Для  повторения попыток  установилась очередь.  Отведенные 15 минут растянулись на целый час. «Практика» встретила  наше устройство «на ура!»

Результаты оказались удивительными! Спортсмены моментально приспосабливались  и улучшали свои личные достижения от попытки к попытке. Так, если Володе Буре на первый старт потребовалось 700 миллисекунд, то к восьмой попытке он снизил это время до 300! Выигрыш 0,4 сек! Тренеры тут же устроили соревнование на лучший результат и установили призы  - один для мужской, а другой для женской команды. Это добавило ажиотажа и наше устройство работало с полной нагрузкой. Начали тренировки для передачи эстафеты – один пловец приплывал и касался финишного створа, включая при этом звук клаксона, а другой прыгал с тумбочки и выключал этот звук. Как же стала наглядно видна (вернее сказать – слышна) разница в действиях одних спортсменов от других! И как же быстро они умели приноровиться к быстрому прыжку! Буквально через несколько дней мы могли доложить тренерскому совету о выигрыше в эстафетах от 1,5 до 2 сек.! Да они и сами все это видели. Вот он задуманный эффект! Как же велика сила воздействия на человека при количественной оценке его собственных действий!

Теперь предстояло наращивать приобретенный у практиков авторитет. Тут у меня тоже были заготовки. По технике плавания я заключил договор с рижским институтом физической культуры, соединив их методику регистрации гребковых усилий с киносъемкой, которая была у наших эстонских коллег. Через некоторое время удалось приобрести дефицитную для того времени японскую электронную видеотехнику. Опять все было наглядно и понятно – тренеры и спортсмены могли сами всё видеть,  анализировать и вносить коррективы в свою работу. Наше участие  заключалось в сборе информации – никаких рекомендаций мы пока давать не могли. Да в них, по правде сказать, и не нуждались. Высокая квалификация тренеров позволяла им самим анализировать и придумывать упражнения для исправления выявленных ошибок на основании нашей информации.
Заработала и медико-биологическая служба. Тут вся практическая инициатива осуществлялась кандидатом наук Леонидом Вознесенским – творческим  специалистом,  радеющим за дело и прекрасным человеком. Он наладил биологический контроль, позволяющий к концу дня сообщать тренерам о степени утомления их подопечных. Это была серьезная помощь в планировании нагрузок. Кроме того был налажен годовой и поэтапный медицинский контроль за здоровьем спортсменов, включая юношескую команду.

Группа педагогов собирала информацию о выполненных нагрузках – объеме и характере. И.Адамович наладил автоматизированную обработку этой информации так, что тренер получал сведения о проделанной его спортсменом работе в виде таблиц и графиков.

Помимо этого я наладил контакт с сектором зарубежного спорта – они переводили всю периодическую  литературу из иностранных журналов, а потом в виде сборников статей эта информация распространялась среди тренеров в виде брошюрок.

Во время командировки в Германию мне удалось сделать эскиз немецкого тренажера. Наши инженеры договорились с одним из заводов и изготовили несколько штук для нужд сборной команды, а через некоторое время эти тренажеры появились почти во всех залах при плавательных бассейнах страны.  Хорошее перенимается быстро! Кстати в эту же командировку я взял наших биохимиков – Л.Вознесенского и М.Залесского (немцы очень сильны в этой области знаний).  В результате было подготовлено и оперативно разослано на места методическое письмо (в виде брошюрки) об организации работ и научном обеспечении сборной команды Германской Демократической Республики (одной из сильнейших в мире).

Теперь появилась возможность заняться работой на перспективу.  Дело в том, что еще во время нашей совместной с И.Адамовичем деятельности в бассейне МИИТа над системой оперативного контроля и управления тренировочным процессом (СОКУТП) – помните, когда сделали автолидер? – у Игоря появилась идея создать более совершенную систему, но  еще и автоматизированную (АСОКУТП). Мне его идея понравилась и мы стали продумывать её функции. Игорь написал техническое задание, а я стал искать организацию, способную выполнить эту задумку «в железе». Такая организация нашлась в Ленинграде. Руководителем её был В.М.Ахутин, лауреат Государственной премии, умный и энергичный человек. Я побывал у него на производстве и познакомился с непосредственными исполнителями. Все увиденное произвело на меня положительное впечатление.

Надо было раздобыть финансирование этого проекта. Параллельно с АСОКУТПом я мечтал закупить в Швеции водный тредбан  для   осуществления медико-биологических исследований. Этот тредбан представлял собой небольшую ванну, в которую подается поток воды с ламинарным течением так, что пловец может плыть с задаваемой скоростью, практически оставаясь на одном месте. Это позволяло получать  различную информацию о работе того или иного органа проводным способом  (трубки, провода). Нашел и договорился о строительстве специального помещения для тредбана и служебных помещений для сотрудников отдела. Поняв нашу задумку -  строительство и служебные помещения согласился предоставить Е.Л.Резник – директор комплекса плавательных бассейнов в Измайлово.

Я обратился в Спорткомитет с просьбой о финансировании этих проектов. Решение могла принять Коллегия со всех спорткомитетов союзных республик. Я подготовил доклад о спортивной, а В.М.Ахутин о технической сторонах этого проекта. Нет нужды говорить, что были вывешены прекрасные плакаты, на которых в красках изображались все основные моменты. Так Председателям республиканских комитетов было легче понять то, о чем им предстояло услышать впервые  – о таком устройстве в мировой литературе ничего не было.

И вот началась Коллегия. Доложил я, а потом В.М.Ахутин. Сидят важные дядьки и я прямо чувствую, как «шевелятся и перегреваются» у них мозги в попытке понять хорошо всё это или плохо. Дело для них абсолютно новое, незнакомое! И тут встает начальник Управления по легкой атлетике (а он сам рассчитывал на эти деньги) и без какой-либо аргументации заявляет, что деньги на АСОКУТП – это выброшенные «деньги на ветер». Неведомая сила подбросила меня на месте! И я громко заорал во все горло  – «НЕТ!!!», а потом, после паузы, спокойным голосом добавил – «не на ветер, а в воду!» Стало тихо – момент «остолбенения» участников от крика, а потом осмысление и громкий смех. Результат? Деньги дали на плавание! И на АСОКУТП и на водный тредбан!

Не могу умолчать о рассказе отца примерно на такую же ситуацию на приеме у Руководителя нашей страной – Н.С.Хрущева. Представители двух организаций докладывали ему о своих проектах. Хрущев должен решить – какой из проектов финансировать. Напрягся. Задумался. (Перегрелся?) Решил выпить водички. Бутылки стоят, а открывалок нет. Как-то давно отец видел, как я открывал такие пробки об край стола. Он попросил у Хрущева бутылку и о край полированного стола, сдернув пробку, протянул бутылку обратно. «Вот, что значит практика!» сказал Хрущев и выделили деньги отцу. Вот как пустяковый случай может повлиять на серьезное решение!

Итак, начало перспективной работы на многие годы было положено. Теперь надо было продолжать текущую, и, одновременно, начинать и курировать новую, перспективную. Хватит ли сил и времени? Помимо организационной и научной работы я занимался и чисто практической – пригодились навыки, полученные в школьные и студенческие годы. Не помню, писал ли я об этом раньше, но еще в школьные 50-е годы я коллекционировал фонограммы песен и музыкальных произведений  (фонотека содержала более 120 магнитофонных кассет) в очень широком диапазоне – от дворовых блатных песен до классических произведений. Занимаясь киносъемкой, я приобрел два  35мм кинопроектора и умудрялся приобретать профессиональные кинофильмы (около 20 фильмов), которые просматривал дома и привозил  на учебно-тренировочные сборы. В то время не было ДВД, СД и компактных кассет. Я овладел навыками 35 мм киносъемки и умел обращаться с громоздкой проекционной аппаратурой. Вот эти-то навыки и пригодились теперь мне в работе с командой.

Проходит Чемпионат Европы в Вене. Меня включили в состав судейской коллегии. В свободное время я помогаю команде всем, чем могу. Например, привез в Вену магнитофон и музыкальные записи. Интересный случай. Ко мне в номер пришел Володя Буре и попросил магнитофон – команда решила потанцевать в холле. Часа через полтора спускаюсь в холл: вся команда сидит  по периметру зала и молча слушает записи  песен Владимира Высоцкого.  Перед Олимпийскими играми я встретился с Владимиром Семеновичем, пригласив его в парилку. Моя задача была предложить ему поехать с пловцами на Олимпиаду в Мехико. Рассказал ему об этом эпизоде. Он согласился на поездку. Власти не разрешили. Тогда он дал свой концерт для команды в Москве перед отъездом. Он один из замечательнейших людей, с кем познакомила  меня судьба. Во время общения в парилке («без галстуков») выяснили много общего в наших биографиях.

Раз уж зашел разговор о психологической стороне, то должен рассказать об одном эпизоде. В Вене вечером всю команду поднимают, сажают в автобус и везут в наше посольство. Банкетный зал. Фуршет. В чем дело? Оказывается, пришла телеграмма от Генерального Секретаря Коммунистической партии СССР тов. Л.И.Брежнева  на имя Наташи Поповой (дельфинистка из Харькова), в которой «дорогой Леонид Ильич» желает этой девчушке успешных стартов. Должен отметить высочайшие боевые качества Наташи – смелая, уверенная спортсменка, с прекрасным финишным спуртом. Однако такое внимание оказалось чересчур, даже для неё – на следующий день в заплыве мы её не узнали – перегорела, «зажалась». Подвели  её функционеры-советчики от спорта! 

В посольстве произошел смешной эпизодик. Во время фуршета мы натаскали еды (выпивки и закуски) на широкий подоконник за портьерой и в веселенькой компании завязался  «веселенький» треп с анекдотами самого разнообразного содержания. Подошло время уезжать. В дверях Юра Стерлигов (корреспондент АПН) спрашивает меня, что там делал с нами Посол? Прибалдел я от этой новости. Нормальный мужичок затесался к нам в компанию, и вдруг – Посол! Вот это номер!

На Чемпионате мира в Кали пришлось стать заправским киномехаником – ежедневно демонстрировал кучу кинофильмов пловцам и ватерполистам. Дело в том, что в связи с проблемами акклиматизации и смещением временных поясов мы прибыли на другую сторону земного шара недели за три до стартов. Молодые люди, оторванные от привычной обстановки, в преддверии самых важных стартов четырехлетия испытывают  огромное психологическое давление. Среди целого ряда различных приемов мы применили и такой: за месяц до Колумбии мы попросили близких родственников наших пловцов наговорить для них те пожелания, которые им самим хотелось бы высказать. Обещали сохранить конфиденциальность. И вот за несколько часов перед финалами я хожу по гостиничным номерам и проигрываю ребятам предназначенные для них пожелания. Зашел и к Володе Буре. Включил магнитофончик и вышел в коридор. Через несколько минут захожу. «Виктор! Поставь еще раз!» Включил, вышел, пауза, захожу. У Володи на глазах слезы, видимо слова любимой жены задели за самое сердце. «Витя! Я их порву!!»  «Хорошо-хорошо. Только у меня к тебе просьба – когда будешь касаться финишного створа, неси руку не стороной, как во время гребка, а напрямую: из «заднего кармана брюк и в кассу! Так короче!» Не выполнил – проиграл одну сотую секунды и стал вторым в мире. На Чемпионате Европы тоже второй и тоже одна сотая. Обидно. Вот они «мелочи»! В высшем мастерстве мелочей не бывает!  - сто раз права Нина Максимовна! Ко мне в номер приходили и тренеры, в основном после поражения своих подопечных, за сочувствием. Кроме слов для них находилась рюмочка водки – жизнь  она и в латинской Америке жизнь!

Важно отметить деловые контакты с зарубежными коллегами, которые возникали во время соревнований. Некоторые помнили меня еще по совместным заплывам. Валентин Попов (Болгария) – мой бывший коллега, окончил институт физкультуры в Париже. Он детально рассказал о системе подготовки специалистов ФК во Франции.  Мне удалось около часа (пока летели из Флориды в Кали) обсуждать с Джеймсом Каунсилменом вопросы мотивации спортсменов. Джеймс – Главный тренер национальной команды США, самой сильной в мире. Я познакомился с ним еще в Москве - установились хорошие отношения. Дело в том, что во время войны с фашистами его самолет подбили и они вынуждены были некоторое время (пока шел ремонт) находиться на нашем аэродроме среди наших офицеров. Вот тогда-то у него и образовалось доброжелательное отношение к русским. Его мнение о мотивации произвело на меня сильное впечатление.

В подобного рода контактах я и видел свою основную миссию. Как я жалел, что не владею английским языком. Я мог дать интервью минут на 45, т.е. высказать свои мысли, а вот что касалось понять чужие – тут сказывалось отсутствие практики – приходилось по сто раз переспрашивать, просить  подобрать знакомые слова и пр. Разумеется, это резко снижало интерес ко мне, как к собеседнику. Зря я прогуливал уроки в школе и институте!

Однако вернусь в Москву. Много времени и энергии занимала организационная сторона ведения научной деятельности. В нашей стране (как, наверное, и в остальном мире!) большинство вопросов приходилось решать за счет личных контактов (вернее  личной заинтересованности). Чтобы их наладить, необходимы встречи с этими заинтересованными  людьми, зачастую в других городах или странах. Приходилось выезжать в Эстонию, Латвию – там я заключил хозяйственные договора на изготовление аппаратуры и методик её использования. В Ленинградском НИИФКе договорился о поставках витаминизированных печенья и напитков для сборной команды. Во время командировки в Болгарию посетил среднегорную спортбазу Бельмекен, на которой регулярно тренировались пловцы ГДР – кое-что удалось разведать. Дело в том, что, несмотря на регулярные встречи с немецкими специалистами и договоренности о совместных работах, немцы тщательно скрывали истинные причины своего успеха.  Информация добывалась «по крошкам, по капелькам», порой необычным способом. Во время месячного пребывания на спортивной базе ГДР под г. Линдов мне удалось заполучить схему приема анаболических стероидов от врача немецкой команды (вскоре он перебежал в ФРГ). Насколько можно было верить этой схеме? Не является ли она дезинформацией? Каковы последствия приема анаболиков, особенно на женский организм? Ничего этого я не знал и никто из окружающих не мог подсказать ничего конкретного. Решил заключить договор со специализированным институтом при АН СССР, дабы вначале на мышах, кроликах проверить их действие на последующие поколения.

Главный тренер С.Вайцеховский узнал о наличии у меня этой схемы и потребовал её немедленного применения.  Это был хитрый прием: в случае удачи - Главный тренер «на коне», а в случае неудачи - виновником буду я. «Загребать жар чужими руками» - номер широко известный с древних времен. Меня заботила не столько ответственность, сколько  возможная пагубность для организма спортсменов – совсем недавно я сам был в «спортивной шкуре» и последствия непродуманных экспериментальных новшеств каждый день чувствовал больными позвонками спины и проблемами с сердцем.    

Я объяснил Главному тренеру свою позицию. Он настаивал и с этой целью привел меня к Председателю Спорткомитета СССР  С. Павлову. Обсудили втроем. Я остался твердым  в своем убеждении – пока не проверю, схему не дам. С этой секунды моя карьера научного работника в плавании была решена – я им не нужен: Олимпийские Игры в Мехико не оставляли времени на исследования. Тут у С.Вайцеховского работал авантюрный принцип – «или грудь (своя) в крестах, или голова (чужая) в кустах!». Он предложил мне уволиться. Я отказался – хотел закончить исследования. Началась моя травля.

С.М.Вайцеховский интриган опытный, со стажем. Еще в  Группе Советских войск в Германии, откуда, как утверждала молва, он  с товарищами был уволен за финансовые махинации. Такие известные в нашей стране пловцы, как Н.Сухоруков, В.Матвеев, В.Дробинский и целый ряд других были высланы из ГДР в Россию. Сергей выделялся среди них  умом прекрасного организатора, цинизмом, решительностью и авантюризмом, краснобайством, подлостью и умением входить в доверие.  Безусловно, по-своему весьма талантливый  человек.

Воевать с ним было совершенно бессмысленно – у меня ни такого опыта, ни таких  знаний в интригах, ни желания не было. Кроме того, в институте я был «бельмом в глазу» - успех моего отдела вызывал негатив в других подразделениях (Тренерские советы в их видах спорта  начали требовать аналогичной работы). Партийная и профсоюзная организации уже давно настроены против меня. Жаль было опять расставаться с интереснейшей работой, да еще с большим заделом и на самом интересном месте. Написал отчет о своих задумках и раскрыл для следующего руководителя смысл затеянной перспективы.

Помня о межзональной подготовке в планировании многолетних, годовых и этапных периодов, но, еще не успев получить и проанализировать практический опыт и тенденции нагрузок разных тренеров на основании дневников их спортсменов, я предложил Тренерскому Совету ввести  обязательные соревнования по плавательному многоборью. Это принуждало тренеров на местах готовить пловцов, как на коротких, так и на средних и длинных дистанциях или же в разных способах плавания, т.е. в различных зонах физиологической мощности. Мое предложение было осуществлено на практике. В отчете я описал разработанные  принципы, методику определения  и  анализа тенденций повышения спортивных результатов, как в мире, так и в любой стране, включая их резервы, для всех 4-х способов плавания. К собственному удивлению обнаружил, как на графике стала прекрасно видна закономерность этих динамик.
С.Вайцеховский  в это время «не дремал» - мое изгнание он выполнял чужими руками. Эти «руки» он организовал в моем же подразделении – зав. лабораторией В.Бажанова. Тот самый «шутничек» из ИМБП! Бажанов давно настойчиво требовал от меня включить его в состав зарубежной делегации, мотивируя это тем, что сам-то я побывал уже  и в Болгарии, и в Германии, и в Австрии, и в Колумбии. Я же предпочитал рекомендовать  к поездкам конкретных и грамотных специалистов (вроде биохимиков Л.Воскресенского, М.Залесского, медика Р.Суздальницкого). Кроме того во время зарубежных поездок сам я выполнял различные работы узких специалистов – киномеханика, психолога и пр. Бажанов не владел подобными навыками. Везти же его просто «пассажиром» - накладно – количество мест ограничено. Приходилось брать «наблюдателями» тех, кто мог в перспективе оказывать нашему делу конкретную серьезную помощь, как например, директор комплекса бассейнов Е.Л.Резник.

Написал докладную записку зам. председателя Спорткомитета А.Колесову с предложением реорганизации системы подготовки пловцов в стране. Анатолий Колесов передал её в отдел плавания для изучения и отзыва. Мастер интриги и тут не сплоховал – он размножил мою докладную и роздал группе тренеров. Выслушал их персональное мнение, а потом, пригласив А.Колесова на тренерское совещание, созвал туда только тех тренеров, которые были против моего предложения. Гениально! Браво, мастер! С.Вайцеховский пообещал В.Бажанову зарубежную поездку и тот начал действовать. У каждого Иуды свои расценки.Организовал партийно-товарищеский суд. Омерзительный спектакль! Воистину - «Известна истина давно и тыщи раз она доказана – соприкасание с г…ом не происходит безнаказанно».

По заданию администрации института я написал пятилетний план работы своего отдела. Через короткое время меня пригласили на заседание партийной группы коммунистов  отдела плавания. Группа состояла из трех человек, включая В.Бажанова. Мне было предложено доложить им этот План. «Текст  Плана в шкафу и вы сами можете с ним ознакомиться!» - ответил я. «Нет! Доложите!» Я зачитал первый пункт. «Кто считает, что эту задачу мы не сможем выполнить? Голосуют только коммунисты. Прошу голосовать!» Все трое подняли руки. Я зачитал следующий пункт. Опять три поднятые руки. «Дальше вы сами себе зачитывайте и сами себе голосуйте, а у меня дел полно» - сказал я вставая. «Нет! Останьтесь и доложите нам весь План!» «Я не член Партии и не обязан присутствовать на вашем собрании!» Сказал и ушел! Итак, война была объявлена! Началась травля – персональная обработка Бажановым  сотрудников, звонки жене, телеграммы домой с провокационным текстом. Даже приезжали в районную поликлинику, когда я свалился с ишемией сердца – не липовый ли бюллетень?

"Строки вяжутся стишок, Море лижет сушу…          Дети какают в горшок,
А большие – в душу" (И.Губерман)

Всё в лучших традициях тоталитарного устройства страны. Противно вспоминать всё это. Кончилось тем, что в кабинете Директора института я грубо обхамил партийного секретаря института и, попросив у Директора лист чистой бумаги, написал заявление о своем увольнении. Правда сперва, здесь же в кабинете в присутствии руководства, я позвонил зав.кафедрой строительного института, где я раньше работал, и заручился тем, что меня возьмут на работу с завтрашнего дня. Итак, связка ВНИИФК – МИСИ  повторилась. История воистину развивалась по спирали. Я стал работать в МИСИ в должности доцента и заместителем заведующего по науке. Помимо ученой степени кандидата, я имел ученое звание «Старшего научного сотрудника». Через некоторое время я получил от Высшей аттестационной комиссии СССР  и звание «Доцент».

Партийный секретарь ВНИИФКа не забыл моего оскорбления и, когда мне предложили место зав. кафедрой во 2-ом медицинском институте, он дал на меня отрицательную характеристику  медицинскому парторгу. Ректор Лопухин, которому я пришелся по душе и он уже вводил меня в курс дела и даже возил на загородную прекрасную базу (которая также находилась в ведении кафедры физ.воспитания) вынужден был отказать мне. «Партия – наш рулевой?!» Прекрасно!  Рулите без меня!

Так я и не смог «довести до ума» свои задумки в спорте! Ну что ж! Если мои способности не нужны партчиновникам, то мне-то они очень даже пригодятся. Надо только изменить  цели и задачи – заниматься не государственными задачами, а своими собственными, личными. Мне надоело тратить свою энергию не на решение профессиональных вопросов во благо Державы, а на войну с путающимися под ногами «коллегами». Воспитанная в военные годы философия – все для страны – растаяла. На практике Партия подменила Родину. БИТИЁ  определило сознание. Если гора не идет к Магомету, то и пошла б она к  маме мальчика Бени.

Перейдя, с должности начальника отдела на должность доцента я терял в зарплате почти треть суммы. «Не поддавайся клопам! Чешись!!» Семья не должна страдать из-за моих пертурбаций.  Придумал способ компенсации финансовой потери. Причем такой, что и сам мог заработать и дать такую возможность половине преподавателей кафедры. Разработал План организации физической культуры на предприятии. Зав. Кафедрой Б.И.Шангин предложил завод, директор которого (выпускник, бывший спортсмен) с увлечением отнесся к этой идее\

Попробуйте себе представить заместителя начальника Главмосстроя (огромнейшая  и богатейшая столичная организация!) – старого, опытного, умного, всё повидавшего и  уставшего от посетителей еврея, к которому на прием приходят директор завода «Прокатдеталь» (изготавливают панели для строительства домов) Ф.Каменский, зав.кафедрой физвоспитания МИСИ и я. Многое видел этот еврей, но такого ассорти еще не бывало!  Ясно-понятно, что пришли просить деньги! Но как? Чего они придумали?  Расположился поудобнее – «цирк приехал», представление начинается! Пришедшая делегация выдвинула меня для доклада...

Развесил несколько плакатов. На одном изображалась схема всей идеологии - повышение производительности труда за счет:   1.Повышения физической работоспособности. 2.Снижения утомляемости организма. 3.Снижения заболеваемости. 4. Повышения психологической  надежности коллектива. На других плакатах перечислялись средства, методы и пр. Перспектива – повышение производительности труда на 3%.  Наш предполагаемый спонсор заинтересовался – он понял и оценил идею. Однако шутливое настроение еще не прошло – «Какие 3%!? Да если вы на 0,5% повысите производительность, то мы будем носить вас по Красной площади на руках и целовать в   ж…». «Большое спасибо! Но это лишнее – подхватил я его шутку – лучше деньгами!» Он расхохотался и велел выделять нам по 300 тыс. рублей ежегодно. Договор был заключен. Опять  выручил юмор!?  Да и мыслишка не плохая!

Приступил к практической работе!Организовали несколько спортивных секции – футболу, волейболу, тяжелой атлетики, настольного тенниса, аэробике. По воскресеньям заказывали автобусы и вывозили рабочих и служащих на нашу загородную спортивную базу под Бронницами. Рекомендовали брать с собой жен, детей. Там сдавали нормы ГТО. В столовой был кипяток из титана – люди могли перекусить. Естественно, не обходилось без бутылочки «красненького» и гармошки. После лыж и футбола на снегу все на пользу!

Собрал и проанализировал заболеваемость по видам болезней и срокам. В заводской столовой организовали бесплатные салаты - лук, чеснок, сырую капусту (в преддверии респираторных заболеваний, гриппа). Отметил большое количество простудных заболеваний в цехе, особенно, где сушились железобетонные панели: жара! Открывают ворота, и прямо в цех  въезжает панелевоз!  Огромный перепад температуры. Сквозняк! Предложил директору сделать шлюзовую камеру для въезда в цех. Чем замечателен этот завод – все своё – и материал и строители! Сделали шлюз. Заболеваемость резко снизилась. Ввели производственную гимнастику прямо в цехах – по 10-15 мин. Перед началом работы и за два часа до окончания. Люди быстрее врабатывались вначале и снимали утомление перед окончанием работы. В обеденный перерыв организовали отдых-релаксацию.

Заболеваемость снизилась. Работоспособность повысилась.  Отношения между рабочими, служащими значительно улучшились – их теперь объединяла не только работа, но и занятия спортом, дружеские отношения. Обещанный результат был налицо.

Как-то звонит мне домой директор завода Феликс Каменский и предлагает встретиться в ресторане Дома Журналистов. Приезжаю. В чем дело? Поступила жалоба от рабочих на нашего преподавателя – он не явился на занятия секции! Это была ПОБЕДА! Появилась востребованность физической культуры (ФК) на заводе! Ну как тут не выпить  за ФК?

Все это подняло мой личный авторитет в институте, причем не только на кафедре, но и в Научно-исследовательском секторе. Им заведовал Николай Федорович Еремин – человек творческий, прекрасный преподаватель, автор учебника. Мы подружились – прочно и надолго – до самой его преждевременной смерти от  сахарного диабета.

Такая популярность «чревата своими  чреватостями»!  Возраст зав. кафедрой был  за 60 лет и он увидал во мне претендента на свое место. Напрасно я убеждал его, что мне эта должность не нужна! Я стал замечать его недоброжелательность в различных мелочах. Было понятно – «мавр сделал свое дело, мавр должен удалиться». Много раз я замечал, что когда кто-то хорошо наладит то или иное дело, тут же на его место (на готовенькое) появляется претендент. Стоит ли ждать очередного партийца?  Думай!

Одному из наших преподавателей – Г.А.Шувалову предложили место зав.  кафедрой в институте народного хозяйства (МИНХ). Он позвал меня с собой на должность своего зама по научной работе. Я согласился. Был 1979 год. Тут я и работал до 1994г. При оформлении пенсии мне пришлось заехать в МИСИ за финансовыми документами – работа с заводом продолжалась более 12 лет. Приятно было узнать, что начатое тобой хорошее дело живет и процветает.  Японцы это усвоили давным-давно!

Считаю важным указать еще один факт. Во время моей работы в МИСИ мне позвонил Иван Огольцов (зав. лабораторией лыжного спорта) – у него сложились аналогичные с моими проблемы во ВНИИФКе и он ищет работу. Согласовав его кандидатуру со своим руководством, я предложил ему работать у нас – в МИСИ. Через год его  позвали обратно в Спорткомитет. Я отговаривал, но он очень хотел доказать свою правоту бывшим коллегам. Вернулся в спорт. Через год я узнал, что он умер от инфаркта! Это событие убедило меня в правильности выбранной мною позиции (при моем характере) – возможно, что партия КПСС и является «честью и совестью нашей планеты», но без меня! Как говорится – «Я за колхоз! НО! Не в нашей деревне!». Несколько раз мне предлагали вступить в эту партию, но какая-то внутренняя сила строго  накладывала своё «табу». Я доверял этой «внутренней силе», часто она выручала меня.   "Мне моя брезгливость дорога,    
Мной руководящая давно:          
Даже, чтобы плюнуть во врага,
Я не набираю в рот г…о." (И.Г)

Итак, я в МИНХе с 1979 по 1994гг. 15 лет! Так долго подряд я еще негде не работал. Вот, что значит поменять мировоззрение!  В 38 лет! Спорт приучил, - даже проигрывая, не сдаваться, искать  другие варианты и побеждать! Спасибо моим учителям, вольным и невольным!

Теперь у меня появилась масса свободного времени, поскольку работе отводилось ровно столько, сколько было предусмотрено регламентом (24 час. в неделю – четыре дня). Плюс два летних месяца (48 суток) – отпуск. Высвободившееся время можно было провести с дочкой, по прозвищу Таракашка. Да и по дому дел накопилось не мало. Например, поменять линолеум на замечательный дворцовый паркет царского времени. Охота, рыбалка, байдарочные походы и еще куча всяких приятных дел замаячила в перспективе. Вот, что значит прекратить тратить творческую энергию на государство! Живи, как все и получай то море удовольствий, на которое  способен.

Татьяне было уже 9 лет. Она было «папина» дочка. Несмотря на частые командировки, я старался все свободное время проводить с ней. Особенно ей нравилось мчаться на санках под  уклон  нашей улицы, на запряженном фокстерьере по кличке Федя. Федя просто так не потянет – надо бежать перед ним. Представьте – бегу я, за мной Федя, а за ним, восседая на санках, Татьяна Викторовна! Картина!

Должен отметить, что Таракашка была человеком с инициативой –   увиденное, услышанное старалась «примерить» самой. Так она самостоятельно записалась в кружок рисования, а потом решила заняться музыкой. Встал вопрос о музыкальном инструменте. Барабан отпадал сразу! Какую-нибудь дудочку? (И относительно недорого и места много не займет). Однако, Татьяна желала фортепиано! Пришлось провести воспитательную беседу. Смысл сводился к тому, чтобы она сама  подумала и мне ответила – насколько серьезно её желание. Я объяснил, что  прежде чем купить инструмент необходимо на него заработать деньги – бюджетом такая покупка не предусмотрена. Нужна дополнительная работа. Я согласен поработать, если Татьяна будет заниматься серьезно, т.е. несколько лет, потому, что научиться играть не просто – нужны упорство, трудолюбие и т.п. Татьяна обещала заниматься «как следует». Параллельно свозил Таракашу к знакомой  прекрасной учительнице в Гнесинку – есть ли способности у ребенка и какие именно?  Способности есть, для жизни вполне достаточные. Нашел приработок, благо свободного времени навалом, - приобрел инструмент. Чтобы прочно заинтересовать ребенка я выбрал тактику совместного с ней обучения. Наняли преподавателя музыки – первый час учится Татьяна, второй - я. Уроки  выполняли по очереди, поправляя и подсказывая друг другу. Девочка втянулась в  музыкальную учебу и я решил, что дальше дело пойдет и без меня.  Объяснил Таракаше, что платить учительнице за двоих – накладно. Более разумно, если Татьяна  получше станет запоминать материал, а потом будет учить меня. На том и порешили. Таракаша старалась! Окончила музыкальную школу. Теперь, спустя несколько десятилетий, она приучает к музыке своих троих детей, а когда есть настроение – с удовольствием играет сама. Надеюсь на продолжение этой традиции и у правнуков.  Спасибо проф. П.И.Жукову за лекции по педагогике. 

Район, в котором стоял наш дом, был рабочим. Решил привить девочке навыки самообороны. Стали с ней вместе ходить на занятия по карате-До. Оба получили белый пояс. Очень симпатично выглядела Таракаша в белом кимано!  Полученные знания она как-то применила во время  каникул на даче, защищая двоюродного братишку Лешку.

Но самое большое удовольствие нам доставляли байдарочные походы!  На реке Чусовая Илья Белкин познакомил меня с Павлом Кулаковым. Мы подружились на многие годы.   У него была дочка Вера,  погодок Татьяны.  Начались совместные отпуска. Первый поход на озеро Боровно (ст. Акуловка – между Москвой и Питером).  Затем поехали в освоенный мною район под Вышним Волочком. По рекам Граничная и Шлина лежал наш   маршрут. Ягоды, грибы, купание и загорание, прогулки по лесу и походы в деревню за молоком. Фокстерьер Федя сопровождал нашу экспедицию. Затем на р.Шексну (Вологодская обл.). Здесь Татьяна поближе познакомилась со сводным братом Сергеем Коноплевым. Позднее ездили с Татьяной и соседом-полковником на север Онежского озера на р.Выг, Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри, Онегу, г.Медвежегорск.
Так ли, иначе, но я старался привить своим детям любовь к Природе, к путешествиям, к умению жить в примитивных условиях (готовить, стирать) и не теряться при встрече с трудностями. Хочу надеяться, что всё это пошло им на пользу.

Добро и зло, хорошее и плохое постоянно сменяют друг друга. От самого  человека зависит величина амплитуды и частота этой синусоиды. Хорошего много не бывает. Прекрасная семейная жизнь сменилась и у меня. На скверную.

Возвращаемся мы с Таракашей с тренировки, а дома предательство. Увидав это, я свистнул Федю и, пока Татьяна не успела войти в комнату, увел их на прогулку. Никаких слов тут не надо – факт объясняет ситуацию лучше слов.  Взяв портфель с документами, я покинул свой дом.  Сказал, теперь уже бывшей жене, что все мною нажитое остается Татьяне и только Татьяне.

Опять началась другая жизнь. С чистого листа. Как после школы, как после смерти отца в студенчестве. «Не поддавайся клопам! Чешись!» «Недолго мучилась старушка в злодейских опытных руках!»  Через некоторое время меня познакомили с одинокой женщиной, которая и предложила жить вместе. Вместе, так вместе. Жили довольно дружно, пока из  тюремного заключения не вышел её сын-рецидивист. Наркоман. О его существовании она молчала на протяжении 12 лет. Пришлось разойтись.

Эти годы были наполнены интереснейшими для меня событиями – три сезона в бригаде охотников по отстрелу дикого северного оленя на Таймыре,  покупка и ремонт деревенского дома – главные из них.
       Т Р И  С Е З О Н А   Н А    Т А Й М Ы Р Е .

Вот сведения о Таймыре из интернета: Таймыр – уникальное место на планете. Будь он в южных широтах, благодаря своему удивительному рельефу здесь можно было бы собирать урожай 3-4 раза в год, ведь это край тысячи озер и рек, которые буквальное пронизывают полуостров вдоль и поперек и чем-то очень сильно напоминает Карелию, вот только находится он целиком за полярным кругом. Календарный год на Таймыре можно условно разбить на две части, полярный день и полярная ночь. Длятся они конечно не по полгода, гораздо меньше, но и четырех месяцев в году без ночи или дня хватает удивить любого Южанина.И при всем при этом люди любознательные туристы все равно тянутся в этот край и это совершенно другие ощущения, чем поездка на солнечные пляжи какого-нибудь курорта средиземноморья. Попадая сюда, особенно зимой, словно прилетаешь на другую планету. Здесь нет крупных городов, да здесь вообще нет городов (Норильск, Дудинка и Хатанга не в счет, все таки находятся они на южной границе полуострова), здесь только степи тундры, 9 месяцев в году покрытые снегом, которые освещаются солнечным сиянием. Небольшие поселения людей, которые давно облюбовали этот край ввиду его природных богатств, просто теряются на столь огромной площади. Присутствие человека здесь практически незаметно и природа сохранилась здесь такая, какая она была и тысячу лет назад,  словно попадаешь в ледниковый период, где идет вечная борьба с холодом и суровыми условиями для жизни.

Полностью находясь за Северным полярным кругом, полуостров не облюбован солнцем, и даже несмотря на то, что 4-5 месяцев здесь стоят белые ночи, солнце лишь слегка прогревает поверхность, однако этого вполне хватает чтобы летом, пусть и очень коротким, степи и горы Таймыра наполнились зелеными красками. Положительное значение на градуснике держится лишь около четырех месяцев. Но после непродолжительного и яркого лета неизбежно приходит зима, длинная и суровая, которая продолжается долгие 8 месяцев, на которые значения на градуснике принимают отрицательные значения. Средняя годовая температура на Таймыре держится в районе минус 15-20 градусов, а максимальное минимальное значение зафиксировано на отметке -62 градуса. Как и подобает любому полуострову, здесь дуют сильные ветра, которые зимой превращаются в пургу, продолжительность которой нередко составляет несколько недель.
Настоящим хозяином Таймыр можно назвать Белого Медведя, однако обитает он далеко не по всей его территории, облюбовав по большей части прибрежную зону, где он в изобилии может найти себе пропитание. Однако, все же большинство представителей местной фауны это птицы, которые прилетают сюда на лето, а осенью устремляются в путь на побережья Северного и Балтийских морей, а некоторые долетают до Северной Америки. Но есть здесь и свои уникальные животные, как например овцебык, который одно время был истреблен человеком и исчез. В 70-ых годах 20-го века на Таймыр было завезено 50 животных этого вида. Эксперимент прошел крайне успешно и сейчас поголовье этих животных составляет более 8 тысяч особей. К редчайшим видам можно отнести Полярных сов и соколов, удивительно красивым птицам, которые занесены в красную книгу.

Растительный мир здесь так же уникален. Ввиду вечной мерзлоты и постоянных ветров, растения здесь имеют одну отличительную особенность, все они карликовые, и даже деревья редко превышают высоту в 10 метров, образую уникальный тип лесов, получивший название криволесье.  Однако в южной части Таймыра, например в долине реки Хатанги растут и большие деревья: лиственницы, ели, кедры, - образуя самые настоящие леса. В северной же части преобладают тундростепи, характерные небольшими кустарниками, различными травами и большим количество различных мхов и лишайников.
 
Первый раз я поехал на отстрел оленей в 1980 году, затем в 1983 и 1985 гг. Попасть в бригаду охотников дело сложное.  Причина? – относительно высокие заработки и относительная Свобода. При благоприятном стечении обстоятельств в день в среднем получалось до 25 рублей, а средняя заработная плата по стране – 120 руб. в месяц. Желающих хорошо работать и хорошо зарабатывать много. Конечно, деньги просто так никто не платит – нужно очень много работать (бывало до 22 час. в сутки), владеть необходимыми знаниями и навыками и, наконец, уметь жить в весьма трудных условиях крайнего Севера (климат, мошка, бытовая неустроенность).

Полагаю, что моим городским внукам будет любопытно и поучительно познакомиться с жизнью их деда в условиях тундры Севера. Однако, все по порядку!

Впервые я познакомился (2-3 дня) с тундрой на Кольском полуострове во время путешествия с Ильей Белкиным. Площадь этой тундры примерно несколько сотен километров. Таймырская тундра (здесь в сумме провел полгода) – это сотни тысяч квадратных километров. Я сделал несколько фотографий с вертолета – хорошо видна масса больших и маленьких озер, болот, речек и речушек. Если же идти пешком, то можно увидеть удивительнейшие картинки! Зайцы, отбегут от тебя, если ты подойдешь к ним на 15-20м, а до того они сидят столбиком и удивленно рассматривают тебя – ты кто такой? Почему раньше не видели? То же и утки – отплывут на 5-6м и смотрят. Когда мы вчетвером ходили по тундре, подыскивая место для выполнения работ, к нам подбежал бурый медведь с белым «слюнявчиком» на груди. Не добежав 20 м, он остановился и тоже начал нас рассматривать и принюхиваться. Он здесь «самый главный» - у него нет врагов. Вдруг появились мы. Естественно, ему следует познакомиться и узнать: враг или пища?  Было страшно и, одновременно, смешно видеть, как он то становился на задние лапы, то приседал, то перебегал к соседнему кусту, пытаясь нас рассмотреть.

Кто-то из ребят поймал песца, когда тот переплывал реку, а потом водил его  на веревочке, вопрошая – «Я похож на даму с собачкой?»  Масса куропаток выпархивали прямо из-под ног, пугая внезапностью появления. Буквально в нескольких метрах доводилось видеть гусей и, особо хочу отметить, краснозобых казарок – крайне редкая птица. Гуси, утки, лебеди – всего этого предостаточно в тундре. Необыкновенно богатый животный мир!

В реках и озерах полно рыбы – осетр, чир, муксун, нельма, ряпушка, колюшка, хариус и т.д. Необыкновенно нежная и  вкусная северная рыба. Запомнилась такая сценка. Один из нганосан (местное племя), прикрепленных к нам в бригаду, зашел с удочкой на перекат и тут же поймал хариуса. Одной рукой держит бьющуюся рыбу, а другой рукой достает из кармана телогрейки щепотку соли и, посолив, начинает её есть сырой и живой. Съел несколько рыбин, смотал удочки и пошел спать. Мне объяснили, что так местные жители компенсируют нехватку витаминов. Точно также он ел сырые, еще дымящиеся почки оленя. На точке повсюду бегают лемминги (северная мышка) – таскают крупу со склада и прячут куда придется – в карманы телогреек, висящих на стенах, под подушки и т.п.

Смешной случай. Повар Слава Балтиков ругается, стоя у своей постели – в очередной раз обнаружил под подушкой горсть крупы. Долго ругается и грозит неизвестному шутнику набить физию. Я хохочу, стоя рядом. Наконец, предлагаю указать виновника, если он, конечно ж, сдержит слово. Обещает набить физиономию.  Рассказываю про леммингов. Не верит. Предлагаю понаблюдать днем, когда никого рядом нет. Через пару дней возвращаюсь с поста. Слава держит в руках лемминга, пойманного «в петлю». «Доцент, гляди – выполняю уговор». Щелкает лемминга по носу.

Растительность скудная – холод не позволяет расти деревьям – только кустарник и то на юге. Ближе к Карскому морю его уже нет. На юге растут черемша (вид чеснока), грибы, черника, морошка. Цветы Жарки.

В  таймырской земле добывают уголь, золото, медь, никель, платину, серебро. Одним словом, вся таблица Менделеева. Желтобурый дым от медеплавильного и никелевого заводов через океан достигает Канады (наши платят им штраф).Популяция дикого северного оленя (карибу) насчитывает около полумиллиона особей. Власти ежегодно выдавали лицензии на отстрел около 40 тыс. оленей. Весной стада оленей, спасаясь от мошки, оводов уходят на север к берегам Карского моря. Тут спасительный ветер помогает им выживать. С наступлением холодов (с августа по  сентябрь) они мигрируют к югу. Передвигаются табунами – большими (до тысячи голов) и маленькими (несколько оленей). Ходят своими маршрутами. Плавают они прекрасно и река, шириной 400м, для них не является  серьезным препятствием. Вот проложенные людьми путепроводы (трубы диаметром больше метра, приподнятые над землей и теплоизолированные, протяженностью в десятки, а то и сотни километров) - это порой непреодолимо. Иногда,пытаясь найти проход,олени заходят Норильск.

Десяток бригад, созданных госпромхозом «Таймырский» и агропромышленным комплексом «Арктика», ежегодно выезжают на отстрел оленей. Мясо их является деликатесом и охотно покупается зарубежными странами за валюту. Из шкур вырабатывается лайка – один из лучших сортов кожи. Рога идут на сувениры. Одним словом, огромнейшая выгода при минимуме затрат. Ну, а где деньги – там полно людей. Как тех, кто работает, так и тех, кто наживается на чужом труде. В этом денежном ажиотаже понятие справедливости практически отсутствует. Тут свои законы. Их прекрасно описал Джек Лондон, на примере золотоискателей. Суть та же – нажива!

Наша бригада от никелевого завода. Начальник арматурного цеха Валентин Дольменко подбирал людей и обеспечивал материально-техническую базу. Директор завода любил поплавать в городском плавательном бассейне, где старшим тренером был Костя Чижиков, дельфинист из Ленинграда, а директором известный в довоенные годы марафонец Файзулин. Вот по этой цепочке я и был зачислен в бригаду. Опять спорт помог! Прилетел в Норильск. Остановился у Леонида Шишкарева – тренера по плаванию. Сразу же включился в подготовительные работы. В основном  погрузо-разгрузочные.  На заводе мы грузили бочки с соляркой, бензином, машинным маслом, доски, шпалы, мешки с углем и солью, трубы, вентиляционные рукава для шахт, инструмент, ящики с гвоздями и патронами, лодки, моторы и пр. Все это везли в порт Валек и перегружали на баржу.

Пригодилась физическая подготовка – я не отличался от привыкших к такому труду рабочих, а если и отличался, то в лучшую сторону. Очень важно быть физически крепким! Наконец погрузка закончилась и катер-буксир потащил баржу по р.Норилке, через озеро Пясино в реку Пясина. Огромная река – длиной более 800 км. Наша «точка» – Коренная, недалеко от  верховья Пясины. Нас, несколько человек, бригадир отправил вертолетом – подготовить «точку» к работе, принять  и разгрузить груз с баржи.

Начались строительные работы: жилое, подсобные и рабочие помещения, баню, столовую, склад горюче-смазочных материалов, дизель и генератор, дральню, вешала, складские помещения и много-много еще чего, необходимого для жизни и работы в тундре. Мои спортивные и ученые регалии здесь не имели никакого значения – трудился со всеми на равных. Как каждому новичку мне поручали не сложные, но «противные» работы. Самое первое задание – сжечь 800 шкур, не вывезенных с прошлогоднего отстрела. Целый день я таскал, пилил и рубил шпалы, поливал их соляркой и жег шкуры. Могли быть сотни квадратных метров лайки? А бесхозяйственность, наплевательство? Как же без них в безответственном и бесконтрольном государстве! За них уже не заплатят, а значит они и не нужны.

Наконец подготовка закончена – построена дральня, вырыты ямы для захоронения отбросов в незатопляемой зоне, готовы подсобные помещения и апробированы кухня и баня, сколочены нары для спанья.

Получили лицензии на отстрел 3 тыс. оленей. Подошли и первые табуны. Началась тяжелая и непривычная работа. Как и все новички, я должен был освоить все операции по разделке туш. Распорядитель работ внимательно присматривался к деятельности каждого и принимал соответствующие решения. В основном это сводилось к трем моментам – избавиться от  лодыря, или оставить на той работе, которая лучше всего получается, или же перевести на другую, требующую более высокой квалификации. Довольно быстро я «дослужился» до стрелка. Дело в том, что перед этим меня поставили на сдирание шкур – очень тяжелую и изнурительную работу. К вечеру пальцы рук распухали до размеров сарделек,  и  за ужином трудно было держать  ложку.  Опять повезло – организовывался  новый пост, а, следовательно, нужны моторист и стрелок.  Попробовали меня на роль стрелка. Подошел. Теперь мы с напарником уезжали за несколько километров из бригады рано утром и возвращались поздно вечером, когда темнело. В это время на Севере долго не темнеет, зато рано рассветает. А летом солнце вообще за горизонт не опускается!

Итак, вдвоем с утра до вечера , вдали от всех и сами себе повара. К этому тоже надо иметь предрасположение – далеко не все могут  выдержать одиночество и длительный контакт с одним и тем же человеком. Пригодились мои знания  по психологической совместимости космических экипажей, умения  и опыт турпоходов.

Мы построили себе небольшой домик – «балок». В нем был топчан для сна, столик и малюсенькая печурка «капельница» для обогрева и приготовления пищи, угловое окно с видом на две стороны для наблюдения за рекой. Один спит, другой с биноклем в руках караулит – типичное время провождение. Убитых оленей связывали по 10-12 штук и самоходом отправляли вниз  по течению  реки – к базе, где их вытаскивали и разделывали.

На этой должности я  и закрепился на все три экспедиции, за исключением непродолжительного времени, когда пришлось выполнять функции повара. В соответствии с установленным порядком, если кто-то один не закончил работу, то вся бригада помогает ему и никто не имеет права  уйти в казарму или столовую. Так и мы с напарником, если вернувшись, мы видели, что работа не закончена, то и мы подключались на ту операцию, где было необходимо.Это очень верная установка. Вообще должен непременно отметить, что практически все в бригаде понимали, что  мы зависим от работы друг друга. Вот почему, если ты просишь кого-либо помочь, например, удержать бочку при заправке бачков бензином, тот откладывает свое дело и идет помогать тебе. Также и ты помогаешь.

Неприязненных отношений практически не было между членами бригады – общее дело объединяет и сплачивает. Тут каждый на виду – лень, хитрость и т.п. черты характера сразу же видны. У бригадира есть право – изгнать любого члена бригады в любое время по решению всей бригады. Иногда конфликты бывали и решались они публично за общим столом после еды.

Вылетая из Норильска, я на всякий случай купил бутылку питьевого спирта  за 9 руб. 60 коп. Она у меня лежала в чемодане, а чемодан под нарами. Возвращаюсь с поста – глядь, а в чемодане вместо бутылки лежит красненькая десятка. Народ с интересом ждет продолжения. Я достал из штанов трехрублевую купюру, взял удочку и пошел к реке. Несколько человек меня сопровождают. Нацепил трешку на крючок и забросил в воду – один, два, три раза. «Не клюёт! – громко комментирую я – здесь даже рыбам деньги не нужны!»  Мой комментарий был тиражирован всей бригаде. Я знал тех ребят, которые позарились на эту бутылку. Дольменко держал их в руководстве бригады. Они довольно быстро спивались. Пока бригада работала, они даже одеколон забирали из казармы. Обсуждать этот вопрос с ними совершенно не имело смысла – пили, пьют и будут пить! Через год один из них умер от белой горячки. А ребята-то вполне нормальные, хорошие специалисты, умелые мастеровые.Жаль их.

С началом охоты появилось много мяса – ешь, сколько душе угодно. Халява! Тут парни ничем не отличались от медицинского чиновника (помните, историю с красной икрой?), и наелись «от пуза». Мои предостережения улетали в эфир. И началось!

Я тогда работал на обдирке шкур. Слышишь, как рядом коллега зашипел или зажужжал. Это кто-то из ребят пытается быстренько снять с себя шахтерский резиновый костюм. А быстро никак не получается – сложные запоры на  куртке, а еще резиновые штаны, высотой по грудь, держатся на лямках. Срочно! – требует организм. Глядь, торопыга ножом срезает запоры на куртке, бежит изо всех сил, но внезапно переходит на медленный шаг и, циркулем,  широко расставляя ноги, подходит к реке ниже по течению. Обреченно полощет в воде свой костюм. «Готов!»- дружный смех на дральне – это те, кто уже пережил подобное и те, кому еще предстоит усвоить, что за обжорство свежим мясом надо расплачиваться наличным. Куда там шолоховскому Щукарю до наших парней! Как и полагается – сразу ищут виноватого. Кто? Повар, конечно ж!

Вечером бригада возвращается с работы - идут по тропинке гуськом.  Показалась столовая и у входа в белом колпаке маячит повар. За день мнения о нем сконцентрировались в огромную массу. Самая отборная и неприличная ругань, бережно упакованная  в контейнеры (это Вам не отдельные выражения! Это поэмы!), выливается на его уши. Повар стоит подбоченясь и с явным удовольствием выслушивает эти рулады. Дав выговориться особенно красноречивым, он (ну и хитрец!) кричит навстречу – «сами, сами виноваты! Вон «доцент» не обвалялся!»  Народ смотрит на меня, как на предателя! «Маня! (Антипов Ваня) - кричу я повару – ты можешь гордиться моим стулом!» «Врешь!?» - набрасываются на меня ближайшие коллеги. «Могу публично предъявить! Все честно! Без обмана!» - хихикаю я. Кто-то вспоминает о моем предупреждении. Молча, задумавшись, идут в раздевалку – сушилку – душ.  Читать надо классику! М.Шолохов все красочно описал про коллективизацию!  Хорошее и плохое сменяют друг друга.

На следующий год бригада раскололась – лучшая половина не захотела работать с прежним бригадиром. Выбрали нового – Куртина Ивана Павловича. Когда я прилетел в Норильск по вызову бригады (уже не по блату, а как свой, «нужный человек»!), меня спросили – с кем я хочу работать. Конечно с Иваном! В прошлый приезд я с ним некоторое время дежурил на дальнем посту и запомнил его, как человека трудолюбивого, доброжелательного, с творческой инициативой.

Теперь у нас была другая «точка» – Черная (по названию речки, впадающей в Пясину). Рядом был дом промысловика Алексея Муравьева – здоровущего мужчины, круглый год проживающего в тундре на своем участке. Здесь он добывал песца и ловил рыбу. Он поразил меня своей силой. Прошлый раз, когда мы только прилетели на Коренную (в нескольких километрах от него), он приплыл к нам на моторной лодке. С завистью посматривал на наше имущество, особенно на бочки с бензином. Дольменко, перехватив его взгляд, пошутил – «Унесешь?! Твоя!».  Леша обнял 200л бочку, поднял и понес её метров пять к лодке по гальке, да еще пару метров в воде выше колена. Положил в лодку и умчался, пока не передумали! Силен мужик!

Он же рассказал мне историю про НЛО, когда он зимой, возвращаясь с путика, увидал, как из «тарелки» прожектор освещает его дом. Ну, он и стрельнул по нему из карабина. Тарелка вмиг улетела! «Леша! А если она так быстро умеет летать, так может и стрелять умеет? От тебя бы как от сигаретки только пепел и остался бы!» «Так это ж мой участок! Официально!» - удивился Алексей. И чего я с глупыми вопросами пристал к человеку? М-да!..

Под руководством Ивана Павловича работы велись умно и спокойно. Конечно, не обходилось без происшествий. Вася-мордвин, наш тракторист, вывозя отходы в незатопляемую зону (на гору) решил сократить путь и его трактор попал в плывун. Поработав гусеницами, окончательно зарылся в трясину по верхний край траков, т.е. почти по кабину. Четверых, включая меня, послали отрывать трактор. Воткнешь совковую лопату в грунт и не понятно – кто кого тянет – ты лопату или лопата тебя. Мучались несколько часов. На лодке приплыл Иван и привез несколько шпал. Привязал одну к тракам, завел трактор и затащил шпалу под себя, потом вторую, затем третью и четвертую. Трактор встал на твердую опору и выехал самостоятельно. Век живи – век учись! Прекрасный урок, как вытащить трактор умом, а не «пердячим паром». Господь Бог одарил Ивана необыкновенными способностями – он резко выделялся среди всех. Вот особенно яркий пример – это от Бога!

Недели две сидим с напарником на посту – ни одного оленя. Вокруг глаз уже синяки от бинокля. Смотрим, снизу «бежит» к нам моторка с Иваном. Видимо, надоело ему в бригаде, решил с нами водочки испить. Вообще-то в бригаде «сухой закон» и водка под строгим контролем у бригадира. Ну, а если нет работы и бригадир сам к вам едет? Начали готовить закуску – жареного зайца, запеченного в тесто. Балок стоит на высоком берегу и пока Иван к нам поднимался мы уже и соленой рыбки нарезали. Ждем-с!

Зашел. Увидел. Оценил. Усмехнулся. «Отставить! Значит так. Через пару часов на вас выйдет большой табун. Здесь переходить не будет. Его ведет важенка. Поведет вниз к первому посту. У них тоже не пойдут. Поведет еще ниже к дральне. Как только табун уйдет, сплавляйтесь по течению – мотор не заводить! Первый пост так же будет действовать. А когда мы начнем стрелять, подлетайте к нам и в три лодки возьмем весь табун. Понятно!?»  И умчался. Всё точно так и произошло – один в один. 262 оленя мы взяли за один раз! Это каждому члену бригады по 1 рублю за оленя, итого за день по 262 рубля! Правда, работать пришлось 22 часа подряд – повар еду на дральню приносил. Ай, да Иван Павлович! Через несколько дней спрашиваю – как ты узнал? Уж точно не по рации – у нас все рации на фиксированной волне, мы бы тоже услышали? Иван рассказал, что он спал и весь этот сценарий ему приснился. Он поверил и предупредил всех нас и подготовился.

Вот почему я верю в «Верхний Разум» или как там его еще называют – Святой дух, Аллах, Буда и т.п. Мне он тоже подсказывал, и не раз!  И спасал неоднократно от смерти!

С Иваном мы сдружились и надолго – он несколько раз приезжал ко мне и в Москву и в Язвиху. Интересна его судьба.  Энергетика в нем просто кипела и бурлила: он постоянно что-либо придумывал – поедет в санаторий, сделает огромные качели и все отдыхающие объединяются вокруг него. В Норильске тоже не мог жить спокойно – подговорит вертолетчиков и они «забросят» его с лодкой и сетями  на Енисей. Я видел Енисей в Игарке и Дудинке – Волга, по сравнению с ним предстает небольшой речушкой. Наловит  Иван осетров и домой в Норильск. А осетров раздарит и вертолетчикам и друзьям.  В один из таких десантов простудился – воспаление легких. Лечиться некогда – опять какое-то дело увлекло. Кончилось тем, что одно легкое ему пришлось удалить. Да еще и рак у него нашли  (его отец от рака умер). Рекомендовали  пить  красное вино, виноградный сок. Я через ватерполистов попросил ребят из тбилисского Динамо прислать красного домашнего вина.Ираклий Чхиквадзе выслал мне большую   бутыль. Прикупил несколько упаковок сока греческого красного винограда и  все это с оказией отправил Ивану в Норильск. Звонит – спасибо! – особенно за вино!

Пришлось ему с семьей перебраться на материк - в село Лермонтово в Пензенской области, родовом имении бабки М.Ю.Лермонтова. Прабабушка Ивана у этой бабки работала ключницей. Тоже гены? И тут Иван не успокоился – приобрел лесопилку, отремонтировал старенький грузовик, нанял двух соседей и стали они  пилить и продавать доски.  Несколько раз привозил в  Москву  грузовики с картофелем для продажи - мы со Славой Душкиным помогали ему продавать картофель на улицах Москвы. За год до его смерти мы со Славой ездили к нему в село. Замечательный дом построил Иван! Со всеми удобствами – газ, водопровод, ванна, телефон. В феврале 2008г болезнь извела Ивана, медицина не смогла помочь. Вечная память этому прекрасному и жизнелюбивому  человеку!

Однако вернусь в тундру. В 1985г Иван организовал еще одну точку для нашей бригады – на самом севере, недалеко от Карского моря на р.Таррея. Тут мы стреляли в августе, а в сентябре перебирались на юг – на Черную. На севере, около 600 км от Норильска, климат совершенно другой – снег местами лежит круглый год (на фото его видно), кустарник отсутствует, чахлая травка, пустынное местечко. Иван отобрал нас четверых и отправил готовить точку к работе. Опять строительные дела, только совершенно на девственно чистом месте.Приступили к строительству жилого дома, дральни, вешалов, аэродрома и «железной дороги» к нему.

После окончания моей второй экспедиции на Таймыр, поскольку не было вертолетов, в Норильск я отправился на буксире – он тянул баржу с рогами, собранных со всех точек. Был конец сентября  - на реке пошла шуга, а на озере Пясино стал намерзать лед. Озеро мелкое и передвижение по нему требует огромного мастерства от капитана. Догнали другой буксир, тоже с баржей. У того авария – встал движок. Мы обошли его, чтобы обколоть лед и взяли на буксир. В результате, чуть было сами не вмерзли – пришлось бы оставаться на зимовку. Идти пешком – около 150 км. Идти еще нельзя – можно провалиться под лед. Оставаться? – тоже проблематично, особенно с продуктами. Опять помогли «верхние люди» и искусство капитана – обкололись вручную и, ломая лед, выползли сами и другим помогли. На Севере взаимопомощь дело святое! Наконец, все готово и мы получаем разрешение на начало отстрела на Таррее.  К нам прилетела комиссия. Сперва они пошли на помойку – проверить, не нарушаем ли мы инструкций: нам запрещено ловить рыбу, стрелять птицу. Конечно, нарушаем! Но следы тщательно прячем. Еще вчера я с Валерой на моторке поднялись выше по Таррее и настрелял к обеду четырех гусей – всем  по «птичке». Там же и ощипали, а кости зарыли, отойдя от точки на сотню метров. И рыбу ловим. Невозможно все продукты завести на два-три месяца.

Иван поручил мне установить антенну для связи с Дудинкой. Я все измерил, подготовил, созвал ребят, и мы поставили мачты. А один из членов комиссии сказал мне, что тут стрелка компаса имеет отклонение на 26 градусов!  Значит, я неправильно сориентировал антенну? Следует все переделать? Иван быстро внес ясность – «раз работает и все слышно, значит правильно! Оставь, как есть!»

На горе, недалеко от аэродрома вдвоем роем яму – пять на пять и глубиной метра три (75 кубометров!). Занятие «высокоинтеллектуальное». Рыли пару дней.

Вдруг слышим крики, суету ребят. По лестнице выбираемся из ямы. По горизонту сплошная черная полоса, которая движется прямо на нас. Что такое? Через некоторое время понимаем – на нас идет огромный табун оленей. Одни быки. Затопчут?!

Таррея  река не широкая – метров сто пятьдесят-двести, а зачастую еще меньше. Время переправы ограниченно. Тут от нас требуется высочайший профессионализм – быстро и точно. Иван отобрал команду соответствующую этим требованиям. Работали посменно 24 часа в сутки – солнце в августе постоянно освещает тундру.

За готовыми тушами прилетают вертолеты. Летчикам выгоден наш маршрут – полет занимает много часов, а им оплата почасовая. Тут тоже не обошлось без маленькой хитрости. Поваром у нас был старик Никитыч. Готовил он удивительно однообразно  (он называл это «шурпой») – набросает мяса в котел, плесканет воды и сварит. Усталая бригада съест все что дают, но всему наступает предел. Взбунтовались. Назначили меня. Что такое повар в бригаде? Это человек, который встает раньше всех и готовит завтрак. Потом бригада уходит на работу – он  целый день одинок, как «член Адама». После ужина все спать – а он убирает посуду, моет и пр. Ложится заполночь. Конечно, повару за это начисляется 1% к зарплате. Но не все можно мерить деньгами.

Раз назначили – исполняй!  Включил изобретательность:    к примеру, сварил рисовую кашу с мясом и черносливом из мешка с сухофруктами. Народ по две добавки лопал. Доизобретался! Иван эти факты использовал для дела – пустил слух среди вертолетчиков, что у него повар из московского ресторана «Новый Арбат». Если раньше я днем мог вздремнуть, то теперь надо было кормить еще экипаж из шести человек, а то и два. Иногда по две «восьмерки» в день прилетали. Всю нашу продукцию вывозили быстрее, чем из других бригад. Бригаде это выгодно.  А на меня двойная нагрузка легла.

Твердо решил избавиться от этой работы. Помогли «молодые» - два паренька. Один из них частенько привередничал: «какого супа налить – вчерашнего или сегодняшнего?» - спрашиваю я его за обедом. «Вчерашнего - вкусный был!». Наливаю ему миску. Похлебал немного, - «а налей-ка мне лучше сегодняшнего!» «Съешь один, налью другой!» «Не хочу! Налей свежего!»  Вот он повод!!! «Ах, так! У своей мамы дома будешь привередничать! Вот сам готовь, сам и ешь, что пожелаешь! Баста! Пусть он и готовит!» Все это публично, при всех. С этими словами я снял с себя полномочия повара.

На следующее утро я сплю со всеми. Просыпаемся – завтрака нет. Народ молча смотрит на меня. А я молча одеваюсь в рабочую одежду, - голодным, как все, иду с бригадой. На этом моя карьера повара закончилась.

Еще в Москве я узнал, что на кафедре Питания один профессор разработал коптильную жидкость. Разузнал. Достал 20 л, а она разводится 1 к 10. Привез на Таймыр. Нарезал ломтиками мясо двух важенок, дня три просолил, а потом обработал коптильной жидкостью и подвесил сушиться. Получилось прекрасное мясо, по вкусу напоминающее сервелат.  Очень удобно – размочил в воде, сделал бутерброд и сыт.

В 20-х числах августа меня и Валерия-Мойшу Иван посылает (признак особого доверия) на южную точку – подготовить ее к приезду бригады в сентябре.  Снизу идет катер-буксир и нас в авральном порядке «сватают» на него. Быстренько покидали свое барахлишко в рюкзаки и часа через полтора догоняем катерок. В рюкзак успел натолкать и свой «сервелат» - никто нас на катере кормить не будет. Экипаж – капитан и матрос, да нас двое. Вот этот «сервелат» и выручал нас всю дорогу. Три дня пути и мы на Черной – сбросили на воду свою лодку и распрощались с симпатичным экипажем.
Валера прекрасный сварщик, и мы ремонтируем вешала, «железную дорогу» и т.п. Ветер растрепал кровлю из вентиляционных рукавов  - пару дней проводим на крыше. Привели в порядок сушилку, баню, столовую, казарму. Наконец, все готово. Радируем Ивану о готовности и сообщаем, что табуны появились в наших местах. Еще несколько дней на свертывание работ на Таррее и бригада перелетает к нам. Эти несколько дней мы наслаждаемся бездельем  - собираем чернику и толчем её с сахаром к блинчикам, охотимся, рыбачим.

Валерий рассказывает мне о гибели в прошлом году нашего тракториста – Васи-мордвина. Шикарный был парень. Пошел на лодке подобрать несколько связок оленей. Заглушил движок, но оставил его на включенной передачи скорости. Когда завел – мощный движок бросил лодку вперед, а Вася выпал в воду. Вода около 8 градусов. До берега далеко, да и моторка ходит кругами – надо от нее уворачиваться. Так и погиб. Дома остались беременная жена с двумя маленькими детишками. Бригада выделила ей 6 тыс. рублей (в то время это стоимость автомобиля). Могилу заложили камнями.

Я «сел на рацию» и расспросил у соседних бригад – у кого имеется цемент. Объяснил, с какой целью. С Таловой на попутном буксире нам отправили пару мешков цемента. Прилетели наши ребята, и мы соорудили небольшой обелиск погибшему Васе.

Каждый год гибнут ребята – один, а то и два. Только из нашей бригады – трое. Гибнут по разному – самоубийства от неудовлетворенности жизнью, ревность, пожар и т.п. А на соседней точке повесился молодой парень «национал», кажется долганин. Студент 4-го курса охотоведческого института. Было «ликование» по поводу добытого тысячного оленя. Кто-то из остряков начал подшучивать над этим пареньком. А этим нациям алкоголь строго противопоказан – дуреют со ста грамм, причем сильно и надолго (я это сам видел). Паренек обиделся на шутничка и предупредил, что если тот не перестанет, то он «уйдет к верхним людям». Тот не перестал. Паренек пошел на дральню и повесился. Мне объяснили, что у этих национальностей «уйти к верхним людям» дело обычное и никаких психологических терзаний не вызывает. Чего только не бывает на белом свете!
Мимо нашей точки проходит катер с бригадой рыбохотинспекции. Это уже третья контролирующая инспекция. Сперва была краевая, потом республиканская, теперь всесоюзная. Вся бригада на берегу, молча смотрим и ждем – что-то скажут. Старший кричит – «Иван» Пять! Лады?» «Лады!» - отвечает Иван. Катер проходит. «Ванечка, что значит «пять»? - спрашиваю я. «Пять тысяч рублей наложили штраф на бригаду» - говорит Иван. «За что?» «Ой, Вить, ну их к ляху! Остановятся – больше насчитают!» Дело обычное.  Половина суммы от штрафов идет в карман инспекторам – вот они и стараются объехать как можно больше точек. Само дело, т.е. экологические нарушения, техника безопасности и т.п. «мелочи» их совершенно не заботят. Главное – урвать себе любимому. Вот он госчиновник во всей своей красе  - жадный, бесконтрольный, игнорирующий то дело, на которое его назначили! Банда дармоедов!

На Черной начались обычные трудовые будни. Я с напарником на дальнем посту. Частенько не возвращаюсь на ночевку в бригаду – могу неделями оставаться у себя в балке. Меня устраивает одиночество и независимый образ жизни – тихо, спокойно. Это, повидимому, следствие того, что на работе в институте я вынужден постоянно общаться – в моих группах в сумме около полутора сотен студентов, да преподавателей около 30 человек, хочешь - не хочешь, а приходится разговаривать с тем или иным, принимать какие-то решения, выслушивать претензии и пр.  За два семестра накапливается  психологическая усталость. Чтобы снять физическую усталость – достаточно двух недель, а, чтобы психологическую – и двух месяцев недостаточно. Вот почему забиться на пару месяцев куда-нибудь в тайгу или тундру для меня прекрасный способ отдохнуть (плюс переключение в виде деятельности!). Этот способ отдыха дарю своим читателям!

Работы на Черной проходили нормально, все хорошо. А, как я уже понял, хорошее сменяется плохим. Опять я «попался». Грузили в холодильник (огромный 100-метровый туннель выкопанный в вечной мерзлоте) субпродукты. Нужно носить ящики с почками, печенью, сердцами из лодок в холодильник. От многочисленных выстрелов на кистях рук есть потертости от  ружейной скобы на патроннике, следы от укусов мошки. Одним словом, через них попала инфекция. На кисти руки вскочил малюсенький прыщик.  Малюсенький, но ужасно болезненный – руку приходилось держать поднятой, иначе боль сильнейшая. Ну, какой из меня теперь работник? Правило простое: первый день болезни – оплачивается, второй – за свой счет, третий – «день отъезда».

Таймырская эпопея отложила глубокий и приятный след в моей памяти, который можно сравнить разве только со спортивным плаванием. Трудные и опасные условия жизни, и общее дело прекрасно сплачивают людей. Дружба и взаимное уважение между членами бригады длятся десятилетиями. До смерти.
                 Прощай! ТАЙМЫР!

ОТ  ТАШКЕНТА  ДО  ЧУКОТКИ.

Вернулся в Москву. Пришел в поликлинику. Врач назначил физиотерапию. Ходил целую неделю на кварцевание, еще что-то – все без толку. Сказал врачу, что он ничего в этой болячке «не петрит» и уехал домой. Залез в «самоучитель» - Справочник практического врача – и понял, что это какой-то кок (стрептококк?). У меня нет лаборатории, но есть нутряной медвежий жир (каждый раз привозил домой по килограмму) и пара пузырьков с бензилпенициллином. Ободрал ранки до чистого мяса и смазал их этим жиром, смешанным с пенициллином. Через пару дней все зажило, только шрамики остались. Воистину, - бесплатная медицина ничего не стоит! Включился в московскую карусель. Тут мой начальничек приготовил мне сюрприз  - попросил поработать еще и его замом по учебной работе. А это составление расписания занятий и распределение преподавателей в соответствии с этим расписанием. Одним словом – как ни крутись, а кучка недовольных обязательно появится (одни хотят именно в эти дни, а другие в те). Недовольные тебе обязательно «что-нибудь эдакое» выскажут. А у тебя уши и так давно «в трубочку свернулись», потому, как наши преподаватели научной работой заниматься ни в какую не хотят и я тут тоже «наслушался». 

В конце концов, с научной работой придумал прекрасный выход. Дело в том, что в начале и в конце каждого семестра  мы  проводили контрольные соревнования по тем нормативам, которые предусмотрены общевузовской Программой. На основании результатов этих соревнований студенты получали «Зачет». Я предложил преподавателям  выполнять статистическую обработку результатов своих групп с анализом, выводами и предложениями по улучшению учебного процесса в каждом из отделений по видам спорта. Этот труд  не требовал от них никаких особых усилий, но стал занимать определенное время. Большинство преподавателей  относились к своей работе весьма формально и не задумывались о плодах своей деятельности. Теперь же, когда появилась количественная оценка каждой группы студентов, каждого преподавателя, каждого отделения – появилась возможность сравнивать эффективность работы того или иного. Что тут началось!!!  Совершенно неожиданно выяснилось, что несколько преподавателей, которых регулярно склоняли на заседаниях кафедры, как позорящих коллектив безобразным ведением журналов и другой документации, - оказались лучшими в профессиональной деятельности! Их студенты развивались лучше и быстрее по различным физическим качествам. А те преподаватели, которые аккуратно вели журналы, подчеркивая и зачеркивая тем или иным цветом пропустивших занятия студентов, или убывших и переведенных (для каждой ситуации свой цвет карандаша!) – имели низкую результативность. Коренным образом изменилось представление на кафедре о профессиональной подготовленности того или иного педагога. Вот так номер!

«Виноватыми» оказался я и «наука» – именно мы «разоблачили» довольно многочисленную группу «почивателей на лаврах». Несколько теток объединились и решили меня наказать. Дело в том, что я был принудительно «мобилизован» на чтение лекций о физической культуре в том районе города, в котором находился институт. Этим занималось районное общество «Знания» при райкоме коммунистической партии. (Ну, эта партия – везде достанет!). Вот эти тетки на заседании кафедры  дружно выдвинули меня на эту деятельность. С глаз долой – из сердца вон?

Я подготовил несколько лекций и начал с ними выступать в общеобразовательных школах, универмагах, заводах и т.п.  Стали появляться полезные знакомства, особенно в магазинах, что весьма важно при всеобщем дефиците товаров. Другими словами, вынужденное «зло» я превратил в «добро». В Райкоме партии заметили мою работу и выдвинули меня в городскую организацию. Еще через год я стал в республиканской, а затем и во всесоюзной организации «Знание» при ЦК КПСС. Теперь в институт на имя ректора приходила заявка с требованием отпустить меня в командировку для чтения лекций. За эти лекции уже платили и не плохо. Наладил добрые отношения с тетками, которые распределяли лекционные путевки, - привозил им из командировок сувенирчики.Таким образом, я мог выбирать маршруты для лекционной работы. Я и выбирал – слетал на Сахалин, Чукотку, Узбекистан и т.д. Эти поездки прекрасно отложились в моей памяти! И хорошо оплачивались!

Должен заметить, что в институте я был обязан читать предусмотренные Программой лекции по физической культуре. Я тщательно подготовил их и читал для потоков 1 и 2-го курсов (по 200-400 чел. каждый). Мои лекции пользовались успехом не только среди студентов, но и в среде преподавателей, которые порой на одну и ту же лекцию приходили повторно. Воспользовался опытом своих инфизкультовских профессоров – приготовил несколько «приколов». Дисциплина в институте Народного хозяйства была слабоватая, и студенты частенько опаздывали на занятия и лекции. Ну, в своих-то группах я быстренько исправил ситуацию – за первой опоздание – 10 отжиманий (после занятия), за второе – 20, за третье – 30 и т.д. Опаздывай, если нравится! Как-то разок я сам опоздал – сам и отжался на радость всей группы.  Во время лекции, к бесцеремонно входящему в аудиторию студенту я вежливо обращался – «Слегка уважаемый опоздун (опоздунья), прошу пройти на скамью в первом ряду!»  Такая форма обращения и внимание всей аудитории довольно энергично влияли на повышение дисциплины. Поездки с лекциями по стране, общение с большой массой людей различных профессий и характеров здорово способствовали моему собственному совершенствованию и кругозору. Конечно, бывали самые различные ситуации, о которых я с удовольствием поделюсь воспоминанием.

Самые дальние, наиболее интересные поездки были в Узбекистан (1986г) – Ташкент, Чирчик, Андижан; Сахалин (1987) - Южно-Сахалинск,  Долинск, Макаров, Поронайск,   Тымовск, Александровск, Корсаков; Чукотка (1988) – Магадан, Сеймчан, Билибино, Певек, Комсомольский. Поскольку общество «Знание» было при ЦК КПСС, то оно обладало не только огромными финансовыми возможностями, но и прекрасной организацией поездок. Авиабилеты, командировочное предписание, деньги выдавались одновременно, т.е. лектору не надо было толкаться ни в каких  очередях. В аэропорту назначения меня встречал уполномоченный от общества и отвозил в гостиницу, где заранее был забронирован номер. Следует оговорить, что в те годы попасть в гостиницу, купить билет и т.п. действия всегда были связаны с большими трудностями – сплошной дефицит. Этот же уполномоченный привозил меня в те организации, где должна состояться лекция. Всё было спланировано очень четко – система парткомов действовала безупречно. Людей собирали на лекции добровольно-принудительно, т.е. отказаться от присутствия, значило вступить в конфликт с партийными функционерами данной организации.  А это «чревато чреватостями». Лектор из столицы имел возможность перекусить в райкомовской столовой – это также следует отнести к партийным привилегиям.  Напомню – я никогда не был членом КПСС! Для передвижения,как правило,выделялся автомобиль с водителем.После нескольких лекций в Ташкенте мне была предоставлена белая «Волга» (признак особого шика!) с симпатичным водителем Аликом. С ним мы и колесили по Узбекистану. Алик не только рассказывал и показывал мне местные достопримечательности, но и познакомил со многими национальными обычаями – начиная с завтраков на базаре и заканчивая боем петухов, вдали от начальских глаз.
По прошествии почти четверти века хорошо помню два момента. Первый на фабрике по изготовлению войлока. Рабочие – слепые люди. Внутри цеха сплошная стена из войлочной пыли и волос.  Видеть это – страшно. Дышать – невозможно. Добавьте сюда жару до 40 градусов по Цельсию. В кабинете директора мне дали микрофон, а на столах рабочих установлены динамики. Я в комнате с кондиционером, отчитал свои 1,5 часа, после чего пошел по цехам, где индивидуально отвечал на вопросы.  Порой и сам спрашивал, в основном об их жизни. Горький осадок до сих пор – больные, бесправные калеки, полностью зависящие от  власти. Сказать «кошмар» – значит похвалить их существование. Примерно тоже я видел и в России в гор. Боровске – там тоже слепые на фабрике по электрооборудованию. Конечно ж -  «пьют белую по черному»! Забыться и дожить отведенный Богом срок? Вот это жизнь, так жизнь!

Второе, что запомнилось – огромное трудолюбие крестьян. В сумасшедшую жару всей семьей они на поле. Урожай снимают три раза в году – поэтому трудиться приходится без сезонных пауз. Семьи многодетные. Задача каждой семьи построить дома для сыновей и собрать калым для дочерей. Вот и вкалывают все от мала до велика с утра и до вечера. Можно ли без уважения относиться к таким людям? Называть их «чурками»? Конечно можно, если у тебя самого «тяма не тямает»!

После одной из лекций в Ташкенте мне надарили несколько букетов прекраснейших  белых и красных махровых роз. Попросил Алика завести меня в плавательный бассейн – хотелось повидать своих бывших коллег по сборной команде СССР - Свету Бабанину и Наташу Устинову. Вот им и отдал эти цветы. Светлана пригласила к себе домой. Она жила с мамой и котенком. По дороге в аэропорт я заехал к ним  попрощаться.

Еще одно воспоминание – старый ташкентский рынок. Не в моих силах описать его сущность – изобилие сельхозпродукции, национальный колорит, а процесс торговли – требует специального рассказа, - это поэма. Мне этот город  очень понравился, но жить  в нем я бы не решился.

Другая памятная поездка – на Сахалин. Остров контрастов – на юге растет тропическое дерево бамбук, а на севере морозы за 40 градусов!  С юга на север весь остров разделен одноколейной железной дорогой, построенной еще японцами. И вагончики японские. Тут тоже запомнились несколько эпизодиков.

Мои возможности, обусловленные, как я уверен, генотипом, оказались несколько выше моей личности  и то, что мне доводилось видеть и чувствовать, а именно извращенность существующей социальной системы, несмотря на мою некогда имевшуюся агрессивность, никак не толкало меня дальше размышлений. Вот моя родная бабушка – Лидия Васильевна, получив должное воспитание и мировоззрение, пошла вполне конкретным путем. Он тупиковый, по-моему. Но все же действо! Это доказывает её более высокую гражданственность и активность по сравнению с моими. То о чем я напишу в ближайшие пару абзацев – несколько пояснит смысл предыдущего.

На Сахалине меня привезли на целлюлозный комбинат. Снег вокруг него на несколько километров ярко красного цвета. Загазованность. Огромный актовый зал – нечто вроде авиационного ангара.  Зал заполняется людьми, которых приводят отряд за отрядом – тысяча или полторы тысячи человек! В основном молодые люди, причем многие – еще  дети. Рассаживаются по стульям. То здесь, то там возникают драки. Вожатые отрядов (надсмотрщики?) жестко пресекают эти вспышки агрессии. Я в недоумении обращаюсь к сопровождающему – кто это? Зачем им моя лекцию? Ответ еще больше смущает меня – «Вопрос согласован!» «Хватает ума не спрашивать» - с кем именно согласован. Вы можете себе представить такую массу олигофренов? Страшный сон! Тема лекции, заранее сообщенная  всем руководителями, - о здоровом образе жизни. Стоит ли говорить, что я отбормотал свое время, видя полнейшую индифферентность слушателей, занимавшимися своими делами – раздачей подзатыльников и оплеух друг другу и получая их от наставников.  Дети-отказники! Вот куда их пристроило государство, громко трубящее о счастливом детстве в стране с самым замечательным строем. Такое не забудешь! Вот он – здоровущий образ жизни!       

Зачем им нужны лекции? Им – нет, а руководителям – да! Для отчета о проведенной культурно-воспитательной работе. Понятно: у них -  показуха! А  я где?

Другой поразивший меня эпизод произошел недалеко от г. Поронайска (Сахалин) на шахте. Администрация решила провести лекцию на стыке двух смен – отработавшая смена поднялась из забоя, а вторая была задержана. Строгие, даже обозленные лица у всей аудитории. Никаких шуток, улыбок, реплик. Молчаливая, настораживающая тишина! Не имея обратной связи со слушателями, очень трудно раскрывать смысл материала. Кое-как справился. Ни одного вопроса – молча встали и пошли на выход. Я – в шоке. Наконец, кое-как удалось добиться от сопровождающего (после того, как отъехали на десяток  километров), шахта накануне  забастовки. Шахтеры доведены до отчаяния своей жизнью и условиями труда! На кой черт им лекции о чем угодно!? На что рассчитывало руководство, пригласившее лектора, да еще из столицы? На то, что он изменит ситуацию? Отдалит сроки? Как же противно чувствовать себя пешкой в чужой игре! А мое поведение опять пассивное. Вот мой прадед высказался губернатору! А я?

Разумеется, бывали и не такие печальные моменты. Жизнь она не только многогранна, но и многослойна. Особенно было приятно встречаться с людьми, которые рассматривают физическую культуру, как составную часть общей культуры. А многим просто нравиться движение – естественная потребность организма, не затюканного  «образом и условиями жизни». Эта часть аудитории всегда внимательно слушала и задавала массу вопросов. Как же приятно было рассказывать им про основы тренировки, про зоны физиологической мощности и т.п. Прямо видно, как эта информация впиявливается им в мозг.В благодарность – приглашают на свои тренировки.В г. Тымовске стихийно создалась секция любителей бега. Возглавлял её главврач районной больницы – симпатичный молодой человек. Вот он и пригласил меня на такую тренировку. Отказаться было неудобно, и я согласился. Представьте!  Мороз около 40 градусов. Раннее утро. Темно. Собралась группа любителей бега и начала проводить совместную разминку. Через полчаса они разбегаются по своим маршрутам. Итак, каждый день. Ну не энтузиасты? Ну не молодцы? Волевые и энергичные люди!В г. Макарове меня после лекции пригласили на чашку чая с вареньем. Варенье назвали «клоповник» - по имени ягоды, которая тут растет. Я удивился такому названию. Стал расспрашивать. Объяснили – ягода вроде нашей брусники. А почему «клоповник»? А завтра узнаете – рассмеялись хозяева. Действительно, утром в туалете был четкий запах раздавленных клопов. Вот, почему «клоповник»! Мда, многообразна наша жизнь!

Приходилось читать лекции в самых разных организациях – больницах, консервном рыбном заводе, школах, училищах, на ремонтном танковом заводе и т.п. Конечно ж, я интересовался и производством и бытом людей. Как правило, очень гостеприимно  и доброжелательно рассказывали и показывали. Иногда устраивались чаепития – им было интересно запросто пообщаться с человеком «с материка». (За Енисеем европейская часть России в простонародье именуется «материком»).
Поздней осенью мне довелось улетать для чтения лекций на Чукотку. Крепко запомнив, как я в кожаных ботиночках в 40-градусный мороз «отбивал чечёточку» на зимнем Сахалине, взял с собой валенки. По дороге в Домодедово, да и в самолете многие посматривали на меня с улыбкой – в зимней шапке, тулупе, да еще валенки под мышкой.  Я же приберег свою улыбку «на потом». Действительно, в Магадане снег, мороз под тридцать. Тут же туфли в портфель, а валенки на ноги. Приятно было видеть завистливые взгляды пассажиров нашего самолета. К моему удивлению меня никто не встречал. Сел в рейсовый автобус и покатил в «Солнечный Магадан».  Разыскал гостиницу – брони для меня нет и мест тоже нет. Было воскресенье. Что делать? Мне подсказали, что в конце центральной улицы, на горке расположен дом Политпросвещения. Добрался туда. Кроме вахтера никого. Объяснил ситуацию. Вахтер дал мне список дежурных по городу. Позвонил в крайком партии – доложил ситуацию. Попросили подождать. Достал из портфеля кипятильник, заварку, лимон и сидим, распиваем чай с вахтером. Подъезжает черная «Волга» и водитель приглашает меня проехать в гостиницу.Привозят меня в закрытую партийную гостиницу – одноместный номер, тут же пришла служительница из ресторана и принесла меню, дабы я заказал себе еду на обед и ужин. Одним словом такой сервис, о котором я даже не слыхивал. Тем не менее, Закон о том, что все проходит (а если хорошее – то очень быстро!), сработал и тут. Раздался телефонный звонок и меня перевезли в городскую гостиницу, с обычным буфетом и с обычным обслуживанием. Однако, несколько часов довелось «пожить при коммунизме»! Оказалось, что по линии «Знания» у них произошла  какая-то накладка.

Магадан произвел на меня весьма приятное впечатление – красивый, чистый город. Но самое главное – очень доброжелательные люди. Везде – на улицах, в учреждениях, на фабриках. Меня пригласили в знаменитый магаданский геологический музей. Я ничего не понимаю в геологии. Но!  Музей меня поразил своими экспонатами: огромный муляж золотого самородка; заспиртованные мамонтенок Дима и нога взрослого мамонта; в одном из залов пол выложен мозаикой из какого-то необыкновенной красоты минерала (говорят, его готовили для московского мавзолея), и много-много чего еще.

Одна из слушательниц рассказала, что забыла в троллейбусе сумочку  с большой суммой денег и документами. На следующий день семейная пара незнакомцев им прямо домой принесли всю пропажу целиком. Осчастливленная растеряха преподнесла в благодарность огромный букет роз. Теперь они дружат семьями. Все горожане очень гордятся тем, что популярнейший певец Вадим Козин, сосланный сюда в сталинские времена, после реабилитации не покинул Магадан – жил тут до своей смерти.

Помимо обычных лекций для трудящихся меня попросили прочитать лекцию для лекторов Чукотского края, которые как раз были собраны для какой-то учебы. Ну и меня к ним «до кучи». Тема лекции – антиалкогольная – времена борьбы Горбачева с алкоголизмом. Эта тема входила в обойму всех лекторов, не зависимо от их специализации. Ну а уж мне-то со «здоровым образом жизни» и подавно. Я довольно тщательно подготовился в московских библиотеках. Ознакомился и с историей борьбы с алкоголизмом в 30-е годы в Северной Америке (помните? – разгул криминала, самогоноварение и т.д.)  Нашел интереснейший материал французского профессора о наблюдаемой динамике в здоровье и психике четырех поколений алкоголиков. Одним словом, материал был подобран качественно. Мне было не стыдно выступать с ним перед любой аудиторией. Понравился он и моим коллегам местного разлива. По окончании – обычный вопрос – «а Вы сами, товарищ лектор, употребляете?». Лучший экспромт – это домашняя заготовка.  С улыбкой отвечаю словами кавказского поэта –«Пить можно всем! Необходимо только, знать – с кем, когда и сколько!» Оно вроде и не конкретно ко мне, и в тоже время, весьма правильно сформулировано. «Нет! Вы нам скажите – Вы лично употребляете алкоголь!?» - довольно агрессивно нападает на меня один из аудитории. «Не иначе, как фанатик! Да еще наверняка партийный!» - проносится в голове. Нападение – лучшая защита! Делаю строгое лицо. «Вот, уважаемые коллеги с таким вопросом, могут и к вам обратиться Ваши слушатели! Этих людей заботит не сама сущность вопроса, а как бы извратить содержимое, опорочить само дело. Давнишний прием – перевести внимание аудитории на конкретного человека, т.е. на Вас. Вы должны быть готовы к этому – и четко, быстро и громко заявить, что Вы ни в коем случае не привержены  Зеленому змию и настойчиво советуете вопрошающему бросить эту пагубную привычку!». В зале хохот. А уж как я-то был доволен вовремя подвернувшимся мне ответом. Но физиономию сохранил строгую!

Из Магадана у меня было турне по всей Чукотке – Сеймчан, Билибино, Певек и, на закуску, золотой прииск Комсомольский.

Прилетел в Сеймчан. Аэродром сохранился со времен войны, сюда перегоняли истребители «Кобры» из Америки на фронт с фашистской Германией. Бревенчатая вышка сохранилась до сих пор. Гостиница с удобствами во дворе. (Два «У» - уборная на улице). Мороз  36 градусов. Солнечно. Белый-белый снег. Прекрасное настроение. Городок небольшой и из одной аудитории в другую хожу пешком.
До начала очередной лекции осталось полчаса. Решил прогуляться. На мне зимняя шапка, валенки, лётная длинная куртка на цигейке (купил на Сахалине). Одним словом экипирован прекрасно – мороз не страшен. Клапана на шапке, закрывающие ушные раковины, завязаны сверху – солнышко, хорошо!  Минут через 10-12 потрогал уши – деревянные! Замерзли. А я знаю, что оттирать их ни в коем случае нельзя – отломаешь!  Мочки ушей стали хрупкие, как стекло. Потихоньку развязал и опустил клапаны шапки вниз – прикрыл уши. Вернулся в помещение. Началась моя лекция. К тому моменту, когда я начал рассказывать о том, как надо правильно одеваться и какова история одежды на Руси (начиная от длинных боярских шуб и до миниюбок), мои уши начали согреваться, краснеть и расширяться.  Превращаются в вареники-пельмешки. В зале тут же поняли в чем дело и раздались смешки. Действительно, лектор рассказывает, как надо правильно одеваться, а сам-то «влип по уши»! Правда, смешно!  Громко, с улыбкой объясняю свою ошибку тем, что не учел сухой климат, во время которого температура чувствуется по-другому, чем в привычных влажных условиях. Бывали и такие «проколы».

Очень низкие температуры необычны для населения Европейской части страны, а тут дело-то серьезное. Например, я обратил внимание, что зимой на Чукотке автотранспорт пересекает реки не по мосту, а рядом – по льду. Почему? А потому, что стальные конструкции моста на морозе становятся хрупкими, как стекло, и могут легко разрушиться. Один из рабочих рассказал, что он принес в мастерскую  металлический колесный диск от автомашины и положил его на верстак. Кто-то сбросил его на цементный пол. Диск разлетелся на мелкие кусочки. Вот это температуры!

Еще на Таймыре мне ребята рассказывали о морозах, наледи на реках, пурге и т.п. климатических катаклизмах. Природа не прощает безграмотность! Автоавария  на Севере пагубна! Через полчаса все замерзнут! Полчаса – это время, которое горит Ваша машина, подожженная вместо костра. После этого – смерть. Вот почему северные механики весьма ценятся среди знающих людей – это ассы своей профессии, проверенные северным климатом. Другая история: из Дудинки в Норильск шла электричка. Сломалась. Мороз. Пурга. Все пассажиры собрались в один вагон, а деревянные лавки из остальных вагонов сжигали для отопления. Так только и выжили!

Билибино! Город известный своей атомной станцией. Она градообразующая. Теплая вода от станции обогревает дома и содержит огромные парники. Что может быть лучше свежих овощей в морозном зимнем крае? «12 месяцев зима, остальное лето!»  Как и везде на Севере – весьма доброжелательные люди. После московских уличных сценок это особенно ярко бросается в глаза. Доброта – необходима в суровых условиях! Я это воспринимаю, как Закон Природы, которая строго и весьма доходчиво напоминает человечкам, что, не помогая друг другу, они очень легко могут пропасть. Цивилизованные условия жизни изменяют эту естественную директиву, что и приводит к различного рода катаклизмам в человеческом обществе. Изредка, Природа с помощью вулканических извержений, высоких или низких температур, землетрясений, огромных океанским волн, оползней и т.п. пытается вдолбить людям об этом основном Законе. Объясняет «Царям природы» их немощность. Помогает? Слабовато! И только очень немногим! Осушают  торфяные болота, а потом гибнут от пожаров. Азовское море! Байкал! Нижний Тагил! Чернобыль! Сотни городов, поселков. Сказать, что у нас безобразная экология, значит похвалить руководителей страны. Вот когда «вдарит», тогда и  перекрестятся!  И тут же  свалят всю вину на предшественников!  Временщики!

У меня выработалась привычка являться на лекцию загодя и побродить по цехам, залам, познакомиться с людьми и понять условия их работы. Тем, кто ведет в основном сидячий образ, нужны одни упражнения, а тем, у кого напряженная физическая деятельность – другие. Вот об этом и стараюсь говорить на лекциях. Совершенно беспроигрышно повествовать о физическом развитии детей, как правильно их одевать, особенно в условиях холода. Родителям это всегда интересно. Оценка моих выступлений поступает в центральный пункт Магадана и сообщается далее по маршруту. Иногда к моему приезду местная газета публикует анонс о моих лекциях. Это важно – чем больше лекций, тем выше мой гонорар. Иногда, вместо максимума в три ежедневных лекции, я читаю пять. Голос садится. Я ношу с собой армейскую флягу с чаем.

В Билибино запомнилась лекция в «Доме быта». Во-первых, исключительно доброжелательная и заинтересованная аудитория, а, во-вторых, тем, что один из сапожников показал мне, как шить унтайки из оленьего камуса и даже дал выкройку.

Вот я и на краю Северного ледовитого океана – в Певеке. Это третий океан в моей жизни. Вода в виде льда и снега («мокрой» воды не видно). В газете «Северная правда» маленькая заметочка обо мне – кто, что и о чем. Через пару дней меня увозят на золотой прииск в поселок Комсомольский.
На Колыме золото добывают открытым способом. Бульдозером снимают верхний слой почвы глубиной метр-полтора. Затем бульдозером насыпают золотоносный грунт на специальные сетки и промывают струей воды. Золотой песок, как более тяжелый, через сетку падает вниз на огромный поднос, а грунт смывается. Через некоторое время  государственной мощной организации не выгодно держать здесь могучую технику, и они переезжают на другое месторождение. А остатки золота отдаются на добычу бригадам. В бригаду берут людей владеющих двумя-четырьмя специальностями. Например, тракторист, сварщик, механик – в одном лице. Заработки – в среднем около 50 руб. в день. Как правило, в бригаду берут родственников или очень хорошо знакомых, проверенных друзей. Работа по 12 часов в день – с 8 утра до 20 час. вечера.

Меня спросили, соглашусь ли я выступить с лекцией в 21 час. Разумеется, я ж сам работал в бригаде и понимаю что к чему. Бригадир мне очень понравился – серьезный  и умный, опытный человек. Я видел в каких условиях живут государственные старатели – зачастую в самодельных балках. А  бригада выстроила прекрасный двухэтажный дом со всеми удобствами,  столовой с отличным поваром. В отличие от госчиновников этот бригадир четко понимает, что «как лошадь кормить, так она и пашет». Плохо выспавшийся рабочий будет плохо работать и т.п. После лекции пригласили в гости и долго трепались о жизни. У многих членов бригады под кроватью лежит мешочек с золотым песком. Запасец есть, а вывезти весьма проблематично. Ушел из бригады под утро.

В России много хороших людей и мне посчастливилось с некоторыми  пообщаться. Разумеется, приходилось сталкиваться и с дурными. В процентном отношении их явное меньшинство и они группируются в профессиональные кучки. Например – чиновники, замполиты! Так же, как и мои предки, я люблю и уважаю свою страну и никогда её не путаю с сановниками и чиновниками, так поганящими жизнь трудящихся, созидающих работяг,будь это рабочие,крестьяне или интеллигенты.Секретарь партийной организации поселка оказался умным и высокопорядочным человеком. Исключение? Я впервые познакомился с таким явлением! Он повез меня на драгу.

Представьте себе огромный металлический корабль, стоящий на суше в снегу. Ходить по палубе невозможно, даже в валенках - холод. Вот почему вся палуба и коридоры застелены деревянными трапиками. Бригада - человек шесть собралась в кубрике с огромными 800-граммовыми кружками с горячим чаем. Такую же вручили и мне. Стояли кучкой, в середине которой я докладывал свой материал, прихлебывая чаек. Очень необычная лекция получилась. Вернее сказать – беседа.

Во время посещения общеобразовательной школы я обратил внимание на одежду постоянно бегающих или борющихся друг с другом  ребятишек. Одеты как капуста – на каждом по  несколько рейтузов  и штанов, рубашек и свитеров. Разумеется, потные, поскольку в школе протоплено на совесть и весьма тепло. Зашел в медпункт – много ли и часты ли простудные заболевания? Да, - это главный бич. Читая лекции  родителям, сконцентрировал их внимание на том, чтобы их дети переодевались, приходя в школу. «Обратите внимание, как одеваются местные «националы» выросшие и воспитанные в этих краях многими поколениями. Малицы из оленьих шкур (олений волос трубчатый, внутри воздух) весьма теплые и, сняв их, нет нужды в многослойных привычных для нас рубашках, пуловерах, джемперах,  штанишках, рейтузах и т.п. Разгоряченные в школе детишки выходят на улицу, плохо застегиваются (жарко ж!), а мороз и сквозняк тут как тут. Они болеют, у Вас заработки снижаются!»

Партсекретарь поселка и преподаватель физкультуры попросили меня отвезти в московскую редакцию газеты «Пионерская правда» альбом с фотографиями и текстом об их школе, о футбольной команде – очень им хотелось попасть на столичные игры по футболу «Золотой мяч».  Конечно ж, я с удовольствием выполнил их просьбу. Летом я видел по телевидению эту команду в Москве.

Самолет из Певека в Москву дозаправляется в Норильске. На Алыкеле (норильский аэропорт) меня встретили Иван Куртин с ребятами из бригады. Петр Румянцев приготовил мне подарок – японский аккумулятор для моего автомобиля: «до Красной площади будешь ездить на одном аккумуляторе. Без бензина». Родные  люди!

Закончу повествование о лекционной деятельности тем же, с чего и начал. В институте кучка злобствующих теток решили прикрыть мою лекционную деятельность – их очень раздражало то, что, как они выяснили, я за это дополнительные деньги получаю. «Мало того что гребет кандидатские, так и тут хапает!» На заседании кафедры осудили мои поездки.  Иэх!  Рассея, ты моя, Рассея!   Завистнички вы мои ненаглядные!

Д О М   В   Д Е Р Е В Н Е.

Как-то возвращаясь с охоты под Волочком я с боем ворвался в общий вагон и даже смог занять вторую полку. Рюкзак и ружье вместо подушки, плащпалатку вместо простыни и начал засыпать. Через сон услышал плач. Огляделся. Внизу сидит девушка и рыдает – что-то в личной жизни не так. Уступил ей свое место, а сам сел на боковое. Тут за столиком уже сидел какой-то старичок. Разговорились, а что еще всю ночь делать?

Старик рассказал мне свою историю.  В городе он работал на металлургическом заводе в горячем цеху (сам деревенский). Совершенно больной в 55 лет вышел на пенсию. Решил, что год-два, - больше не проживет. Вернулся в родительский заброшенный дом. Кое-как привел его в порядок и стал жить-поживать: огородик, грибы-ягоды и т.п. Кожа на лице вместо серо-зеленой стала розовой. Легкие расправились. Вот уже 17 лет, как живет-поживает и радуется жизни. Я запомнил это.

Давненько я и сам присматривал себе домишко в деревеньке – это молодежь кучкуется, а с возрастом все наоборот – норовят уединиться в своей «норке». От размышлений перешел к конкретному поиску. Директор завода железобетонных изделий в г. Вышний Волочек дал мне свой УАЗик с водителем, и мы поехали по району в поисках подходящего места и дома.

Нашел большущий дом-пятистенок в своих охотничьих местах – в д. Язвиха. Сговорился с хозяином о покупке за 2 тыс. рублей. После Таймыра привез эти деньги. Официально оформить невозможно. Договорились так, -  он мне расписку за деньги, как за покупку и завещание, а ему эти деньги. Дом большой, но много лет неухоженный и не ремонтируемый – три угла ушли глубоко в землю (песчаная почва с плывунами) и весь дом перекосило, как пропеллер. Один угол здорово подгнил. Нижние венцы все гнилые.

Одним словом, нужен капитальный ремонт. А где взять деньги? Вот я и занялся лекционной работой. Например, гонорар за Чукотку помог мне приобрести оцинкованное железо на крышу. Гнул «картины» и покрыл крышу сам один. Нанял плотников, и они срубили мне четыре нижних венца. А вот фундамент под готовый дом пришлось ставить самому. Тут такая история. Увидал обрезки железобетонных свай, оставшихся при строительстве моста. Нашел контакты и договорился об их приобретении. Привезли и сбросили в канаву перед домом сваи длиной от 1,5 до 7 метров. Тяжеленные! Общая длина около 70 погонных метров. Я никогда не занимался строительством  (на Таймыре не в счет – там времянки!). Денег, нанимать рабочих - нет, да и цены тут заламывают сумасшедшие. Решил все делать самостоятельно. Купил несколько книг. Почитал. Посоветовался со стариками в своей и соседних деревеньках. Наметил план. Принялся заготавливать материал. Достал 4 домкрата (один  грузоподъемом в 35 тонн взял напрокат с железнодорожной стации). Ну и «бегал, как бобик» по периметру дома, последовательно поднимая  и подкладывая опору, угол за углом. Поднял. Встала проблема затащить под стены тяжеленные блоки. Придумал! Вдохновили древние египтяне со своими пирамидами – они смогли,  а я, что же? Сварил электросваркой специальные приспособления из швеллера в виде буквы П.  Одевал их на сваю, закреплял снизу 20 мм прутком, приподнимал домкратом и подводил короткие бревна-катки. Затем, с помощью автомобильной лебедки, раскатывал сваи по местам. Сменил полы. Сложил свои печи – в одной комнате камин (сразу дает тепло, когда приедешь зимой), а в другой – русскую печь. Появилась и банька! С ней была очень смешная история!

Деревенские не вмешивались в мои деяния, но внимательно следили за работой. Частенько укоряли меня –  «чего ты ломаешься!? На твой век и так хватит!» Поставил  7-метровую сваю на ролики, а баня отстоит на 35 м в глубине участка. Там я с лебедкой. Тяну за рычаг – с улицы впечатление, что жестом призываю к себе сваю. Трос натянулся, свая «поехала». Стоящая на улице бабка обалдела и, крестясь, убежала прочь! Наверное, решила, что дело без нечистого не обходится. Позволял себе и другие «приколы»! Один шибко любопытный мужичек очень заинтересовался – как это я один, без трактора растаскиваю сваи. Длинную сваю я вывесил строго по центру тяжести, и, когда он стал донимать своими расспросами, ответил, что они тут обленились до невозможности и даже такая свая им представляется тяжеленной, а на самом деле вот – смотри. Тут я толкнул коленом сваю и она «поехала» вокруг подставленной оси. Мужиченчишка убежал – испугался!  Баня  включала  три помещения – парилка, мойка и раздевалка. В первых двух свои печи, соответственно и две трубы. В деревнях это не принято. Как-то стоим, ждем автолавку с продуктами. Бабулечки, одолеваемые любопытством, спрашивают – «а почему у тебя две трубы в бане?» «Женское отделение и мужское» - отвечаю с серьезной физией. Бабульки начали переглядываться, в глазах недоумение – «вона, как у городских-то!» Я нагнетаю обстановку – «А вы, что ж, никак вместе с мужиками моетесь?» - строго так спрашиваю. Бабулечки потупились – очень некультурные они получаются! «Ну и развратные же люди в этой деревне!» - громко заявляю я, ни к  кому не обращаясь, и поспешил отойти, дабы не заржать в голос.

Не тут-то было! Как-то сижу на пороге бани и бренчу на гитаре – топлю печи в парилке и под душевой колонкой. Самая энергичная старушка, оттолкнув меня, зашла в баню, всё высмотрела и кричит подружкам – «Да у него парилка и мойка раздельные!» Бабульки разошлись удовлетворенные.

Благодаря поездкам на Таймыр и  чтению лекций я смог на заработанные деньги провести основные ремонтные работы. А вот, чтобы залить потолок глиной, смешанной с опилками, никаких денег не надо, сам трудишься.  Так в деревне появился первый дом под железной крышей. А еще через некоторое время я украсил его резными наличниками и фигуркой глухаря под самым коньком крыши. Покрасил в два цвета. Я горжусь своим домом и очень по нему скучаю, если долго отсутствую. Он для меня, как живое существо!

Хорошо иметь свои руки, которые растут из головы, а не из «нижнего плечевого пояса»! Спасибо моим предкам и учителям! Тут и генотип и воспитание!  Я - созидатель! Созидатель! Слово довольно емкое. Оно относится не только к чему-то воздвигаемому физически. Хотя, как посмотреть…

Помните, я рассказывал, как рабочие пришли с жалобой на отсутствие нашего преподавателя на тренировке? Это была Победа. Это созидание? А вот другой примерчик. Всю ночь я провозился, принимая роды у собаки. Потом ранним утром поездка на аэродром, а затем – на работу. Одним словом, 48 часов без сна. Занятия проходили в легкоатлетическом манеже. После первой «пары» у меня «окно». Лег на маты и уснул. Вернее впал в забытье. Вообще я сплю очень чутко, но бывают ситуации, когда намаявшись, впадаю в «мертвецкий сон». Как-то возвращаясь с охоты уснул в метро, стоя. Повесил ружье на шею, рюкзак поставил на ноги, взялся двумя руками за верхний поручень, ноги в «замок» и уснул. На конечной остановке бабулька разбудила. Вот и тут такой же «непробудный сон». Очнулся. Вижу, как моя группа девчонок 3-го курса уходит в раздевалку. Вот хитрюги – подумал – видят, что я сплю и решили смыться. Вызвал из раздевалки. Построил. Отметил присутствие в журнале. Глянул на часы – «Матерь Божья!» - я ж две «пары» проспал. Пригляделся к девчонкам – разгоряченные, т.е. явно отработали. Отпустил в раздевалку. Подошел к нашему старейшему преподавателю Серафиму Михайловичу (милейший человек!) и говорю, проспал занятие. А он так удивленно мне и отвечает, а я смотрю, твои девчонки вкалывают и вкалывают. Даже поразился их старанию. Вот тут-то я и понял, какой я «гениальный педагог». Я смог им донести, что эти занятия нужны им, а не мне. Дело в том, что абитуриенты приходят из школы к нам с твердым убеждением, что это «физра» им на фиг не нужна, и кроме утомления до пота (весь макияж к черту!),  насилия над своими телом и психикой они ничего не получают. И на лекциях для всего курса и, особенно, в беседах с группой я всячески объяснял им физиологическое значение Культуры физической для их организма. Слава Богу! Усвоили! Поняли! Радостный факт! Я горжусь такими примерчиками и фактиками – греют мою  душу. Так это созидание?
Т Е К У Щ А Я   Ж И З Н Ь.

Кроме увлекательных поездок на Таймыр, Чукотку, Камчатку, Сахалин, Узбекистан  или Кольский полуостров шла обыденная, ежедневная жизнь со своими маленькими и большими радостями и заботами.
В институте злобствующие тетки, не умея себя занять чем-то важным и полезным, строили козни и получали от этого свое большое, удовлетворяющее их амбиции удовольствие. Ольга Сухорукова (жена Николая Сухорукова, сподвижника С.Вайцеховского по деятельности в группе войск в Германии) была очень недовольна составленным мной расписанием занятий – оно не совпадало со временем её «халтур» в бассейне, где заведовал её муж. Решила отомстить. Это решение совпало с предложением мне из Спорткомитета страны возглавить  Зарубежный отдел. Меня пригласил зам. Председателя Спорткомитета СССР Анатолий Колесов и предложил эту работу, подчеркнув, что от меня будет зависеть финансирование всех видов спорта, как в рублях, так и в валюте. Место очень «хлебное»!  Однако такое мое положение не устраивало Вайцеховского – он опасался мести с моей стороны. Вот как эта компашка решила действовать – было отправлено письмо в Московский комитет партии о грубых нарушениях на нашей кафедре, и моих в частности. Как водится, была создана комиссия с проверкой работы и документации. Эта комиссия работала целый месяц – кафедру лихорадило. Кончилось тем, что кроме нескольких мелких замечаний ничего серьезного не нашли, а мою работу признали хорошей. Более того, председатель комиссии пригласил меня перейти на работу к нему. Кроме этого, как я подозреваю, была запущена какая-то грязная инсинуация обо мне в плавательно-ватерпольное общество.

От предложения Колесова я отказался –  отдавая себе отчет, что я нужен, как потенциальный «козел отпущения». О криминальной сущности финансовых махинаций в Комитете я был наслышан. Желание мстить, кому бы то ни было, у меня полностью отсутствовало. Даже по мелочам.  Вот эпизодик. Я был приглашен на вечеринку одним из своих приятелей по ИМБП – приехали ребята с Байконура и привезли сайгачатину. Сидим, трепимся, закусываем необычным мясом. «Неожиданно» приезжает Бажанов. Увидав меня, - полез целоваться. «Поцелуй Иуды!».  Я не сказал ни слова, а через несколько минут потихоньку покинул симпатичную компанию. Омерзительно было его видеть. Твердо верю в мудрость: «Начнешь мстить – заказывай два гроба, один для себя!». Смерть Ивана Огольцова подтвердила  мне эту справедливейшую  истину.
"Не стану врагу я желать по вражде
Ночей под тюремным замком,
Но пусть он походит по малой нужде,
То уксусом, то кипятком." (И.Г.)

А.Колесов не оставил своей попытки заполучить меня. Через некоторое время он пригласил меня и предложил место начальника Управления водных видов спорта (помимо плавания, там еще прыжки в воду, водное поло, синхронное плавание). Для представления он привел меня к Председателю Спорткомитета Грамову. 1 час 20 мин я выслушивал монолог этого Председателя ни о чем. (Позже я узнал, что жены Руководителя страны М.Горбачева и М.Грамова – подружки. Поэтому он стал специалистом в спорте?). У меня сложилось впечатление, что ему просто нечего делать, а тут появилась возможность поболтать. Кошмар! И этому человеку я должен подчиняться? Выполнять его указания? «Толя! Ты зачем меня к нему привел? Я с ним работать не буду!» «Так положено. Будешь иметь дело только со мной!» Возвращение блудного сына в отчий дурдом? Договорились так, Колесов создаст комиссию, а я буду его замом. В этой роли я хочу объехать страну и познакомиться на местах с существующим положением, поскольку я несколько лет был напрочь оторван от спорта. После этого я составлю Программу действий и, если он утвердит её, начну работать. Было направлено письмо в наш институт, с просьбой откомандировать меня в распоряжение Комитета на месяц.

Поездил, посмотрел, поговорил с тренерами, директорами бассейнов, спортсменами. Положение запущенное – перспективных заделов никаких, вся жизнь отлажена на четырехлетие к Олимпиаде.  От моего отдела осталась маленькая группа. Твердо решил, что за эту работу я не возьмусь, но попробую хоть как-то помочь в выборе направления работ.

В научно-исследовательском институте Психологии и нашел прекрасного специалиста по организации «мозговых штурмов» - Щедровицкого. Познакомились. Он дал мне одну из своих сотрудниц для проведения такого совещания. Со всей страны собрал человек двадцать специалистов в плавании и 6 дней по 8 часов вырабатывали План действий.  Помощь психолога оказалась крайне полезной! Первое время все участники спешили высказаться сами,  не пытаясь понять  мысли друг друга и даже толком не выслушивая мнения товарищей. Психолог дала им время выговориться, а потом, процитировав мысль одного, спрашивала другого – а Вы разве не то же самое предлагаете?  Потом третьего,четвертого… Понемногу выяснилось, что все говорят, более-менее, об одном и том же, но разными словами, отсюда и непонимание одного другим. В конце концов было составлено приемлемое для всех Решение. Смысл сводился к тому, что централизованная подготовка спортсменов на протяжении всего  года вредна – необходимо больше времени уделять подготовке по месту жительства. Такое решение коренным образом противоречило принятым тенденциям в Спорткомитете (да и по всей стране – «товарищ Волк лучше знает, кого кушать первым!»)

Пока всё это обсуждалось и готовилось, в стане Вайцеховского переполох – неужели Коноплев вернется в спорт, да еще руководителем!?  К Колесову были посланы ходатаи – Виктор Дробинский, Н.Сухоруков и др. с какими-то порочащими меня инсинуациями. Змеюшник активизировался! Я позвонил Колесову, чтобы доложить ему решение нашей комиссии. Он всячески стал избегать встречи со мной. Да и хрен с тобой - нет, так нет! Я передал материалы секретарю и прекратил все контакты.

Интересная деталь! Пока я работал в институте, никто из плавательного мира (кроме близких друзей) не вспоминал обо мне. Когда же прошла весть о моем назначении, телефон буквально разрывался от поздравительных звонков из разных городов страны. Сколько льстивых слов я наслушался! Вернуться в этот мир? Дудки! Видеть вас – одно удовольствие! Не видеть – другое!
Я включил в члены комиссии К.Инясевского  - «сооброжалка-то» у него хорошая. Но! Я не знал, что по старой работе они враги с Колесовым. Это так же сыграло свою роль  - Колесов испугался, что я в смычке с Инясевским окажу ему противодействие. Одним словом, вся эта камарилья с их интригами, враждой и прочими гадостями мне совершенно не нужна: я познал другой мир – мир созидания, путешествий, общения с искренними людьми. Вся эта подковерная борьба до хорошего не доводит, тем более, не позволит сделать то дело, которое действительно требует своего решения.

Материалы решения комиссии мы с Инясевским  оформили в виде статьи «На мели» и я отвез её знакомому журналисту Виктору Калядину в газету «Советская Россия». Ознакомившись и одобрив  материал, он заверил меня, что статья будет непременно опубликована. Вскоре настал день, когда он позвонил и сообщил, что в завтрашней газете она появиться.

Купил газету – нет! Звоню – Где? Оказывается, Главный редактор снял прямо из набора. В.Калядин передал статью в спортотдел газеты «Правда». Это на то время была самая могучая газета страны. Заведовал отделом некто Лебедев. Он пригласил меня. Приехал. Обсудили. Заверил, что будет напечатана. Тянул-тянул (видимо, - шла торговля!), в результате Лебедев поехал в загранкомандировку  с футболистами за счет Спорткомитета и после этого статью было решено не публиковать. Да пропадите вы пропадом со всеми вашими выкрутасами! И я-то хорош! Ведь прекрасно знал, что это за серпентарий, так нет! Не удержался, - полез со своим мнением! А дом в Язвихе Александр Сергеевич Пушкин   будет ремонтировать?  И почему я все время оказываюсь в роли затычки для спортивной бочки? Ну, им нужна «затычка». А я-то чего сунулся? Не потому ли, что было приятно увидеть глаза Набатниковой, парторга ВНИИФКа,  и подручных Вайцеховского в которых был явный испуг в это время? Почему я сразу не сказал твердое «НЕТ!», а полез в комиссии? Хотелось потешить самолюбие? Пощекотать свои амбиции? Неужели и правда надеялся, что смогу хоть чем-то помочь плаванию в этой извращенной Системе? Смешно!

А жизнь продолжалась – действительно интересная и независимая от  высоких начальничков со всей их борьбой за кресла, престиж. Дело в том, что мне посчастливилось подружиться с одним из лучших специалистов страны по кинологии, учеником великого  Мантейфеля (первого директора московского зоопарка) – Владимиром Гавриловичем Гусевым и его женой Еленой Сергеевной. Они впервые в стране завели породу вельштерьеров  (норная охотничья  собака). Я приобрел у них щенка-сучонку, которую назвал Фифкой. Она и была фифой по манере своего поведения.

Началась новая, собачья эпопея. Два, а то и три раза каждую неделю я ездил на притравочную станцию, где обучал своего собачонка драке в норе с лисой. Для щенков егерь Прокопыч держал специальную старую, мудрую лису Рутку. По заведенному ритуалу, хозяин собаки должен угостить лису кусочком колбаски. В норе Рутка делала вид, как она ужасно боится бегущего к ней щенка, и со всех ног удирала от него. Щенок сразу начинал чувствовать себя победителем. Его уверенность вырастала прямо на глазах. Он преследовал Рутку несколько кругов. После этого щенка снимали – он оказывался неудовлетворенным победителем («Эх! Если б не сняли – я б ей показал!»). Через некоторое время ему такая возможность предоставлялась. Особо нахальным и самоуверенным щенкам  Рутка «отоваривала». Однако на этот случай её клыки были подточены – малышей надо учить, а не запугивать!

Появились новые знакомые, со многими сложились дружеские отношения, совместные поездки за город с собачатами. В багажнике автомобиля у меня был самовар, домашние пирожки, рюмочка и пр. Что еще надо, чтобы хорошо провести время в дружеской беседе, с очаровательными охотничьими рассказами - «Чистая правда! Ей Богу не вру!», и веселыми шутками в компании единомышленников-собачатников? Это особая, весьма специфическая каста людей – любители собак!
На натуральной охоте Фифка вела себя осторожно – не лезла в драку! Зайдет в нору, свои 8-10 минут облает зверя и вылезает с чувством выполненного долга. Потревоженный зверь через 10-20 минут покинет свое убежище. Тут уж не зевай! А вот её дочка Флинта – наоборот, рвалась в драку. Я постоянно боялся, что она сорвет мне отпуск – вместо охоты придется открывать больницу по лечению азартной собачонки.  Интересно, как Флинта впервые «вкусила» зверя!

У Фифки родились два щеночка – обе сучонки. По достижению 1,5 месяцев за одной из них приехали будущие владельцы: полковник с женой. Причем жена явно выше полковника по званию. Во всяком случае, в их семье - командовала она! Торжественная передача щенка обставлена по всем правилам – собрались гости, накрыли стол и пр. Щенки спят, гости – за праздничным столом не дремлют. Наконец щеночки проснулись и вылезли из гнезда (картонная коробка из под обуви). Немного отошли от коробки и написали на паркет. Потянулись. Зевнули. К этому моменту к их носу была подтянута на веревочке мышка  (специально ездил к знакомым биологам, чтобы взять «чистых» 4-х мышей). Юное создание, нисколько не задумываясь, схватила мышку и в миг задушила её. Вот это гены! В.Гусев тут же заявил, что «притравленный» щенок должен стоить дороже. Так  в среде  московских вельшей появились два собачонка – Флинта и Фея. Теперь я постоянно ездил с Флинтой на притравки по всем известным мне станциям – в Солнечногорске, под Дмитровым, под Серпуховым и, даже, на частные норы, устроенные на дачных участках.  Флинта оказалась прекрасной охотницей – все 10 дипломов только первой степени. Два года подряд она была Чемпионкой России по полевым испытаниям. Слава о ней росла, а круг наших знакомств расширялся.

После  первых соревнований я написал письмо в Киев – владельцам  кобеля, который являлся отцом Флинтушки. Каково же было мое изумление, когда мне прислали украинский охотничий журнал с опубликованным моим письмом! Видимо, и владельцам и  сотрудникам редакции мой опус пришелся по вкусу.

Когда началась Перестройка, под руководством Горбачева, я понял – победа будет за третьей силой – Криминалом (когда двое дерутся, выигрывает всегда третий!). Да и как можно что-то переделывать, перестраивать, не имея подробного Плана, заготовленного материала, обученных работников? Авантюра! Это любой строитель скажет!  Я видел, как темные силы стали энергично использовать слово «свобода» в своих интересах. Даже в нашем институте дело доходило до явных маразмов! Студенты начали руководить преподавателями на общественных началах – оценивать их труд, решать, что им нужно изучать, а что не нужно. В летнем лагере это начинание вылилось в отвратительные сцены публичных сексуальных оргий. Руководство помалкивало – как всегда, ждали руководящих указаний от парткома, месткома. А они уже не функционировали. Многие преподаватели пошли в  «челноки». Все это вызывало у меня неприятие и отторжение. До пенсии оставалось 4 года. Я все-таки решился и уехал из Москвы жить в деревеньке, в своем доме. Решил, что прокормиться я смогу самостоятельно – на подножном корму.  Так, я с собаками начал совсем другую жизнь. Опять с чистого листа!

По эмоциям, затратам энергии – это стал третий этап, сопоставимый со спортивным и таймырским. Возникшая куча проблем воспринималась мною, как очередная задача, которую необходимо творчески решить. В преддверии зимы одной из главных стала проблема заготовки дров. Своего транспорта нет, нанять – нет денег. Придумал! Спилю пару деревьев около дороги, по которой едут пустые лесовозы мимо нашей деревни, и прошу водителя прицепить и доволочь хлыст. Трос заранее закреплен. Остается только накинуть петлю на буксировочный крюк. Шофера никогда не отказывали. И я помогал им, когда они буксовали на наших проселочных дорогах – приносил лопаты, топор, пилу. Знали друг друга по имени. С ними же ездил в город за продуктами (26 км), подгадывая ко второму рейсу. Одним словом, «жизнь учила». Многое можно придумать, чтобы найти выход из трудного положения. Грубо, но очень правильно сформулировано простыми людьми – «срать захочешь – штаны снимешь!» Несколько помог сын Сергей – подарил мне, купленный после аварии, мотоцикл с коляской – «Мотю». Пришлось освоить новую технику, включая ремонтные работы. Соорудил тележки и стал на «Моте» таскать тяжелые предметы при строительстве и хозяйственных работах. А уж как за грибами-ягодами на нем замечательно ездить!

Существенно расширился мой ареал обитания. Я практически всё облазал в радиусе 15-20 км. Отыскал грибные и ягодные угодья. За один час времени мог собрать ведро брусники или черники (10 л.).   А  в один год повезло – за два часа я набрал 1200 белых грибов. Если не думать, «как ты живешь», то жить можно. И очень неплохо.

Прошло 6 лет моей  деревенской жизни. Освоился. Оформил пенсию – маленькую, но лучше, чем никакую. В один прекрасный день получаю письмо – тот ли Вы Коноплев, который был пловцом, ездил в Китай? Подпись – Элька! Вот так номер! Это ж надо умудриться разыскать меня в медвежьем углу, при моих крайне ограниченных контактах с внешним миром!    Отписал, что это действительно я. Можете себе представить? – Приезжает в деревню! Теперь она кандидат наук, кинодраматург, вся элегантная и очаровательная. Замужем. Двое взрослых сыновей – бизнесмен и начинающий писатель. Живет с мужем в Москве. Работает в ПиАр компании – хороший заработок. Невольно поверишь, что История развивается по спирали. Во всяком случае, моя собственная. Она привезла и оставила мне на несколько недель свою собаку – ирландского сеттера, поскольку  сама улетала в Америку. Звала с собой – я отказался. Через несколько лет наши редкие встречи закончились – Элька умерла. Вместе с ней из моей жизни ушел один из лучших периодов  общения с прекрасным человеком. Все чаще и чаще до меня доходят подобные скорбные вести о моих друзьях, приятелях, знакомых.

Так устроен мир! И в нем как-то устроился  каждый из нас! Со своими генами, воспитанием, средой общения! Со своими душой, телом и разумом!

Жизнь в деревне имеет свою специфику, в первую очередь – натуральную, в контакте с непосредственными силами Природы. А, во-вторых, чисто сельскую, поскольку межличностных контактов здесь в разы меньше, чем в условиях города. Жители города, особенно, такого как Москва, не представляют, - как можно прожить до полутора месяцев с отключенным  электричеством? А в деревне это бывает и частенько. Каждый сам себе расчищает дорожки от снега. До ближайшего магазина полтора-два десятка километров, а автолавка не всегда может пробиться к деревне по безобразным дорогам – бабки  идут навстречу и ждут на морозе до 4-х часов, греясь у лесного костерочка.   
Лет 16-ть тому назад в половодье лед снес пешеходный мостик, который соединял берег на котором стоит Язвиха, с дорогой, по которой доставлялись продукты, почта или приезжала скорая помощь. Власти (сельская, районная, губернская и даже федеральная) сперва несколько лет обещали исправить положение (сменилось четыре комплекта районной, и по два губернской и федеральной), а потом заявили, что нет возможности. (Помните принцип – «Либо шах помрет, либо осел сдохнет?»). Старые люди частенько болеют. Захворала и пожилая соседка. Слегла. Вызвали скорую помощь. Та остановилась в 2-х километрах -   не может проехать. Я для заготовки дров сварил  двухметровые металлические сани. Привязали тетку к саням (чтобы не выпала), подсоединили пять длинных веревок и впятером потащили по целику (снег по колено) к медикам. Лед на реке еще тонкий, трещит под ногами. Растянулись пошире, чтобы не провалиться, и кое-как перетащили тетку. А если б лед не выдержал? Тюрьма?

Одним словом, с небольшими исключениями, жизнь почти средневековая. Порой неделями я не встречал на улице ни одного человека - дойду до колодца за водой и обратно, а мне двух ведер воды хватает на два-три дня. А в доме своих дел полно – печь истопить, что-нибудь починить, заново сделать. Придумал способ хранения овощей и консервов с автоматическим подогревом. Правда, когда отключали электричество, приходилось все свои зимние припасы вытаскивать в комнату. Придумал и построил деревообрабатывающий станок с тремя моторами. Купил дешевые доски и на этом станке их обрезал, простругал и выбрал паз. Обшил этими досками весь дом, а потом покрасил. Занялся резьбой по дереву и украсил свой домик и снаружи и внутри.

Купил старенький  бортовой  вездеходик – УАЗик. Отремонтировал  всю ходовую часть, а потом двигатель и трансмиссии. Несколько раз ездил на нем в Москву. Дело в том, что как-то я пожаловался своему дружочку Илье Белкину на частые отключения электричества. И вот в один прекрасный момент он мне звонит и предлагает забрать в подарок 4-х киловатный генератор с бензиновым двигателем. А Игорь Адамович, зная о моей больной спине, на день рождения подарил мне легонькую канадскую бензопилу. А потом еще и маленький телевизор подарил. Вот уж действительно – «не имей 100 рублей,а имей сто друзей»!

Отношения с местными складывались не просто. Они долго к тебе присматриваются, чтобы понять – можешь ты им навредить или нет, а, во-вторых, что с тебя можно поиметь. В конце концов  все утряслось – я продемонстрировал свою полнейшую независимость и самостоятельность практически во всех бытовых вопросах, включая аграрные и они поняли, что я хоть и городской, но не хуже их могу жить в деревне, а по многим делам – много лучше. Появилось уважение, сменившее скептицизм и крестьянский апломб к горожанину-неумехе.

Купил на рынке старенькую швейную машинку «Зингер». Сшил по выкройкам журнала Бурда пальто, куртку, штаны. Очень всё элегантно. Бабульки начали обращаться с просьбами – отремонтировать челнок от швейной машинки «Зингер», саму швейную машинку, что-то сшить или починить. Высказывали недоумение, как это так, я не учился на мастера по швейным машинкам, а разбираюсь и т.п. Мои объяснения, что я же не придумываю что-то заново, а только пытаюсь понять уже готовое и исправить неполадку, не усваивалось моими слушателями. Многие вещи я мог наблюдать и перенимать у них. К примеру, сын одной из соседок ездил на работу на мотоцикле. За ночь пурга занесла дорогу напрочь. Вижу утром, как эта пожилая женщина берет лопату и идет встречать сына. Я тоже взял лопату и пошел следом. Участок длиной около 700-800 метров был особо сильно занесен снегом. Женщина, возраст которой был далеко за 60-т, без колебаний начала отрывать дорожку. Если бы я был один – ни за что не взялся бы за такую работу, будучи уверен, что это не под силу одному. «Глаза боятся, а руки делают!» Отрыли путь для мотоцикла! А мне пример работоспособности и уверенности в свои силы. 

Этот эпизод стал для меня указом. Много раз я выезжал в город за продуктами и попадал в подобную ситуацию, но теперь  я уверенно брался за лопату и разгребал себе дорогу сам один. Лет через 10-ть соседи стали считать меня своим. Однако полностью «своим» я для них не стану никогда – манеры другие, или, как теперь говорят, менталитет.

Подметил еще одну важную, как мне кажется, особенность. На лето в деревню приезжают дачники из Вышнего Волочка, бывшие деревенские жители, но многие десятилетия проведшие в городе.  Поведение некоторых из них  отличается активностью, озлобленностью, завистью и противопоставлением себя другим. Влияние коллективной жизни? Выработавшаяся привычка утверждаться? Любопытный фактик. Но примерно такое же поведение я наблюдал в Москве в среде иногородних, поселившихся в столице – настырность, всеядность и беспардонность. Так жить нельзя, но по другому мы не умеем. Многогранна наша жизнь! Этим и замечательна. Этим и интересна.

Порой удивляло какое-то чувство стадности. Например, упавшее дерево в середине деревни порвало провода электроснабжения. Несколько человек решили отрезать остатки провода и включить электричество для половины деревни. Не тут-то было! Жители другой половины пришли с требованием не подключать – раз у них нет, так пусть и у всех не будет! Нечто подобное я встречал на кафедре. Бывшая деревенская баба, а теперь женщина-преподаватель, распространяла лотерейные билеты. Я отказался покупать. Она организовала на меня сильнейшее давление, сплотив для этого нескольких своих подруг. В их аргументы включалась моя более высокая зарплата, по сравнению с ними, купившими билетики. Я долго отшучивался, но в конце концов, рассердившись, купил несколько штук и тут же демонстративно порвал на их глазах. Это был шок! Одновременно, в одном глазу присутствовало  торжество, в победе над иноверцем, а в другом – сожаление от видимой утраты  возможного выигрыша в лотерее. В последующие годы с подобными билетиками ко мне  не приставали. Да, крепко стоим мы на своем… по шею! «Либо всем, либо никому» – частенько я наблюдал этот принцип.

А вот экзотика. По огороду частенько бродят зайцы, кабаны. Как-то забежал лось. Смеркалось. Взял ведро и пошел за водой. Колодец на участке в 10 метрах от дома. Около колодца встретилась лиса. Вернулась метров на пять, села, подождала, пока я наберу воды и пошла дальше своей дорогой.

Зима. Пошел гулять с Лялькой (вельшик). На выходе из деревни услышал шум двигателя лесовоза. Остановился, чтобы пропустить – дорога-то одна, а он потяжелее (тонн 25-30) будет, значит ему «уважение» побольше, чем нам.  Ждем. Нет, как нет. Пошли навстречу – может помощь нужна? И он поехал. Мы остановились. Подъехал к нам и тоже встал. Водитель вылезает из кабины и рассказывает, что на него лиса напала. «Шутишь? Прямо к тебе в кабину запрыгнула?» - спрашиваю. «Нет. Я остановился, а она давай за скаты зубами хватать!»  Наверное, бешенная – подумал я и возвратился домой. Пошел к приятелю-охотнику с просьбой застрелить лису. Он стал одеваться, собираться, а я пошел к себе. Подхожу к дому и вижу, что лиса в деревню забежала и прямо по улице двигается ко мне. Я в дом – схватил ружье и к ней навстречу.  Застрелил первым выстрелом. Подошел приятель. Взяли бензопилу. Пошли в лес и сожгли бедолагу.

Около пяти лис, проживающих вокруг деревни я «знал в лицо». Иногда для развлечения ходил с Флинтой их погонять. Флинта выгонит лису из норы – та деру. Я стою рядом хохочу. Флинта выскочит, посмотрит на меня и что-то грубое обо мне подумает – на тему,  мол прозевал. А я и ружья не брал с собой. А в другой раз около реки Флинта заскочила в нору, а я сел в полуметре от выхода и жду. Вылезает молоденькая выдра. Двигается до того эластично, гибко, что сложилось впечатление о чулке с ртутью.

Первое время я охотился – лоси, кабаны, глухари, тетерева, рябчики, утки, чирки. Одним словом, охота для еды. А потом, особенно после Таймыра, как отрезало – нет желания убивать. Даже для еды. А ведь был весьма азартным и неугомонным добытчиком. Даже с приятелем в Архангельскую область ездил за бобрами, выдрой. Может приелось, а может это старость… Стало интереснее наблюдать. То лосиху встретишь сразу после родов. Стоит такая огромная, а рядом два теленочка еще мокрые на длинных тонких ножках. Стоят качаются, ходить еще не могут. А разок Флинта из-под берега лесной речушки медведя выгнала. Он от меня в двадцати метрах пробежал, постоянно оглядываясь то на меня, то на собачонку.

А уж как глухарка собаку отвлекает от своих цыплят, так просто со смеху покатываешься. Было желание собрать их в шапку и домой – на вырост. А как подумаешь, чем кормить, как от кошек и ворон уберечь? Так это желание и пропадает. Другой раз мои собаки поймали юного лисенка, еле отнял. Лежит он у меня на руках и притворяется умершим. А я-то чувствую, как учащенно бьется его сердечко. Шкурка мягонькая, тепленькая. Отогнал собак и положил его на мох. Лежит. Глаза закрыты. Потом один глаз открыл и, увидав, что я держу обеих собачат, рванул, что было прыти. А уж собачки мне в этот момент многое «высказали»!

А зимой идешь утром гулять с собаками и видишь, как развивались ночные приключения. Вот следы кабаньей семьи – кабана, свиньи, подсвинков и поросяток. А вот следы двух волков – след в след. Потом волчьи следы расходятся. Один продолжает гнать семейку, а другой пошел на обгон – в засаду. А вот и кровь на снегу – откушали.

А вот следы кунички. Вот следы работяги белки – ишь, сколько сосенок облазала!

Хорошо в лесу в любое время года! Тихо-тихо! Спокойно-спокойно! Благодать! С сожалением вспоминаешь городскую жизнь с её суетой, нервотрепками и т.п.

Жизнь – вопрос равновесия.  Я период суетной жизни уравновесил отшельнической.  Причем и то и другое делал с  удовольствием! С возрастом понял: прав Аристотель – «мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий». Однако, чтобы уберечься от ошибок надо набраться опыта. А чтобы набраться опыта приходиться делать ошибки!  «Всё есть суета сует и томление духа!» - как это справедливо.

Чтобы  горожанину начать жить в деревне необходимы: уверенность в собственные силы, навыки в различных ремеслах плюс инструмент, финансовые сбережения (хотя бы на первое время) и различные предметы быта. Еще работая в ВУЗе,  я понемногу готовился к подобного рода жизни. Свои два месяца ежегодного отпуска я проводил в тайге Карелии или Архангельской области.  Любимое место – Водлозеро, как раз на границе этих областей.  На севере в него впадает река Илекса. По ней через пороги я поднимался на байдарке до группы озер, где и ставил свой лагерь. До жилья около 150 км. Рыболовные сети и ружье являлись основным средством добычи пищи. Должен заметить, что питаться рыбой (лещ, судак, густера, щука и пр.) не надоедает оба месяца.  Привозил и в Москву мешок вяленой рыбы. Было и мясо – накинешь вечером рыболовную сеть-путанку на кусты и утром вынимаешь попавшуюся в них утку или чирка. Стрелять не любил – громко очень. Хорошим подспорьем были грибы и ягоды – черника, брусника, морошка. Даже варенье варил. Тут я провел два сезона.

Другое понравившееся мне местечко – район между городами Каргополь и Няндома. Много мест облазил по рекам Большой и Малой Порме, Варзуге, Онеге. Охотился, рыбачил, собирал клюкву (до 80 кг). И тут два отпуска провел.

В одно лето со мной на Водлозеро поехала дама, решила стать туристкой. Дней через 14-17 не выдержала безлюдья и тишины, сказалась городская привычка. Я с этим явлением сталкивался и в бригаде на р.Пясина. Тут нельзя винить человека – инстинкт и привычки зачастую намного сильнее логики и здравого смысла. Пришлось и мне покинуть любимую р.Илексу. Успел насолить мешок рыбы – килограмм 30-ть. Вернулись в деревеньку Куганаволок, где оставили автомобиль, и поехали на север Онежского озера, в район Беломоро-Балтийского канала. Тут я поставил лагерь, соорудил коптильню и три дня коптил рыбу. Дама пожелала поездку в Прибалтику. А денег-то я с собой не взял – рассчитывал на жизнь в тайге. Тем не менее, поехали через Питер, Псков, Латвию, Литву и Белоруссию в Москву. На копченую рыбу менял бензин и приобретал фрукты и овощи. В Каунасе, после посещения музея Чюрлениса, у меня оставалось 3 рубля. Всю эту валюту и привез в Москву – рыбка помогла добраться.  В копченом виде она дважды золотая!

Путешествуя по Северу, я в обязательном порядке посещал старорусские монастыри, церкви, восторгаясь мастерством наших предков. Деревянное зодчество особо ярко представлено на Севере страны. Начал коллекционировать фотографии церквей и домов. В разговорах со стариками уяснял смысл тех или иных архитектурных особенностей. Когда Танюшке исполнилось 12 лет, специально повез её в Вологодскую, Архангельскую области, конечно  ж, в Карелию. Здесь еще сохранялась Русь.  Татьяне запомнились эти   поездки на всю жизнь.

Посмотрите на архитектуру жилых домов в сельской местности. Сравните  размеры и площади  этих крестьянских хором прежнего времени с «хоромами»  хрущевского времени!

Нормальной трудовой жизнью  жили простые люди на Севере, где никогда не было крепостного права. Я отношусь к потомкам этих людей и с нескрываемой гордостью восхищаюсь их мастерством. Счел необходимым познакомить с этой жизнью и Танюшку. (А теперь и Вас!)Может быть и она когда-нибудь привезет сюда своих детей и внуков.  Может быть, они  захотят всё это увидеть сами и приедут. А Вы? Кто  знает? На цветных фотографиях  запечатлен  Ильинский погост, расположенный на острове почти в середине озера. В прежние времена по воскресеньям со всех деревенек, расположенных по периметру берега  огромного  36-километрового Водлозера, на весельных лодках съезжались на молебен жители к  великолепному деревянному храму, постройки 1798 г.

Архитектор Ю.С.Ушаков,  анализируя старорусские поселения, справедливо указывает на два основных момента в строительстве – функциональность и художественность. Именно с этих позиций выбирались места для стройки – удобство сообщения, ориентация по солнцу, защита от господствующих ветров, уровень паводковых вод и особое значение – красоте выбранного места. Создавался оптимальный психологический климат, формирующий настроение жителей. Суть воспитания патриотизма! Отсюда и запоминающийся индивидуальный облик каждого селения, храмового ансамбля. Было, да сплыло! Наступил век сплошных «Новых Черемушек».  Продуманность уступила место бездумности, примитиву, штампу.  Делаем - как можем, потому что, как надо - мы не можем. Не буду о грустном, но частенько сбиваюсь – видимо, накипело! 

На Ильинском мне пришлось провести три дня. Дело в том, что волна на озере довольно большая и крутая. Возвращаясь с Илексы, я дожидался ночи, благо они светлые в июле, и, пользуясь безветрием, дошел до Ильинского на своей байдарке. К утру поднялся сильнейший юго-западный ветер и развел такую волну, что о дальнейшем движении даже мысли не могло возникнуть. Вот и пришлось разбить лагерь. Местные жители рассказывали, что несколько раз находили  тела погибших туристов, потерпевших крушение при этом ветре. Бродил по острову и впервые отведал ягоду - княженику.

А вот на системе озер Хижгоры в Коргопольском районе довелось насобирать шесть ведер только небольшого диаметра шляпок от белых грибов. Буквально через каждый шаг можно было открутить 2-3 шляпки. Это явление продолжалось дней 7-8. Второй раз в жизни я столкнулся с такой же ситуацией в Язвихе – 1200 белых за пару часов.

Очень хочется навестить эти Севера спустя почти 30 лет. Но, боюсь! Боюсь испортить свои прежние восторженные впечатления - новым пейзажем:  вырубленным лесом, выловленной рыбой, загаженными берегами, перебитым зверьем и зверствующими чиновничками разных мастей. Наверное, также перестроились, как и у нас в Тверской губернии.   Сказки делаем  былью, но только самые страшные.

Шастая по тайге приходилось переживать различные незабываемые моменты. Вспоминается страшный случай – я чуть-чуть не застрелил человека. А дело было так. В 40 км от  г.Няндома на берегу Б.Пормы я познакомился с лесником, «гомо бухиенс» - человек пьющий. (Не путайте с «Бухо сапиенс» - пьянь разумная!) Отправились мы с ним на Малую Порму – поохотится и места посмотреть (меня в то время интересовали бобры и выдры). Перешли старым зимником на речку, наловили рыбы, сварили глухаря и легли спать. Я по привычке (была осень и ночами холодновато) нарубил десятка полтора небольших елочек и сложил себе «кровать» – высокую и мягкую. Лесник начал посмеиваться надо мной – мол «москвичам перины подавай, а то уснуть не могут. А мы – лесные люди, вот так спим», и с этими словами он лег на землю, густо усыпанную иголками от ели. Я забрался на свою «перину», а ружье положил вдоль тела с правой стороны. В стволах крупная дробь и пуля. Повесил очки на сучок и уснул. Проснулся от какого-то шороха.  Прищурился – вижу, прямо на меня идет медведь и уже встал на задние лапы. Метров десять осталось. Вскинул двухстволку – точно в сердце, и начал потихоньку тянуть за крючок. В этот момент костер дал вспышку и я увидел на медведе кепку. Резко поднял стволы вверх. Аж задрожал от злобы – доля секунды спасла меня от того, чтобы на всю жизнь стать убийцей. Кое-что сказал этому типу, дабы предупреждал, когда уходит. Через год он умер от белой горячки. Что  же оказалось? Мой приятель улегся около костра и придавил хвою. Огонь ушел вниз и, подобравшись к нему, прожег телогрейку и рубашку до голого тела. Тот наконец-то проснулся, кое-как загасил тлеющую одежду и отправился за дровами, потому как через дыру ему стало задувать. Прижав под мышками два хлыста, он и тащил их к костру – поза атакующего медведя. Особенно, когда спросонок и без очков.

А другой случай – веселый. В тех местах очень много медведей. Я ходил с ружьем в руках и без погонного ремня (чтобы не зацепиться). Иду, настроение замечательное – солнышко светит, птички чирикают. Однако на стороже. Вдруг, как - будто что-то ударило. Остановился. Осматриваюсь. Прислушиваюсь. Принюхиваюсь. Что-то не так, а что именно, никак не пойму. И только через минуту сообразил – я раздавил кустик черной смородины, и её запах резанул по ноздрям. И это оказалось необычным для меня. Вот такое психологическое состояние! А как обострены все органы чувств!

В тайге, в тундре, в горах я привык постоянно прислушиваться к шумам, принюхиваться к запахам, вглядываться в ситуации вокруг себя. После продолжительного житья на Природе все органы чувств обостренно работают и, приехав в город, чувствуешь себя крайне напряженным и быстро устающим – слишком много всего наваливается на твою голову через воспринимающие «датчики».  А у горожан наоборот – не могут переносить тишину, одиночества. Часто видишь такого с радиоприемником или магнитофоном в лесу, на берегу водоема. Причем  чудо-техника  «орет» во всю мочь!  Привычка!    Условный рефлекс!

Прав Александр Блок  – «одичание цивилизацией»!  Какова точность формулировки! Он это высказал в самом начале ХХ века. Провидец! К слову сказать – одно из моих определений Великого поэта – точность, краткость и образность определений. Пример: «Унылая пора очей очарованья». В четыре слова уложить огромное понятие об осени!  Восхитительно!

Вернусь к деревенской эпопее. Я подготовил себя к жизни в деревне. Одним из аргументов для меня была жизнь старушек весьма пожилого возраста в полном одиночестве, без поддержки родственников и без технических средств. С содроганием вспоминаю одну из бабушек в Язвихе – самое толстое место у нее на ноге было с диаметр моего запястья. Я видел собственными глазами, как она одна пилит бревно двуручной пилой. Это картинка не для   слабонервных! Рядом, через дом, жила её дочь с мужем. Однако уже много лет, как эта дочь разругалась с матерью и не могла себя пересилить, чтобы помочь старушке. Да, умеем мы стоять на своем! По самые ноздри!

Подобных бабушек было несколько в деревне. Всех их характеризует одно – постоянный труд до своей смерти в 86 – 93 года. Вот она роль физической активности и оздоровительных сил Природы в долголетии! И натуральных продуктов, без вмешательства химии. Так неужели же я здоровый (относительно) мужик, оснащенный кучей всяких знаний, авто-мото средствами, сварочным аппаратом, бензопилой,  электромоторами и т.п., не смогу нормально жить в деревне? Да нет сомнений! Ни капли!  Опыт пожилых деревенских людей я применял к своей деятельности – рано вставал, добывал в лесу грибы-ягоды, заготавливал дрова, возделывал огород и пр. Труд, воля и оптимизм – необходимые атрибуты  жизни.

С прежней городской жизнью я поддерживал весьма ограниченные контакты – только с самыми близкими и дорогими для меня людьми. Однако слух о моей затворнической жизни понемногу просачивался в Москву. Любопытство и обилие грибов-ягод стало привлекать ко мне городских гостей. Через 15 лет деревенской жизни я подсчитал общее количество моих посетителей – 97 человек, которые хоть один раз, да побывали у меня. Почти все говорили, как они по-хорошему завидуют моей жизни, но никто не решился её повторить. В нашей деревне дачница-архитектор построила прекрасный дом. Много раз повторяла, как хорошо жить в деревне. «Ну, так и живите здесь» - восклицал я. «Не могу! - отвечает она – много дел в городе».  Прочный стереотип? Сперва работают, чтобы хорошо жить, а потом живут, чтобы хорошо работать. Где причина? Где следствие? Каждый сам «кузнечик» своей жизни. Полагаю, что все дело в ЦЕЛИ, достижению которой каждый посвятил сам себя. Эту мысль я еще в юности услышал и усвоил от Петра Андреевича  Жаринова – великого тренера и философа. Определение каждым молодым человеком СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ЦЕЛИ, а, следовательно, и приоритетов в жизни  – одна из главнейших задач для  родителей и воспитателей.

Многие мои знакомые ставили целью материальное благополучие. Во время всеобщей нищеты в военные и послевоенные годы это вполне понятное решение. Прошли десятилетия. Они достигли своей цели. И тут выясняется, что их жизнь стала пустоватой. Жизнь продолжается, но как у шахтерской лошади – ходьба по кругу, даже если под ногами выстлан дорогой персидский ковер. Попытки как-то разнообразить её за счет финансового благополучия не достигают результата – остается настойчивая неудовлетворенность в интеллектуальном благополучии. Вот он результат пробела в воспитании. «Не сотвори себе кумира!» - в виде денег, званий, власти и т.п.

Ежегодно, в день моего рождения в Язвиху приезжает один из близких по духу, а  потому дорогой для меня  человек – Игорь Адамович. Почти полста лет время от времени мы по нескольку часов подряд можем обсуждать с ним различные вопросы, засыпая только под утро. Игорь наполнил себя знаниями во  многих областях деятельности, при этом докапываясь до сути дела. Он умеет не только внимательно выслушать, но понять мысль собеседника, затем кратко её сформулировать и найти ей место в матрице своего интеллекта.

Доброжелательность и деликатность свойственны его манере  общения с людьми. Не удивительно, что в круг его друзей входят несколько десятков человек, во многом подобных ему самому. Вот он-то, как раз из тех, кто не сотворил себе кумира. Вот почему его жизнь насыщена интереснейшими делами, постоянно совершенствующими его интеллект. Ему не бывает скучно! От скуки его отвлекают решения постоянно возникающих  в его творческом воображении задачек, заставляющих, в свою очередь, напрягать его творческую деятельность. Круг замыкается.

Такую же добрую характеристику можно отнести и к жене Игоря – Людмиле Михайловне. Ум, доброжелательность, трудолюбие позволили ей благоприятно воздействовать на формирование жизненной философии  своим детям, а затем и внукам. Разумеется, Игорю и Люсе пришлось прикладывать для этого массу энергии – на молодежь не менее энергично воздействовала окружающая среда. Однако именно их Любовь и Труд победили – дети и внуки выросли весьма благополучными людьми.

Разумеется, и в деятельности Адамовичей не обошлось без прекрасного генотипа, заложенного их предками. Я могу об этом судить, поскольку был знаком с мамой Игоря и родителями Люси. Замечательные люди. А не так давно Игорь смог разыскать интереснейшие факты из жизни своего отца. Необыкновенная сильная личность, посвятившая себя людям. Как же важно Обществу  сохранять поколения творческих людей!
А вместо этого  по словам Ф.И.Тютчева (Две силы есть…):
"Свет не таков: борьбы разноголосья - Ревнивый властелин – не терпит он,
Не косит сплошь, но лучшие колосья
Не редко с корнем вырывает он".
 В наше время, образно сформулировал эту давнишнюю мысль и  И.Губерман: "Слишком умных жизнь сама чешет с двух боков!Горе им и от ума и от м…ков.

Мне посчастливилось познакомиться с некоторыми людьми прекраснрго образа жизни. Все они творческие люди и совсем не обязательно ученые с высшим образованием. К ним я отношу и таймырского бригадира И.Куртина и проф. А.Лапина и многих-многих других. Эти люди естественны и искренние в поведении, без позерства.Одним из самых известных такого рода людей в мире является Николай Тесла – творческую энергию (по его собственным словам) он получал из Космоса.  Ему приписывают массу великолепнейших технических достижений. По своему поведению он был человеком Планеты Земля. При случае познакомьтесь с его жизнью и творчеством – крайне интересно! Характерно, что эти люди не сковывают себя мелочами, а мыслят и действуют широко и высоко так, как помогает им «развитые в трудах великих» их интеллект, их мировоззрение.
"Раб, народ и угнетатель – вечны в беге наших дней! Счастлив в мире обитатель, только личностью своей".  (Гете).

Все, что я хочу сказать, так это то, что подобные люди действительно счастливы. В какой-то степени я отношу себя именно к этим людям, разумеется, на том уровне, который мне определила судьба в силу моих способностей. Именно творческое, новаторское решение проблем в учебе  и труде, спорте, строительстве дома, подготовке своих собак, научной, лекционной, преподавательской деятельности и прочее (о чем я писал) позволяют мне избегать скуки, интересно жить даже в одиночестве.

Благополучное и нетрадиционное решение этих проблем приносят чувство удовлетворения. А уж частое и большое удовлетворение – счастье, (это такая большая куча успешных дел). «Большое - это много раз по маленькому!» Многое из того, что я так коряво пытаюсь высказать, прекрасно изложено в трудах немецкого философа Артура Шопенгауэра. И про одиночество тоже.
Права моя бабушка Нина Васильевна Коноплева, утверждая, что трудиться на благо людей и есть счастье, так же как и радоваться травинке, солнышку, грибочку и т.п.

Борис Михайлович Коноплев говорил мне, что творческий труд всегда интересен - где бы и кем бы ты не работал. Годы жизни в разнообразных условиях убедили меня в правоте  этой важнейшей мысли.
И как замечательно предаваться подобным изыскам,  гуляя в сосновом лесу:  "
До пословицы смысла скрытого     
Только с возрастом доживаешь:     
«Двух не битых дают за битого!»        
Потому, что битого хер поймаешь".  (И.Г.)